1992 год

Маленькая семейная радость шестнадцатилетнего слюнявого идиота. Случилось так, что в один из дней щенки пропали. Все, кроме одного, которого недоумок Мерфи укладывал спать вместе с собой. Наутро его младшая четырнадцатилетняя сестричка, глумливо ухмыляясь, сообщила, что «папочка утопил всех этих беспородных выродков» в огромной металлической бочке с дождевой водой.

Вероятно, из-за этого он и поджег свой собственный дом следующей ночью. В пожаре погибли все его «родственники».

Врачи, удивленно глядя на косящего, идиотски скалящегося в ухмылке парня, единодушно подтвердили, что он ненормален. Но власти настояли на том, чтобы парня выдворили с Земли и поместили на «Ярость». Так и случилось. Никто не знал, как именно Мерфи удалось протащить пса

сквозь карантин, но факт оставался фактом - Спайк оказался в тюрьме вместе со своим хозяином.

Утро началось с неприятностей. Мало того, что какая-то сволочь покалечила собаку, но Спайк еще и пропал. Мерфи решил, что пес отлеживается где-нибудь в укромном уголке. Ему было очень жаль ДРУГА, и теперь парень гадал, где же следует искать пса после того, как окончится смена.

Постепенно работа захватила его, и Мерфи даже начал горланить какую-то старую, услышанную еще в детстве и засевшую в мозгах, мелодию.

Руки методично двигались вверх-вниз. Скребок соскабливал золу со стен главной вентиляционной шахты.

Рев огромного трехметрового вентилятора глушил пение, но на самых высоких нотах голос все-таки прорывался сквозь шум ветра и завывание мотора.

Мерфи сделал шаг в сторону и ощутил под ногами что-то скользкое, не являющееся частью окружающей обстановки. Он прекратил работу и присел на корточки. Это было похоже на содранную лягушачью кожу, покрытую странной липкой слизью. Мерфи осторожно приподнял ее двумя пальцами и посмотрел на свет. Странное бледно-желтое нечто.

–  Черт!

Он отшвырнул это к стене и вдруг заметил в плохо освещенном закоулке дыру. Мерфи мог бы точно сказать - в прошлую смену ее не было. Почему-то сразу вспомнился Спайк, и мужчина почувствовал тревогу.

–  Спайк?- крикнул он, стараясь перекрыть вой вентилятора,- Спайк?

Мерфи подошел к дыре и заглянул внутрь. В темном провале ЧТО-ТО было. Человек не мог как следует разглядеть ЭТО. Он лишь наклонился вперед, просовывая в дыру голову, и спросил:

–  Спайки, что ты здесь делаешь?

Что-то хлестнуло его по скуле, и Мерфи ощутил резкую боль. Подняв руку, он коснулся лица и онемел. Вся правая часть черепа была срезана, словно какой-то острой бритвой. От скулы осталось лишь жидкое месиво. Его пальцы нащупали раскрошенное нёбо и то, что теперь было вместо уха.

И в ту же секунду Мерфи настиг новый удар. Что-то холодное вошло в глаз и превратило мозг в растекающуюся жижу. Он все-таки успел заорать, прежде чем вывалился из дыры и заскользил к вращающимся с безумной скоростью лопастям. Его единственный глаз еще видел приближающуюся смерть, но сам Мерфи уже не осознавал этого.

Кровавые брызги разлетелись по стенам, смешиваясь с частицами золы и темным порошком сажи.

17

Рипли смотрела на стриженный затылок Клеменса, разглядывая знак, чернеющий в светлых коротких волосах. Темные полоски и цифры. Она знала, ЧТО означает это клеймо. А значило оно то, что Клеменс - заключенный. И поскольку здесь содержались только убийцы и насильники, выходило, что Клеменс - убийца.

Как ни странно, это не особенно волновало Рипли. Она даже усмехнулась. Забавно. Наверное, ей следовало бы вскочить, всплеснуть руками и заорать от страха. Ничего подобного и в помине не было, хотя, конечно, прыгать от радости ей тоже не хотелось. Рипли оставалась совершенно спокойна. Интересно, что за секрет носит в себе Клеменс? Кто он? Как попал сюда? Что она вообще знает о нем? Ничего. Ровным счетом ничего, кроме того, что он врач.

Она снова усмехнулась.

Наверное, именно это и разбудило Клеменса. А может, он и не спал. Рипли не знала точно. Просто, после ее смешка, врач сел, откинул одеяло на край кровати и спокойно сказал:

–  Я тебе очень признателен. Но ты уклонилась от моего вопроса, хотя, конечно, самым прекрасным образом.

Рипли вздохнула и покачала головой.

–  Ты портишь все настроение.

–  Извини, но у меня еще много дел, а я все-таки хотел бы знать, зачем ты настояла на кремации тел?

–  В гиперсне я видела страшный сон,- спокойно ответила она,- Я должна была точно знать, что убило ее. Мои страхи не оправдались, и я очень рада этому.

–  Возможно,- пристально глядя на нее, заметил Клеменс.

«Хотя я этому и не верю,- про себя закончила за него Рипли,- И правильно делаешь».

–  Ну, а теперь я, кажется, допустила еще одну ошибку,- добавила женщина.

–  Какую?

–  Братание с заключенным,- жестко усмехнулась Рипли,- Физический контакт. Это ведь против правил, нет?

–  А я не заключенный,- спокойно парировал Клеменс.

–  У тебя татуировка сзади на голове.

–  Да, это нужно объяснить,- согласился он,- Но я думаю, что еще не время. Как-нибудь потом. Когда будет подходящий случай.

–  Мистер Клеменс!- гнусаво пробубнил селектор внутренней связи,- Мистер Клеменс.

Он встал и, подойдя к переговорному устройству, щелкнул тумблером.

–  Мистер Арон?

–  Мистер Клеменс! Директор Эндрюс просит вас прийти во второй сектор на двадцать второй уровень. У нас несчастный случай.

–  Что-нибудь серьезное?

–  Да, можно сказать,- Арон ощущал значительность порученного ему дела, а поэтому говорил важно, старательно подражая директорским интонациям,- Один из заключенных разрублен на куски.

–  Хорошо. Я сейчас буду,- Клеменс отключил селектор и, повернувшись к Рипли, развел руками,- Прошу прощения.

Она кивнула, глядя, как доктор быстро одевается. Натянув куртку, он еще раз повернулся к ней и добавил:

–  Еще раз прошу прощения. Долг.

Клеменс быстро вышел, прикрыв за собой дверь.

И тогда Рипли начала собираться.

Это было странное ощущение. Вроде бы повода для тревоги не было. Ну, несчастный случай, всякое происходит на таких заводах. И все-таки, ОНА ЧУВСТВОВАЛА ЧТО-ТО.