1том. Стихотворения. Коринфская свадьба. Иокаста. Тощий кот. Преступление Сильвестра Бонара. Книга моего друга.

Музыка.

Занавес

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Эмманюэлю дез-Эссару [17]

Портик в доме Гермия. Колонны до половины покрыты красной штукатуркой. Стол из белого мрамора. Снаружи, среди вьющихся растений, виден деревянный Гермес. Под полотняным навесом, сквозь который просеивается теплый свет, сидят женщины-рабыни . Одни прядут шерсть, другие заняты изготовлением тканей или ковров. Входит епископ Феогнид ; на нем низкая митра, в руках посох из белого дерева.

17

Дез-Эссар Эмманюэль (1839–1909) — поэт-парнасец, литературовед, друг Анатоля Франса.

Музыка.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Рабыни, епископ Феогнид.

Феогнид ( входит. Женщины встают и кланяются.)

Мир с вами, дочери мои! В сердцах у вас Огонь усердия, я вижу, не погас, И в прилежании вы трудитесь веселом, Всегда подобные неутомимым пчелам.

( Спускается по ступеням.)

Прекрасна каждая за прялкою рука, Когда прядется нить на пользу бедняка. Достойна похвалы Каллиста, что умела Найти искусницам благое это дело. Но, Фригия, — ты всех ей ближе, — разве вдруг, Как мимолетный сон, рассеялся недуг, Которым голову и ноги поразило Почтенной женщине, недавно полной силы?

Входит Каллиста.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Феогнид. Каллиста.

Каллиста

Да будет мир с тобой, епископ Феогнид. Благочестивый дом тебе всегда открыт! Ты был здесь год назад и не являлся больше, — И без тебя нам год казался вдвое дольше. Дай, пастырь, я тебе колени обниму! Не море ль странствию мешало твоему?

Феогнид

На тирском корабле, искусно оснащенном, Я много странствовал по землям отдаленным. В Александрии был совсем я ослеплен И златом куполов и мрамором колонн. Я видел письмена язычников и магов (Все в кедровых ларцах, как в недрах саркофагов), И множество людей, и статуй, и палат. И (слава господу!) я видел семикрат, Как, в древних капищах, святых живое слово Изгнало россказни язычества былого. Но сладко видеть мне опять своих овец! Так, значит, перестал недуг твой, наконец, Медлительно терзать страдальческое тело, Лишь милость господа вмешаться захотела? Мне письма обо всем поведали твои. И знаю я, что дочь, отраду всей семьи, Ты хочешь господу отдать за исцеленье.

Каллиста

Хотела сообщить тебе без промедленья, Как всемогущий бог мне возжелал помочь. Теперь хочу вручить свою родную дочь Тебе, о Феогнид, чтобы своей десницей Ты рукоположил ее церковной чтицей.

Феогнид

Конечно, дочь твою сведу я к алтарю, Супругу вечному в супруги подарю. Но ты же рассуждать всегда умела строго, А жертва лишь тогда угодна будет богу, Когда захочется отдаться ей самой, Когда желанья в ней горит огонь святой. Ведь умастить себя и дева песнопений [18] Спешила радостно для царских наслаждений. Так надо, чтоб любовь к царю небес была Благоуханная, как мирра и масла, Но дочери твоей поистине легко ли Оставить милый дом и без душевной боли Покинуть игры, труд нетяжкий и подруг, Мечты упрямые, семьи счастливый круг, — Уйти, как странники уходят торопливо? И дева пояс свой стянула ли стыдливо, Чтоб вместо посоха, на веру опершись, Идти к тому, чей зов ей слышен: «Торопись!»

18

Дева песнопений. — Речь идет о Суламифи, возлюбленной царя Соломона. Соломону приписывается авторство Песни песней (одна из книг библии).

Каллиста

Но, благодатная, она и в мире этом И в мыслях и в делах покончила со светом. А с праздников отца-язычника она Уходит, и цветов чуждаясь и вина. Уж год, как в тишине укромного покоя Душа ее полна молитвы и покоя И для мирских сует навеки умерла.

Феогнид

Да, то избранья знак! Всевышнему хвала! «Кто хочет следовать за мной, — сказал Учитель, — Оставь свою семью, богатства и обитель!» Так завтра же, когда уймется шум дневной И с лона звездного мрак упадет ночной, Я праведных почту в страдальческих могилах, Им отнесу дары, как издавна носил их, И с третьей стражею к вам постучусь, поверь, Я посохом своим, и ты откроешь дверь. А дочь пускай уже наденет покрывала И препояшется, — ведь ждет нас путь немалый К обители святой, где ей хочу я дать Рук возложением святую благодать. Получит дочь твоя диакониссы званье, Чтоб с юных дней вкусить, найдя свое призванье, Блаженство мирное, как только понесет В поле одежды хлеб для вдов и для сирот, Как только подавать начнет вино в потире Для ежедневных треб при всем высоком клире. Угодны господу обильные плоды, Когда еще в цвету в господние сады Ты древо перенес. Так будь благословенна В потомстве, женщина, зиждителем вселенной.

Каллиста

Да будет так. Аминь!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Слышен хор виноградарей , поющих на дороге.

Вакх забурлил, и в глубокий наш чан Стали нырять деревянные чаши. Право, все время, друзья, что я пьян, Я — словно боги, властители наши.

Каллиста

Пускай себе поет Их нечестивый хор. Мы, Дафна, в свой черед Корзины понесем небесною тропою, И брызнет спелый сок под ангельской стопою, И в благовонный чан тогда стечет на дно Для божьих погребов чудесное вино.

Хор виноградарей ( перед дверями)

Слишком сурова Миррина ко мне. Чуть поманив, убегает, как серна, — Но есть наяда в искристом вине, Эту уж я поцелую наверно!

СЦЕНА ЧETBEPТАЯ

Каллиста, Гермий.

Гермий

Все пенится наш чан, и брызжет сок веселый, А ты по-прежнему полна тоски тяжелой. Но ты ведь разума, жена, не лишена? Так разве добрая супруга не должна Удачу радостно приветствовать такую? Ликуй же с нами ты, как, видишь, я ликую! Хорош был нынче сбор, и гроздий теплый сок В давильне бы щедрей струиться и не мог. Да, Вакхом я любим! Довольны домочадцы, — Цветущим юношам приходится сгибаться, Так переполнены корзины тяжело. А девушки, лозой украсивши чело, Спешат и в свой черед с корзиною обильной. Но только юноши своей стопою сильной Румяный давят плод, чтоб брызгал из-под ног С веселой песней в лад густой, тяжелый сок! Ведь если хочешь ты вина от винограда, Его давить стопой уверенною надо. Едва вкусить вина успеют старики, И снова ноги их проворны и легки, И развеваются от пляски их седины. Вот дева прилегла в тени лесной долины. Приходит юноша. Он Вакхом покорен — И недозволенной утехи ищет он. Так радуйтесь дарам ликующего бога! Где ж Дафна, дочь моя, и гордость, и подмога? Для головы седой нет лучшего венца. Пускай улыбкою украсит пир отца!

Каллиста

В веселье истинном есть общее с тоскою, — Ведь мукою оно рождается людскою. В писанье сказано: «Молитесь! Тяжкий грех Вы совершаете, любя веселый смех. Не подражай вдове, что, не грустя нимало, На пиршестве поет, откинув покрывало». Для Дафны божий пир готовится. Она Из чаш языческих не станет пить вина. О Гермий! Уж пора забыть и смех и пенье: Ведь сроки близятся. Моли себе спасенья.