2024-й

Алёна слушала молча, хмуро, на лице полное неприятие держалось долго, но злой блеск в глазах постепенно угас, она произнесла устало:

— А ты еще и умный, гад.

— Я тебя убедил? — спросил я радостно.

— Утомил, — сказала она хмуро. — Не нравится мне это… Но, наверное, ты прав.

— Я прав, Алёнушка!

— Но все равно мне это не нравится, — повторила она.

Как хозяин, я привел Алёну в клинику и представил ее коллективу врачей в роли исполнительного директора, чье слово закон. Алёна напряженно улыбалась, спина как никогда прямая, взгляд твердый, старается показать себя человеком, с которым спорить рискованно.

На нее тоже поглядывали больше с опаской, чем с надеждой, по глазам вижу, как спешно пытаются поскорее угадать ее характер и привычки. Пара молодых хирургов расправляли плечи и старались выглядеть выше ростом и круче. Правда, некоторые женщины тоже поглядывали оценивающе, такая сильная начальница вполне может выбрать себе для утех кого-то из медсестер.

Когда мы проходили мимо двери с табличкой «Ведущий дизайнер», я указал глазами в ее сторону.

— Зайдем посмотрим?

Она поежилась.

— Да, стоит посмотреть, что здесь надизайнерили.

Я толкнул дверь, Алёна царственно прошла вперед, я хоть и босс, но она женщина, что значит — выше рангом. В глубине кабинета обернулся и живо вскочил мужчина в белом халате, узнавая хозяев, взлохмаченный, в больших очках, с толстыми дугами, с айсерьгой в ухе.

— У вас, — сказал я, — весьма… да, весьма.

Все четыре стены, даже дверь с этой стороны, увешаны увеличенными набросками вагины, по крайней мере ее внешней части. По крайней мере, мне так показалось, потом увидел, что эти розовые, красные и даже багровые щели медленно шевелят краями, соприкасаются краями и раздвигаются так, что становятся круглыми в диаметре, чмокают и хлюпают, влага блестит, как мелкие капельки пота после тяжелой работы.

От пола и до потолка на всех стенах сплошные экраны, установленные так, что я не заметил стыков. Вагины огромные, яркие, красочные, выполненные со всеми полиграфическими наворотами, и когда я понял, что все снято с натуры, это ввергло в некое подобие шока. На миг показалось, что переступил порог вертепа порока и разврата, который так страстно обличал святой Антоний в своих «Искушениях».

Дизайнер развел руками, на лице улыбка неуловимо быстро перетекает из победной в виноватую и обратно.

— Поиски, — объяснил он быстро, — вечные поиски! Как сказал великий поэт: «И вечный бой, покой нам только снится…»

Алёна молчала, немножко прибалдев, но держала лицо держимордьим, теперь она здесь царь и бог, чувства должны быть под контролем.

— Поиски чего? — спросил я.

Он снова развел руками:

— Новых форм вагины! Стандартная арочная с как бы поддерживающим конструкцию клитором приелась быстро, увы. Здесь искать неожиданностей трудно, даже гении застрянут надолго, перебирая варианты… которые никуда не ведут.

— Да, — согласился я, рассматривая снимки почти в мой рост, в такую вот щель я войду, не слишком и пригибаясь, интересное, наверное, ощущение. — Здесь застрянут и гении… Мы все еще те гении. Нам только дай застрять да еще в таком месте…

Он просиял, сказал торопливо:

— Вы прекрасно понимаете, я вижу! Здесь необозримое поле для поисков. Но нужно чуть-чуть выйти за рамки привычных исканий. Даже игры с изменением размеров, цвета и наполненности уже не приносят нового.

Алёна наконец разлепила спекшиеся губы и спросила нейтрально-требовательным голосом:

— А клитор?

Дизайнер просиял, вскрикнул:

— Вы попали в самую точку! Да-да, именно в его области и нужно сосредоточить все усилия нашего дружного коллектива, несмотря на все трудности.

Я осведомился:

— А что там трудного?

— В клиторе, — ответил он так же быстро, радуясь возможности просветить двух дураков, Алёну он тоже счел за дурака, а не за дуру, — сосредоточено множество нервных узлов!

Она проворчала едко:

— Думаете, для нас это новость?

Он воскликнул:

— Это я как вводное, слушайте сюда!.. Потому передвинуть его далеко трудно, как требуют художники по эстетическому моделированию. Против резко возражают хирурги. По их справедливому мнению, это чревато. К тому же очень дорого, а эффекта дает мало.

— Но есть дамы, — спросил я, — которые готовы платить любые деньги даже за малость?

Он кивнул:

— Да, есть очень богатые клиентки.

— И что же?

— Рассчитывать только на них, — объяснил он, — рискованно. Да и к тому же не хотим быть чем-то элитарным. Мы хотим нести культуру в массы. Новые возможности — в народ! Растущий разрыв между самыми богатыми и самыми бедными должен сокращаться…

Алёна сделала за его спиной большие глаза, мол, ни фига себе рассуждения со стороны вагинокопателя.

— И где вы застряли? — спросил я напрямик таким тоном, словно сейчас решу все их проблемы.

Он сказал озабоченно:

— Одно дело сдвинуть клитор ближе к анусу для любителей этого варианта секса, другое — попытаться переместить клитор чуть ли не на лоб, как готовы сделать экстремалы. Пока мы разрабатываем компромиссное решение…

— Интересно, — сказала Алёна, чувствуя, что и ей, как директору, нужно время от времени подавать голос. — В чем оно?

— С помощью инъекций, — объяснил дизайнер, — довольно долгих и малоприятных пока что, клитор удается делать размерами с небольшой половой член. Вот у вас он размером с лесной орех без скорлупы… Должен сказать, что выглядит он весьма эстетично.

У Алёны глаза стали шире, чем чайные блюдца.

— Почему вы так решили?

Он скромно улыбнулся:

— Опыт. Мне достаточно одного взгляда на женщину, чтобы сказать не только размер ее клитора, но и где у нее точка G. Даже какой тип оргазма предпочитает. А уж какого цвета соски у вас, определят даже медсестры после недели практики!.. Так вот ваш клитор можно увеличить до размеров большого пениса…

Она быстро взглянула на меня и сказала поспешно:

— Нет-нет! Я даже не представляю, как может женщина пойти на такую глупость.

— Ох, — воскликнул он, — вы даже вообразить не можете, на что идут женщины! Мы, конечно, отговариваем, это наш профессиональный долг — удерживать от глупостей, но если настаивают, мы выполняем все их запросы, даже самые причудливые и экстравагантные.

— Все-таки отговариваете? — спросил я.

— Конечно! — воскликнул он. — А как же иначе?

— Почему?