2084

Изменился и характер реакции на журналистские публикации. Оценки пользователей «за» и «против», плюсы и минусы, позитивные или негативные их комментарии сменились абсолютно новой системой оценок. Написание негативного комментария, или выставление читателем минуса, или другое какое-либо выражение негативной реакции на какую-нибудь публикацию Игрового Нигерийского журналиста приводили к полному удалению журналистского материала из Сети. Ну и конечно, рекомендации Программы пользователям Сети произведений литературы и кино по анализу их интеллектуально-эмоционального состояния были прекращены, практически не начавшись.

Вот кто, можно было подумать, отнёсся с иронией к Игре, так это Монзур из Бангладеш. Располагая достаточным уровнем программирования, чтобы в некоторых местах смочь вскрыть программный код, на котором записана Игра, он влез в оцифрованные сны Игрового себя. Когда персонаж Монзур в Игре проснулся, то сказал своим родителям, что сегодня ночью его посетил во сне ангел. Ангел сказал ему, что на него возлагается миссия напомнить людям земли законы, которые им были даны в момент их сотворения, но которые они перестали чувствовать, некоторые забыли, а часть попирают. Игровому Монзуру предстояло отправиться в единственную церквушку в Дакхинпара, откуда он должен будет отправиться в такую же маленькую в Банглабандху, пройдя пешком всю страну между двух самых её отдалённых точек. Потом весь его путь назовут Священная Тропа, и многие паломники будут повторять его тысячи лет. По дороге он будет учить людей преодолевать страдания, и исцелять больных, помогать бедным и наставлять богатых, вразумлять умалишённых и возвращать заблудшие души. Родители строго и коротко сказали, чтобы он забыл об этом настолько сильно, что б даже больно стало. Но Монзур ответил, что он знал, что такой будет их реакция, но он так же знает, что уже в обед они его благословят на этот путь. Родители махнули рукой, а Монзур не стал докучать. После завтрака Монзур вышел на улицу и сел на скамейку. Глядя на сына, мать с отцом перестали не беспокоиться и озадачились.

«Скажи, Монзур, - сказала его мать, высунувшись из окошка, - ты вчера на ночь ничего не ел необычного, тебя никто не укусил?»

«Нет, мама, - ответил он, - и вчера, и ночью, и сейчас со мной полный порядок. А ты не успеешь добежать до молока, и скажи папе, чтобы он пошёл в садовую кухоньку, там моя сестра пытается залезть на холодильник, это как-то опасно».

Мать вспомнила о молоке, которое поставила закипятиться, чтобы сварить кашу своей двухлетней дочке. Тут же отметила про себя, что нигде её не видит. Бросив мужу, чтобы он проверил их дочь в кухне, которая особнячком располагалась у них в саду, сама бросилась к плите, чтобы успеть выключить огонь под вырвавшимся из кастрюли молоком. Пришёл отец, держа на руках дочь, и, выпячивая глаза, стал рассказывать, как Парамита, ещё толком не научившаяся ходить, цепляясь руками за край холодильника, а ногами в него упираясь, почти уже залезла на самый верх, когда он её успел схватить. Мать вышла посмотреть на своего сына, который всё так же сидел на скамейке.

«Как ты обо всём этом узнал?»

«Со мной общается Бог! Я слышу его голос, иногда вижу картинки, которые он мне показывает!»

Женщина уставилась с грустью на мальчика.

«Монзур, нам надо сходить с тобой к доктору!»

«Нет, мам, со мной полный порядок. Прими это, как принял я. И это не какие-то там способности у меня открылись. Просто он заговорил со мной. Я даже усомниться не успел, как он уже озвучил мои мысли, и вместо сомнения я пережил знание. Я даже поблагодарить его не успел, как мне повезло, что для этого он выбрал меня, и позлиться, что никогда не думал о нём, как уже впустил его к себе. И теперь вся вселенная во мне. Теперь я спокоен, потому что всё могу знать. Я могу сказать тебе, что происходит на другом конце земли. Я могу выбирать между жизнью и смертью, между болезнью и здравием, между богатством и благоразумием. Я могу сейчас отказаться от своей миссии, и через полчаса, нет, через десять минут сюда придёт такой же мальчик и скажет: «Монзур, ты отказался, а я возьмусь!» - потому что Бог в наших мыслях, он знает всё, о чём мы думаем, он знает, почему ты стоишь и не отпускаешь меня, он ждёт, он проверяет, поверишь ли ты, когда всё так очевидно. Но он хочет, чтобы ты не скучала, когда я уйду, он хочет сделать для тебя что-то, чтобы ты не нуждалась, когда я уйду, он хочет, чтобы ты у него попросила что-нибудь».

Монзур-Игрок, перед глазами которого половина монитора показывала программный код Игрового Монзура, мог уже подключаться не только к оцифрованным мыслям своего персонажа, который разгуливал по голограмме земли, но и ко всему арсеналу информационных приёмников Монзура-персонажа. Отслеживая, что видит, слышит и ощущает Монзур-персонаж, Монзур-Игрок мог изменять восприятия того. Монзур-Игрок мог сделать так, что последствием прикосновения ко льду Монзуром-персонажем мог стать ожёг, если б он немного поколдовал над информацией, которая поступала в «мозг» Монзуре-персонажу.

Когда Мать Монзура-персонажа спросила: «Почему, Господи, ты выбрал моего сына?» - Монзур-Игрок испытал небольшой шок. Ведь получалось, что Мать-персонаж Монзура-персонажа обращалась к нему – Монзуру-Игроку. Ведь это он выбрал её сына – «себя» - в качестве нового пророка для Игровых людей земли. Ведь это он сейчас Бог для этого мира! Для мира, жителям которого, пожалуй, он казался таким же реальным, как тот, в котором сейчас живёт настоящий Монзур. Но он быстро отбросил все хорошие и плохие мысли, которые ринулись к нему в голову после слов Игровой матери Игрового Монзура, и написал, а Монзур-персонаж сказал:

«Потому что у нас с ним одинаковая внешность».

И первый раз Монзур улыбнулся.

«Мы увидимся с тобой ещё?» - спросила мама Монзура.

«На всё его воля».

Монзур поднялся.

«Мам, - сказал он, - Парамита вырастит одной из самых прекрасных женщин земли, о её красоте станет известно всем жителям планеты, про неё будут петь песни, ей будут посвящать стихи, её внешность будет переписана в сотнях книг».

На улицу вышел отец.

«Не останавливай его, - сказала мать отцу, - он скоро вернётся».

Монзур прошёл два дома и подошёл к третьему. Толкнул дверь и вошёл внутрь. В углу на куче тряпья лежал высушенный долгим голоданием старик.

«Где же твои дети, - спросил он старика, - которые должны носить тебе еду, когда ты растратил жизненные силы, как это делал ты, когда они её только набирали?»

Старик силился приподняться на локтях, но сил хватало, чтобы только держать глаза широко открытыми. Он смотрел на Монзура, и взгляд его затухал с каждой секундой. Монзур положил свою ладонь старику на лоб.

«О, я молил Господа, чтобы он пришёл и забрал меня, но пришёл ты, о, юноша, и твоя прохладная ладонь, твоя ладонь… Я чувствую в себе силы! Почему теперь я не хочу умирать?»

«Потому что ты был услышан. Тебе незачем умирать. Ты можешь продолжать жить. Сейчас я приготовлю тебе чай, который насытит тебя, утолит твою жажду и вернёт тебе жизненную энергию!»

«В моём доме нет ни чаинки, о, юноша; у меня нет ни одного полена, чтобы разжечь огонь, и вода у меня не течёт из крана, потому что я давно перестал платить за неё деньги. Тебе придётся изрядно потрудиться, чтобы напоить меня чаем, ведь у тебя самого ничего нет в руке».

Монзур подошёл к чайнику, наполнил его водой из-под крана и поставил его на печь. Потом открыл заслонку печи, где старик увидел вязанку дров, поднёс к поленьям обе руки, и те вспыхнули. Открыл шкаф, из которого достал коробку с индийским чаем и высыпал её содержимое в чайник. Потом достал кружку, поставил её на стол и налил в неё доверху ещё кипящий чай.

«Иди, старик, попей. Ты уже семь дней ничего не пил, двенадцать дней не ел, два дня не спал, а весь сегодняшний день помышлял о смерти».

«Я уже семь дней, как не могу пошевелить даже пальцем!»

«А сейчас ты встанешь, подойдёшь, и присядешь к столу!»

Старик стал подниматься, изумлённо рассматривая свои послушные руки и ноги.

«Кто ты?» - спросил он Монзура, когда ему удалось проглотить первый глоток восхитительного чая.

«Меня зовут Монзур, а вот кто я, о том позже люди скажут! Прощай, старик! Теперь у тебя достаточно сил, чтобы восстановить своё хозяйство».

Следующим домом, куда постучал Монзур, была хижина на окраине его деревни.