21 интервью

И, конечно, помимо реальности и вымысла всегда примешивается третий элемент: подсознание, инстинкты, гены. И тот, кто ведет рукой, – Тот, Кто Над Нами.

Вопрос: Вы верите в Бога?

Ответ: Нет, но дозреваю. Я верю, что есть кто-то, Кто Над Нами, но не называю его Богом.

Вопрос: К какому направлению в современной литературе вы себя относите?

Ответ: Я – волк-одиночка. Никогда ни к каким группам или течениям не принадлежал. Вообще писательство – это не групповое занятие, а сугубо одиночное. И одинокое. И хотя писательство – это ремесло, цехов здесь не бывает.

Вопрос: Где вы живете?

Ответ: С 80-го в Нью-Йорке. Кажется, что всю жизнь. Но до этого была Москва.

Вопрос: Почему вы уехали из России?

Ответ: Мир увидеть и стать писателем. Кажется, я им стал. Я спал и мечтал увидеть свою фамилию на обложке книги. Я только не знал, какой ценой это дается.

Вопрос: А если бы знали? Ведь расплачиваетесь не монетами, а жизнью.

Ответ: Думаю, что стал бы. Изначально я носил в голове три сюжета, о которых знал, пока не напишу, не умру. Хотя и понятия не имел, как их писать, – «Псих», «Наталья» и «Лита».

Вопрос: В какой степени русская и в какой степени американская литература повлияла на вас?

Ответ: За исключением первых рассказов, все мои книги, десять или одиннадцать, написаны в Америке. Из России я вывез только голову. Сложился я как личность, естественно, на русской литературе. Но мои литературные привычки, вкусы, замашки сформировались в Америке. Да я бы никогда и не смог быть русским писателем. Не попадал я в их шеренги. Сейчас я пишу на двух языках, и первым становится английский. На русском мне осталось написать только один роман – «Театр». Вообще я увлекаюсь, интересуюсь и пишу только романы. С этим жанром у нас беда во второй половине XX века. Жанр романа – это сложнейшая крупная форма. Большой роман закончился на Булгакове. Некоторым с ней не удалось справиться никогда, например Чехову, – он не написал ни одного романа, а хотел… Лучшим романом в русской литературе считаю «Герой нашего времени» Лермонтова, это уже никто не перепишет, слава Богу.

Вопрос: Кто ваши первые и лучшие читатели?

Ответ: Мои самые близкие друзья – это Олег свет Ефремов и Миша Шуфутинский. И это навсегда. Очень горжусь, что мой первый роман «Псих» («когда не ведал, что творил») произвел большое впечатление на Веру Набокову, жену и музу великого писателя. Она не могла поверить, что это мой первый роман.

Вопрос: Какие виды искусства вам ближе всего?

Ответ: Литература, за ней идут музыка, кино, театр, живопись, балет, фотография. Вообще люблю все, что связано с искусством. И люблю творцов. Тех, кто создает.

Вопрос: С кем было приятней всего делать интервью и с кем неприятней?

Ответ: Приятней всего было с Куртом Воннегутом, неприятней всего – с Иосифом Бродским.

Вопрос: Почему:

Ответ: Хотя о покойниках плохо не говорят, уникальный был хамелеон.

Вопрос: А как вам его поэзия?

Ответ: До середины 80-х писал очень интересные стихи. Потом стал подражать себе и – после многих премий – перестал быть поэтом и стал деятелем и эссеистом на английском языке.

Вопрос: Вы не сошлись характерами или взглядами, вы ведь учились у него?

Ответ: Скажем так: я рад, что Иосиф жил безбедно вторую половину своей жизни.

Вопрос: Вы считаете, что «художник» должен быть голодным, чтобы творить?

Ответ: Абсолютно! Лучше – большую часть жизни. Но до определенной степени, пока он не начинает умирать от голода. Неисполненные мечты и желания толкают к творчеству. Одиночество также выцеливает на творчество. Писатель, настоящий, вообще всегда – изгой. Он должен быть вне общества, вне людей, и со стороны наблюдать за ними и переживать. На том же уровне, на котором писатель стоит в современном обществе, я удивляюсь, что он еще не убивает и не крадет. Это неблагодарнейшая профессия и абсолютно не ценимая в современном мире.

Задумайтесь – вы хоть раз накормили писателя?

Вопрос: Не хлебом единым…

Ответ: Да, но без него ни рука, ни мозг, ни фибры не будут работать и творить, чтобы создать роман.

Вопрос: Как вы охарактеризуете процесс создания романа?

Ответ: Кошмар, страх. Интуиция. А потом – терзание субстрата памяти на чердаках мышления и подсознания. Всегда – жизнь в клетке, из которой взявший в руки перо и написавший раз уже не выходит никогда. Я хожу десятилетиями и обтачиваю в голове слова, фразы, сцены, мизансцены. Врагам бы своим не пожелал.

Вопрос: И все-таки?..

Ответ: Да, я пишу. Я не могу не писать. Но первую половину творчества всегда мечтал этого не делать и бросить. Во второй половине сдался. Бесполезно!

Вопрос: Мы все о писательстве, давайте о жизни.

Ответ: А что о жизни – жизнь прекрасна и удивительна.

Вопрос: Вы всерьез так считаете?

Ответ: Да что вы, я пессимист! Ведь именно прозябание и составляет основу жизни. Для чего мы рождены? – на этот вопрос еще ни один философ не дал вразумительного ответа.

Вопрос: Как вы относитесь к смерти?

Ответ: Не дождусь. Покоя хочу, тишины.

Вопрос: А еще?

Ответ: Объездить весь мир и увидеть то, что не видел.

Вопрос: А еще?

Ответ: Снять фильм по одному из своих романов, даже два. И написать роман, который останется.

Вопрос: А написанные – не останутся?

Ответ: Это разминка пера. Хотя в каждом из них оставлена часть души. Я оставлял в них свою боль, страдания, чувства.

Вопрос: Под каким девизом вы живете?

Ответ: Всех девушек перецеловать нельзя, но стремиться к этому нужно.

Вопрос: Вы любили когда-нибудь?

Ответ: Кажется, да.

Вопрос: Что это за чувство?

Ответ: Неземное.

Вопрос: Есть кто-либо, кто не дал интервью для этой книги?

Ответ: Михаил Барышников, не захотел быть под одной обложкой с другими.

Вопрос: У вас идет спектакль в театре Олега Табакова?

Ответ: «Псих». Пять лет уже, слава Богу. Только что на сцене МХАТа (Ефремова) сыграли 100-й спектакль. Это большая дата.

Вопрос: Какие дальнейшие намерения в отношении театра?

Ответ: Ищу театр, где можно будет осуществить инсценировку романа «Факультет патологии». Раньше ее очень хотел сделать Маэстро Ефремов, это был его любимый роман. Но теперь он, к сожалению, в другом мире.