22 июня. Анатомия катастрофы
Шрифт:
Причина, по которой Красная Армия стремительно наращивала свою численность в объемах, совершенно недосягаемых для противника, предельно проста. То количество дивизий, которое вермахт смог сосредоточить у границ Советского Союза, представляло собой максимум, который смогла достичь 80-миллионная Германия на втором году после начала всеобщей мобилизации. С другой стороны, полторы сотни дивизий Первого стратегического эшелона, которые Красная Армия сосредоточила у западных границ к середине июня 1941 г., представляли собой тот минимум, который 200-миллионный Советский Союз смог сформировать в рамках скрытой, тайной мобилизации, еще ДО объявления открытой всеобщей мобилизации. 23 июня 1941 г. была начата открытая мобилизация, и уже к 1 июля в ряды Вооруженных сил было призвано 5,3 млн человек (что означало увеличение общей численности
Всего в ходе двухмесячного Смоленского сражения на западном направлении было введено в бой 104 дивизии и 33 бригады. На два других стратегических направления (ленинградское и киевское) Ставка направляет ешс 140 дивизий и 50 бригад [21]. И все это бесчисленное воинство было разгромлено, окружено и пленено в новых «котлах» — у Смоленска и Рославля, Умани и Киева, Вязьмы и Брянска. Немцы захватили Киев, Харьков и Одессу, блокировали Ленинград, вышли к Москве.
К концу сентября 1941 г. Красная Армия только в ходе семи основных стратегических операций потеряла 15 500 танков, 66 900 орудий и минометов, 3,8 млн единиц стрелкового оружия [35, стр. 368]. Потери авиации уже к концу июля достигли отметки в 10 000 боевых самолетов. С потерями противника эти цифры даже невозможно сравнивать — у вермахта просто не было такого количества тяжелых вооружений.
3 сентября 1941 г. Сталин, пытаясь одновременно и напугать и разжалобить Черчилля, писал ему: «Без этих двух видов помощи (речь шла о высадке англичан во Францию и о поставках в СССР 400 самолетов и 500 танков ежемесячно. — М.С.) Советский Союз либо потерпит поражение, либо... потеряет надолго способность к активным действиям на фронте борьбы с гитлеризмом...» [72, стр. 233]. Десять дней спустя Сталин совершил то, в чем обвинялись и за что были расстреляны десятки тысяч жертв Большого Террора: призвал британских империалистов совершить вторжение в страну победившего пролетариата. 13 сентября он уже просил Черчилля «высадить 25—30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР» [72, стр. 239]. Потрясенный таким поворотом событий, Черчилль писал Рузвельту: «Мы не могли избавиться от впечатления, что они (советские руководители. — М.С), возможно, думают о сепаратном мире...»
Как знать — если бы Гитлер послушал умного совета многих своих подельников и завершил войну с Советским Союзом примерно на таких же условиях, на каких 24 июня 1940 г. было подписано перемирие с Францией (т.e. сокращение армии до 10 пехотных дивизий, разоружение французской авиации и военно-морского флота, демилитаризация экономики), то история Старого Света сложилась бы иначе...
За три месяца войны, с 22 июня по 26 сентября, только на южном ТВД советские войска потеряли 1 934 700 единиц стрелкового оружия всех типов, т.е. винтовок, пулеметов, автоматов и револьверов. Всего же в 1941 г. Красная Армия потеряла 6 290 ООО единиц стрелкового оружия [35, стр. 367]. Строго говоря, одна эта цифра дает уже исчерпывающий ответ на вопрос о пресловутой «загадке 1941 года». Для самых возмущенных гнусными намеками автора читателей напоминаю, что эта цифра взята из статистического сборника «Гриф секретности снят», составленного сотрудниками Генерального штаба Российской Армии под общим руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева.
На странице 367 того же сборника каждый желающий может прочитать, что на всех фронтах за шесть месяцев 1941 г. было потеряно 40 600 орудий всех типов и 60 500 минометов. Ну, эти потери еще как-то объяснимы. Пушка — вещь тяжелая. Даже самая легкая (76-мм полковая образца 1927 г.) весила без малого тонну. Дальнобойная 152-мм пушка образца 1935 г. весила 17 тонн. Как ее вытащить из окружения, если тягач сломался или остался в хаосе отступления без горючего? И как переместить это чудище через первую же речушку? Вброд — завязнет, через мост — но его еще надо найти, да и не всякий мост выдерживает 17 тонн.
Потерю десятков тысяч танков и самолетов советские историки объяснили давно и просто: старые, ненадежные «гробы», горели «как свечи», горючего не было, запчастей не было... О
чем тут еще спорить? Но куда же делись миллионы единиц стрелкового оружия? Самое массовое «стрелковое оружие» 1941 г. — винтовка Мосина. Винтовка эта была и осталась непревзойденным образцом надежности и долговечности. Ее можно было утопить в болоте, зарыть в песок, уронить в соленую морскую воду - а она все стреляла и стреляла. Вес этого подлинного шедевра инженерной мысли — 3,5 кг без патронов. Это значит, что любой молодой и здоровый мужчина (а именно из таких и состояла летом 1941 г. Красная Армия) мог без особого напряжения вынести с поля боя 3—4 винтовки. А уж самая захудалая колхозная кобыла, запряженная в простую крестьянскую телегу, могла вывезти в тыл сотню пинтовок, оставшихся от убитых и раненых бойцов.И еще. Винтовки «просто так» не раздают. Каждая имеет свой индивидуальный номер, каждая выдается персонально и под роспись. Каждому, даже самому «молодому» бойцу первого года службы объяснили, что за потерю личного оружия он пойдет под трибунал.
Впрочем, не будем упрощать. На войне как на войне. Не всегда удается собрать на поле боя все винтовки до последней. Не каждый грузовик и не каждый вагон с оружием в боевой обстановке доходят до места назначения. Наконец, какое-то количество винтовок и автоматов на самом деле могли быть испорчены огнем, взрывом, заполярным холодом... На той же странице 367 сборника •Гриф секретности снят» можно прочитать, что за четыре месяца 1945 г. было потеряно 1,04 млн единиц стрелкового оружия, а за 12 месяцев 1944 г. — 2,81 млн. единиц.
Значит ли это, что за шесть месяцев 1941 года «нормальные» для Красной Армии (в вермахте потери стрелкового оружия были несравненно меньше) потери стрелкового оружия должны были бы выражаться цифрой примерно в 1,5 млн единиц? Нет, это неверный, поспешный иывод. В 1944—1945 гг. численность действующей армии пыла в два раза больше, чем в 1941 г. (6,4 млн. против 3,0 млн, см. Стр. 53 того же сборника). Больше людей, больше оружия — больше и потери оружия. Правильнее будет считать примерно так: в 1944 г. один миллион солдат «терял» в месяц 36 тысяч единиц стрелкового оружия, следовательно, за шесть месяцев 1941 г. «нормальные» потери не должны были бы превысить 650—700 тысяч единиц. А потеряно — 6,3 млн.
Итак, налицо «сверхнормативная» утрата в 1941 г. более 5,5 миллиона единиц стрелкового оружия. Запомните, уважаемый читатель, это число. Оно нам вскоре опять встретится. А сейчас мы постараемся оценить «сверхнормативные потери» в других видах вооружений.
Гитлеровский «блицкриг» — это главным образом танковая война. Главное средство противотанковой обороны того времени — противотанковые пушки. По состоянию на 22 июня 1941 г. их в Красной Армии числилось 14 900 (на самом деле — еще больше, так как составители сборника «Гриф секретности снят» почему-то не учли 76-мм и 88-мм пушки, стоявшие на вооружении ПТАБов). За шесть месяцев 1941 г. промышленность передала в войска еще 2500 противотанковых пушек. Итого — общий ресурс в 17 400 единиц, из которого 70% (12 100 пушек) было потеряно.
А за весь 1943 г. — за все его 12 месяцев — потеряно 5500 противотанковых пушек, что составило всего лишь 14,6% от общего ресурса. В качестве примера для сравнения 1943 г. выбран не случайно. Это год грандиозных танковых сражений на Курской дуге, это тот год, когда немцы начали массовое производство тяжелых танков «Тигр» и «Пантера», против которых наши «сорокапятки» (а именно они все еще составляли 95% от общего ресурса 1943 г.) были совершенно беспомощны. И тем не менее в 1943 г. Красная Армия теряла в среднем по 460 противотанковых пушек в месяц, а в 1941 г. — в то время, когда два из трех немецких танков на Восточном фронте были легкими машинами с противопульным бронированием, — по 2000 в месяц. В 4,5 раза больше.
Столь же «выразительными» являются и пропорции потерь орудий полевой артиллерии. В 1943 г. потеряно 5700 орудий (9,7% ресурса), а за шесть месяцев 1941 г. — 24 400 (56% от общего ресурса). Условные «среднемесячные» потери 1941 г. были в 8,5 раза больше, чем в году 43-м. На общем мрачном фоне резко выделяется одно-единственное «светлое пятно», а именно: потери тяжелых орудий большого калибра (203-мм и более) составили в 1941 г. всего лишь 9,1% от ресурса. Разгадка пре дельно проста. Перед нами характерный пример того, что называется «исключение, которое лишь подтверждает правило».