28 панфиловцев. Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!

По узкой неглубокой траншее полз Аликбай Косаев. Это его друга и земляка раздавили в окопе. У Косаева были сильные мускулистые руки деревенского кузнеца.

Он тоже был не так молод по военным понятиям (возраст 36 лет) и действовал хоть и решительно, но осторожно. Танк застыл к нему боком, однако башня вращалась.

Увидев, что красноармейца из пулемета не достанешь, из люка высунулся наводчик и несколько раз выстрелил из пистолета. В спешке он промахивался. Аликбай бросил гранату, наводчика оглушило. Еще одна граната взорвалась на броне перед башней, перекосив ее.

Командир «Т 4» понял, что экипаж сейчас добьют, и дал команду покинуть машину. Лучше бы он оборонялся до конца, ведь оружие в танке имелось.

С экипажем расправились не менее жестоко, чем немцы давили красноармейцев. Двоих танкистов закололи штыками. Оглушенный наводчик вытянул ладони, защищаясь от удара.

Аликбай Косаев, что-то выкрикивая по-казахски, сдавил шею наводчика и задушил его. Лейтенант на бегу взвел длинноствольный «люгер», но выстрелить ему не дали.

Приклад обрушился между лопаток, свалил лейтенанта на снег. Последние минуты перед смертью всегда самые страшные. Как весело и победоносно начиналась война, и как одуряюще сладко пахли цветущие луга России.

Мелькнула в памяти красивая пятнадцатилетняя девушка, которую привели к нему на ночь подчиненные.

– Не надо, – просила она. – Вы не посмеете. Прошу вас…

Лейтенант пытался быть с ней ласковым, но девушка расцарапала ему лицо и кричала: «Не надо…» То же самое выкрикивал сейчас девятнадцатилетний лейтенант, когда красноармеец в длинной шинели пинком перевернул его и занес винтовку с четырехгранным блестящим штыком.

– Найн… нет… нет.

Господи, ведь случаются на свете чудеса, и Бог отводит в сторону смерть. Однако чуда не произошло, а штык вонзился ему в живот. Красноармеец ударил еще раз, снял с руки лейтенанта часы и подобрал длинноствольный «люгер». Сильная штука, похожа на «маузер».

Второй «Т 4», оказавшись в гуще обороны, смахнул бруствер окопа. Из соседнего окопа вылетела бутылка с горючей смесью и разбилась о мерзлую утоптанную землю.

Русский пытался бросить еще одну бутылку, но угодил под пулеметную очередь. Он исчез в своем окопе, откуда, разгораясь, выбивалось пламя.

– Надо прорываться, – кричал механик-водитель. – Нас поджарят!

Василий Клочков, забежав сбоку, тоже швырнул две бутылки. Одна разбилась о броню и горела, застилая обзор экипажу густым черным дымом.

Танк увеличил скорость и пролетел через окопы. Метрах в двухстах остановился. Надо было потушить огонь, который гусеницы растащили по корпусу.

Еще два танка «Т 3» шли на окопы, непрерывно стреляя. Лезть под «коктейль Молотова» они не рисковали и уменьшили скорость, поджидая автоматчиков из штурмовой роты.

Старая пушка, единственная оставшаяся в батарее Матвея Сташкова, выпустила бронебойный снаряд в тяжелый «Т 4», неподвижно стоявший в низине.

Экипаж уже частично погасил пламя. Вернее, залил его пеной, но языки пламени, смешиваясь с пеной, продолжали упорно пробиваться, раскаляя броню.

Снаряд врезался в лобовую броню, не пробил ее, но контузил наводчика возле орудия. Командир танка нырнул в люк, чтобы самому сесть за прицел. Второй снаряд ударил более удачно, пробив лобовую броню.

Раскаленная болванка врезалась в боеукладку. Зашипел и вспыхнул порох в гильзах. Заряжающий и радист среагировали мгновенно и побежали прочь от танка.

Снаряды детонировали по несколько штук сразу, добивая экипаж и сотрясая машину изнутри. Загорелся бензин, а оставшийся боезапас взорвался разом, встряхнув башню. Тяжелый «Т 4» горел, как поленница дров.

Это не остановило атаку, но два оставшихся «Т 3» и легкий «Т 38» не рисковали продвигаться вперед, а стреляли, поддерживая пехоту.

Сразу десятка два солдат во главе с офицером, пригибаясь, бежали, стреляя на ходу. По ним удачно приложился ручной пулемет, свалил одного, второго бегущего. Очереди прижимали остальных, тормозя атаку. «Т 3» выстрелил из пушки и снес бруствер вместе с «дегтяревым» и пулеметчиком Натаровым. Погиб еще один из двадцати восьми панфиловцев.

Василий Клочков и несколько бойцов открыли огонь по автоматчикам. Расстояние сократилось до полусотни метров, в ход пошли ручные гранаты. Они не причинили большего вреда ни той, ни другой стороне, но несколько человек были ранены осколками.

Немецкому лейтенанту пробило осколком ладонь. Его торопливо перевязали. Оба «Т 3» и чешский «Т 38» продолжали вести огонь, но он также не был эффективен. Стреляли с превышением, чтобы не задеть своих.

Петр Емцов удачным попаданием снял пулеметчика, а командир танка получил приказ по рации:

– Не топчитесь на месте. Пехота несет потери, а вы не торопитесь наступать.

– Мы тоже потеряли три машины. Одна угодила на мину.

– Атакуйте вместе с пехотой, тем более у вас имеется бронетранспортер. Не давайте им поднять головы.

Политрук Клочков никаких приказов не получал, он был отрезан от своих и мог рассчитывать только на своих бойцов и самого себя. Он чувствовал, что три оставшихся танка, а следом и бронетранспортер возобновят атаку.

Когда они двинутся вместе с пехотой, напор уже не сдержать. Немцы обозлены потерями и упрямством русских. Клочков вызвал Ивана Шепеткова с его противотанковым ружьем.

– Далековато, – покачал головой сержант. – «Чеха» можно попробовать достать, но он позади трется.

Несколько человек с противотанковыми гранатами и бутылками с «КС» заняли головные окопы. Какое-то время шла перестрелка, затем все три танка медленно двинулись на окопы.

Немецкие пехотинцы, понесшие существенные потери, приотстали. И танки снова оказались без прикрытия. Экипажам приходилось рассчитывать на свои пушки и пулеметы.

В мешанине изрытой земли, среди воронок, окопов танки продвигались медленно, поджидая пехоту. Кузнец Аликбек Косаев и Илларион Васильев укрылись в просторном окопе, где раньше размещался пулеметный расчет.

Они поджидали танки. Сначала вперед вышел «Т 3» и обстрелял из пулеметов места, где могли укрыться русские гранатометчики. Затем «Т 3» свернул в другую сторону, а к окопу двинулся «Т 38».

– Вряд ли он нас давить рискнет, – шепнул Ларион. – «Чех» почти на метр короче, чем «Т 3». В окоп провалится.

Аликбек Косаев с минуту размышлял. Скорее всего их расстреляют из 37 миллиметровой танковой пушки. Мощность ее так себе, но два-три снаряда, точно вложенные в цель, не оставят им шансов выжить.