3+1=...

— А ключ от квартиры, где деньги лежат, тебе не надо?

Андрей оперся локтем о машину и уставился на Марину с искренним недоумением.

— Мне чтобы проверить, что я то зеркало заказал. Дай, я VIN пробью.

Марина вздохнула. Нет, это уже точно профдеформация — такая подозрительность. Она стянула с плеча рюкзачок и вытащила свидетельство о регистрации. И мужественно сдерживала в себе возмущение, когда Андрей фотографировал документ, а потом углубился в свой телефон. В этот момент она вовремя вспомнила о том, что у нее же есть сигареты. Марина находилась в перманентном процессе бросания курить, а в данный период времен просто ограничила себе количество сигарет в сутки. Сегодня она — после вчерашнего — точно имеет право выкурить сигарету.

Андрей на то, что она курит, никак не отреагировал, был по-прежнему занят своим смартфоном и ее зеркалом, видимо. Вот и молодец. Марина терпеть не могла лекций о вреде курения. Ей, в конце концов, восемнадцать давным-давно исполнилось, но до сих в ее окружении находились люди, которые не только знали песню про Марину, но и искренне считали, что она не в курсе о вреде курения.

В курсе. Но иногда по-другому просто никак.

— Все, зеркало нас ждет. Сними карету с сигнализации, я кое-что сделаю.

Судя по всему, Андрей — любитель покомандовать. Какое совпадение. А Марина — не-любитель, когда ею командуют. Но конкретно сейчас она послушно пиликнула брелоком. А Андрей вытащил из кармана штанов кольцо скотча.

Какие, однако, вместительные штаны.

— Ты что собираешься делать?

Впрочем, ответ был уже очевиден.

— Вот так зеркало подержи. И дверь чутка приоткрой. Сейчас скотчем примотаю, чтобы до сервиса как-то доехать. Можно и без зеркала, конечно. Но с зеркалом лучше.

Марина держала зеркало, почему-то задержав дыхание. Ее нервировал Андрей — нервировал своими габаритами, тем как он двигался прямо рядом с ней, прямо в непосредственной близости — когда приматывал скотчем зеркало. А еще почему-то казалось, что от таких крупных мужчин должно пахнуть. Ну, чем-то не очень приятным — потом, немытым телом. От Андрея, когда он была так рядом, чуть-чуть пахло. Чем-то ментоловым. То ли дезодорантом, то ли зубной пастой, то ли жвачкой. И все.

— Все, — Андрей убрал обратно скотч в карман. — Полчаса должно продержаться, а больше нам и не надо.

— Ты умеешь обращаться со скотчем.

— У меня вся машина в скотче. Демка ее скотчемобиль называет. Фара на скотче, бампер на скотче. Не успеваю чинить.

— Неаккуратно ездишь?

— Работа такая.

Пока Марина размышляла, что это за работа такая, что машину постоянно бьют, Андрей обошел автомобиль, открыл водительскую дверь и сел за руль.

Однако. Утро перестает быть томным.

Марина подошла к водительской двери, наклонилась.

— Тебя ничего не смущает?

— А что? Садись, поехали.

Они какое-то время молча смотрели друг на друга — Андрей за рулем, она снаружи. А потом он откинулся затылком на подголовник и расхохотался.

— Бля-я-я-ядь… Извини. Это я по привычке. Но, слушай, — он вернул голову в нормальное положение. — Может, и правда, я сяду за руль? Я же знаю, куда ехать. А ты — нет.

— Ты мне скажешь адрес. И я введу его в навигатор, — Марина отступила в сторону. — Вылезай.

Андрей не стал спорить, молча вышел из машины и даже сделал широкий приглашающий жест. А потом пошел в обход автомобиля, к пассажирской двери. Марина была уверена, что при этом он напевал «Я ля-ля тебя, Марина».

***

Андрей долго возился на пассажирском сиденье, отодвигал его назад, регулировал наклон сиденья. Как тюлень, ей-богу! Его габариты в соседнем кресле Марину по-прежнему подавляли.

Марина ввела продиктованный Андреем адрес. Если верить навигатору, ехать им даже не полчаса, а сорок минут.

Андрей, похоже, не привык ездить пассажиром. Он не переставал ерзать, потом растер шею, начал наклонять голову вправо-влево. Затем тяжело вздохнул.

— Что, похмелье мучает?

— С чего бы? С двух бутылок пива?

— А их было всего две?

— Ну да. И обе при тебе. А потом я пошел готовить ужин. Мне же одна добрая тетя велела накормить детей.

Марина оценила едкую иронию. Но не собиралась принимать ее на свой счет.

— Как у мальчика травма?

— Да что ему будет. Заживет как на собаке.

— Службы опеки на тебя нет! — вырвалось у Марины.

— Отчего же нет? Есть. И она почему-то считает, что у нас все в порядке.

Марина покосилась на Андрея. Запал огрызаться пропал.

— Правда? К вам приходила опека?

— Приходила. Почему-то посчитали, что я вполне справляюсь с воспитанием двух отморозков. А могли бы проявить милосердие и забрать их в детский дом. Но у меня по жизни с везением не очень, поэтому они до сих пор со мной.

Марина снова покосилась на Андрея. Она не могла понять, он говорит серьезно или это такая злая ирония? Что в его словах?

— На дорогу смотри, — рассеял ее сомнения он.

Конечно, это ирония. Скорее всего, как средство защиты. Что она к нему пристала, в конце концов? Что она о нем знает?

— Если я была резка — извини.

— Ты понятия не имеешь, что такое быть резкой.

— А ты имеешь?

— Я имею.

Вот и как извиняться перед таким человеком?! В профессиональной среде Марину считали достаточно резким человеком. Но не для Андрея-мокрая-майка.

Ну что же, раз мы не очень заботимся о чувствах собеседника… А ехать еще полчаса минимум…

— А где мать мальчиков?

Андрей отогнул солнцезащитный козырек.

— Хочешь встретиться и поговорить о нюансах воспитания ее сыновей?

Это прозвучало как-то… Как-то интонационно совсем иначе. То ли криком, то ли угрожающим шепотом, то ли вообще скрежетом зубов.

— А… Ну… я, собственно… Нет… Наверное, нет, — Марина неожиданно для себя растерялась.

— Ну и правильно. Нечего туда торопиться.

— Куда?

— Туда.

Она поняла с запозданием в несколько секунд. Туда. Туда. Получается, Андрей — вдовец. А мама мальчиков — умерла. Какой кошмар.

— Извини. Пожалуйста, извини.

— На дорогу смотри.