30 минут до центра Чикаго

Вероятность попасть впросак у такого «интуриста» невелика: без причины патрульные редко останавливают водителей на дороге — надо только ездить, не нарушая правил. В том же несчастливом случае, если нелегала с «интернациональными» правами вдруг остановит полицейский, «турист» сможет предъявить эти права и сделать вид, что приехал недавно: мол, при нём сейчас нет паспорта его страны, где стоит отметка пограничников о дате въезда в США, — случайно выложил, забыл в гостинице. А так как проверка легальности нахождения в стране обычно не входит в обязанности рядового патрульного (это дело иммиграционной службы), то, возможно, «туристу» и дальше удастся незаконно ездить на машине… до следующей, более настырной проверки.

Полученное таким образом, как бы легальное, удостоверение личности могло помочь чужакам, не имеющим номера социального страхования, во многих моментах их непростой жизни в Америке. Так что отбоя от желающих добыть подобный «документ» у Илюши не было. За его подготовку Илюша установил скромное вознаграждение в полторы сотни долларов (из этой суммы в «Трипл Эй» уходило всего двадцать пять), но мексиканцы, русские, поляки и представители многих других национальностей, оказавшиеся в положении нелегальных иммигрантов, были готовы заплатить за удостоверение личности гораздо больше. И заработки потекли к Илюше рекой.

Вначале Андрей чувствовал себя неуютно. Часто отрывая глаза от монитора с программой, он оглядывал просторную, шумную комнату. Кроме стола, за который посадили Андрея, в комнате размещались столы ещё нескольких сотрудников, а на подвешенных под потолком телевизорах, бубнивших на испанском и восточно-европейских языках, беспрерывно шли футбольные игры. Вероятно, эти передачи транслировались с интернационального спутника, настроенного на спортивный канал. Приходили какие-то люди. Работники компании беседовали с ними, и до Андрея долетали отрывки этих многоязычных бесед: одна молодая сотрудница, помимо английского, владела испанским, другая — польским, а вертлявый парень — русским и украинским. Только спустя некоторое время Андрею удалось полностью сосредоточиться на программировании — он увлёкся заданием и перестал обращать внимание на происходящую вокруг суету… но внезапно рядом кто-то нахально заорал:

— FBI!!!

Андрей рассердился — он тщательно продумывал конструкцию очередной таблицы, и все его умозаключения сразу же рассыпались от этого крика… Ну что за идиот так глупо шутит! Ему опять пришлось оторваться от экрана монитора…

Вокруг него толпились люди в тёмно-синих костюмах, бронежилетах и касках, с настоящими автоматами наперевес. Девушка, бегло говорившая по-испански, и та, что по-польски, и вертлявый парень, и сам Илюша, которого в этот момент вводили в комнату, уже были в наручниках, а один из спецназовцев, похоже, собирался сделать то же самое с руками Андрея…

— Так вы студент? Как же вы очутились в офисе этой компании за монитором компьютера, если не работаете там и не знаете, чем они занимаются? — несколько раз, на разные лады спрашивали у Андрея в полиции на собеседовании, сначала полицейский в форме, потом другой — в штатском. (По-русски это можно было бы назвать «допросом», но Андрею не пришло в голову такое слово, да и вообще многие слова — и английские, и русские — забились в какие-то потаённые норы, и выковыривать их оттуда стало очень трудно).

— Я там сегодня первый день… всего несколько часов. Меня пригласили разработать для них программу для обслуживания базы данных…

— Вы где-то ещё работаете? — продолжал штатский, записывая (он был особо дотошным).

— Да, — ответил Андрей, — я считаю деньги.

Полицейский удивлённо поднял глаза. Ему, видимо, показалось, что он ослышался, а может, Андрей как-то неверно произнёс последнюю фразу.

— Что? Что вы… считаете? — переспросил полицейский.

Отпустили Андрея только часа через четыре, пообещав, что подвезут к зданию Илюшиного офиса, где осталась припаркованной его машина. В конце концов, объяснениям, видимо, поверили, а, может, успели проверить всё, что он наговорил.

В отделение полиции арестованных привезли всех вместе в автобусе спецназа, а теперь его одного посадили на заднее сидение патрульного «Шевроле Каприз», чёрно-белого, длинного, как в кино про «Братьев Блюз». Сиденье неожиданно оказалось неудобным — узким, жёстким, с чересчур прямой спинкой, — и никаких ручек на дверях, чтобы держаться. Во время поездки Андрей съезжал вперёд, болезненно упираясь коленями в решётку, но оба полицейских так приветливо переговаривались с ним через эту решётку, что нужные слова вылезли из дальних нор, и он успел наболтать патрульным про Россию, про «Бэд Эпплз», напеть кое-что из своих песен и даже пригласить их на ближайший концерт. А они понимающе кивали и поддакивали — короче, были такими славными парнями, надёжно охраняющими покой честных американцев и честных иммигрантов (не то что тот противный тип, который вёл допрос), что ему хотелось ещё и ещё рассказывать им про Россию, про группу и петь… но они уже приехали к дверям Илюшиного офиса, опечатанным жёлтыми бумажными полосами.

— Андрей, — сурово и печально сказала мама, подавая на завтрак омлет с беконом, — нам нужно с тобой поговорить… Посмотри, сколько замечательных русских книг я привезла в Америку! Мы тащили их в баулах, вместо того, чтобы забрать с собой побольше вещей. А сколько посылок с книгами мы послали сюда на адреса наших родственников ещё до того, как приехали… они почти все дошли, кроме собрания сочинений Пушкина, которое, наверно, украли на почте…

— Мам, — перебил Андрей, пережёвывая хрустящий бекон, — кому нужен твой Пушкин на чикагской почте?

— Вот-вот, — продолжала мама ещё суровее и печальнее, — они не нужны тут никому! У меня сердце кровью обливается, когда я смотрю на наши книжные шкафы… Кто будет читать эти шедевры после нас? А ведь здесь Чехов, Пастернак, Цветаева, Бунин! В конце концов, Набоков… Тебе это не нужно, а твоим детям — тем более… Они будут говорить по-английски и читать только Гарри Поттера… в оригинале…

— Мам, — опять перебил Андрей, доедая омлет и придвигая чашку с какао, — они не будут читать книги даже на английском языке, они вообще ничего не будут читать, кроме названий компьютерных игр.

— Я это и говорю… Ты должен познакомиться с русской девушкой, чтобы твои дети в семье говорили по-русски, и я могла бы хоть что-то им почитать… например, Кассиля или Гайдара…. Послушай, у меня есть знакомые, Новицкие, у них такая приятная дочка…

— Всё, мам, спасибо! — сказал Андрей, вставая из-за стола. — Я убегаю. Шмария, наверно, уже ждёт. Кстати, вечером в воскресенье у нас будет гостья: я как раз собирался познакомить вас с Фабрис. Ты должна научить её печь блины и лепить пельмени…

— Петя, Петя! — вскричала мама, забыв, что папа уже тоже уехал на работу. — Ты слышишь?

— Илюшу выпустили под залог в тот же день, — со знанием дела сообщил Ефим, как только папа Андрея начал описывать ему приключения сына, — и всех его сотрудников тоже. Их арестовали не за «левые» удостоверения. Хотя полиция, наверняка, раскопала эти «шахер-махеры», Илюше вряд ли предъявят обвинение в изготовлении поддельных документов. Похоже, он действительно нашел лазейку в законе, и адвокаты смогут представить его деятельность как оказание посреднических услуг водителям, плохо говорящим по-английски. За это не посадят. А вот налоги… Говорят, он всё получал наличными и хранил в банке… в стеклянных банках у себя на заднем дворе… хо-хо! Сокрытие доходов! Ну, прямо как та известная история, что случилась с бандитом Аль Капоне здесь, в Чикаго, в 30-х годах. Убивал и воровал, а смогли посадить только за неуплату налогов… Хотя наш Илюша, конечно, не Аль Капоне, боже упаси! Такой прекрасный и отзывчивый человек! Ай-яй-яй! А сколько денег он давал на благотворительность! И православной церкви жертвовал, и синагоге… Жаль, что твой Андрей не успел у него заработать. — Ефим вздохнул. — Да, налоги надо платить, никуда не денешься… О’кей, Петя, значит, сегодня ты едешь по таким адресам…