4-05. Finale spiritoso

– Дэй Сэйторий, прошу отнестись к ситуации максимально серьезно. Вам угрожает реальная опасность. Воспринимайте окружающий мир как настоящий и ни в коем случае не ввязывайтесь в ситуации, которые в реальности грозили бы вам смертью или увечьями. Последствия могут оказаться самыми тяжелыми, вплоть до полного распада личности.

– Да что за дела-то?
– Кирис напрягся, оглядываясь. Долина с карликовыми деревьями по-прежнему оставалась пустой, но он вдруг почувствовал себя неуютно.
– Какие последствия?

– Дэй Сэйторий, в систему Паллы вторглась чужая группа этаи. От предыдущих атак ситуация отличается пристальным вниманием всех групп к Палле. Города и населенные местности планеты накрыты почти тысячей кольчонов первого типа, количество волют в нижних слоях атмосферы - не менее двенадцати миллиардов. Связь между городами утрачена...

– Стоп. Не понял. Кто кого атаковал?

– Этаи. Нам пришлось ввести новый термин для обозначения концепции. Арасиномэ не...

Голос координатора смолк. После продолжительной паузы Кирис неуверенно спросил:

– Э-э... дэй координатор?

Неб не откликнулся. Зато из-за спины по ушам хлестнул отвратительный скрежещущий полурев-полувизг - настолько неприятный и неожиданный, что Кирис вскочил, хватаясь за дубину и разворачиваясь.

Совсем рядом с ним (с учетом размеров и масштабов он не рискнул бы мерять расстояние в метрах или цулах) стояла отвратительная тварь, с которой он уже не раз сталкивался в мучительных то ли снах, то ли галлюцинациях в Арасиномэ. Помесь бурого медведя и гориллы, она держала в одной из свисающих до земли рук такую же дубину, что и у Кириса. Недобрый взгляд ее мелких черных глазок под нависающим лбом безотрывно буровил Кириса. Вот она подняла дубину высоко в воздух, потрясла ей и без дальнейших экивоков прыгнула вперед, метя в голову.

Парень машинально вскинул свою дубину, защищаясь - и тут же зашипел от боли: хотя он и блокировал могучий удар, тот отдался во всей руке. Новая правдоподобная виртуальность сделала драку куда более похожей на настоящую, и относиться к ней несерьезно и в самом деле не следовало, прав координатор. Полумедведь снова занес дубину, но Кирис не стал ждать, пока она опустится.

Он не стал изображать из себя первобытного человека и сражаться тем, что какой-то неведомый урод сунул ему в руку. Бросив свою дубину на землю и не обращая внимание на хруст ломающихся под ногами деревьев, он рванулся вперед, как бросался на уличную гопоту в коротких и жестоких уличных схватках в Барне. Удар растопыренными пальцами в глаза, который приходится удерживать в последний момент, чтобы не сломать кости об опустившийся лоб - не останавливая движение руки, скользящий удар локтем в скулу и нос - пинок в голень и тут же удар другим коленом в живот (не бить в пах! ноги расположены иначе, не достать, да и яйца отсутствуют) - два коротких яростных удара кулаком в нос - ухватиться обеими руками за плечи врага, рвануть их на себя и нанести еще один удар в нос, на сей раз головой - подножка отшатывающемуся врагу, заученная на тренировках по ринье, и когда тот с гулом рушится на землю спиной вперед, удар сверху пяткой в живот и несколько быстрых пинков, стараясь попасть в голову - отскочить назад и настороженно замереть, следя за врагом, ворочающимся посреди месива палок и щепок, бывшего карликового леса...

Полугорилла судорожно дергалась на земле, издавая тихие скулящие звуки. Из ее клыкастой пасти на шерсть стекала струйка неожиданно яркой алой крови. Один ее глаз не открывался, второй остекленело уставился в небо. Когти левой лапы механически скребли по валяющейся рядом дубине, но никак не могли сжаться.

Добей, прошелестел ветер. Удар дубиной в голову, и победа твоя. Добей, согласилась журчащая река. Сейчас, пока не очухался. Добей, крикнуло из-за туч солнце. Стая гопников, охреневшая от внезапной расправы над своим непобедимым вожаком, нерешительно отиралась поблизости, не понимая, бросаться ли на опасного чужака всей шакальей стаей или же свалить отсюда на максимальной скорости. Вторая гопа толпилась за спиной Кириса, одобрительно гыгыкая и хлопая его по плечу, отхаркивая и сплевывая на грязный асфальт мокроту из воспаленных от грубого курева бронхов, перемигиваясь и подталкивая в спину, чтобы он не останавливался и вломил им всем как следует, круша ребра и отбивая почки тяжелыми ботинками. А еще одна стая... или две... или вообще десяток, совершенно незнакомые, с чужого района, а может и вообще с другого города, приглядывались издалека, оценивая и прикидывая, не стоит ли навалиться всей шарагой сразу, пока у них численное преимущество.

Добей.

Кирис хлестнул себя по щеке, реальной сейчас болью отгоняя наваждение. Он не знал и знать не хотел, откуда ползут такие ассоциации. Полугорилла уже не ворочалась. Она неподвижно лежала на спине, глядя в небо одним глазом и слегка поскуливая. Кирису стало ее жалко. В конце концов, зверушку явно натравили. Не факт, что сама по себе она влезла бы в драку. Кроме того, а вдруг она разумна? Дубинкой же машет, то есть какие-то мозги имеет. И потом, а вдруг она - как он, тоже какой-то человек, насильно засунутый в Арасиномэ? Нужно тогда договориться, а не мочить друг друга по-черному.

Он настороженно подобрался поближе и опустился рядом на колено, готовый в любой момент снова отскочить. Открытый глаз гибрида обратился на него, и зверь заскулил продолжительно, тихо и отчаянно.

– Эй, ты...
– сказал ему Кирис.
– Ну, ты не кидайся больше, понял? Я тогда тебя не трону. Мир?

Зверюга дернулась всем телом. Она с трудом подняла лапу в воздух и снова заскулила, на сей раз отчаянно. Кирис остолбенело смотрел, как лапа засветилась изнутри и начала быстро распадаться светящейся пылью. Вот пропала кисть с могучими кулаком, начали растворяться длиннющее предплечье, локоть, плечо. Полугорилла исходила предсмертным плачем, уставившись на Кириса здоровым глазом, и его пробило острое чувство жалости и вины. За что он ее так? В конце концов, она же ему ничего плохого не сделала. Подумаешь, палкой дать попыталась! Воспоминание толкнулось у него в голове, и он склонился к зверю, обхватывая его руками и еще чем-то, чему не имелось названия. Он сдавливал его со всех сторон, словно запихивая выплескивающуюся энергоплазму обратно в человека, словно круша полигонные датчики гравитационным полем. Плач зверя перешел в визг - и затих. Кирис отстранился. Полугорилла по-прежнему лежала на земле, но ее лапа оказалась полностью на месте, а оба открытых глаза бурили Кириса удивленно и подозрительно. Вот зверь осторожно перевернулся на брюхо, поднялся на четвереньки, нащупал свою дубину и начал подниматься, используя ее как опору. На всякий случай Кирис поднялся и тоже отступил. Кто его знает, вдруг снова бросится!

Но зверь не бросился. Встав, он неуверенно поднял дубину, потом опустил, снова поднял, не отрывая взгляд от Кириса. Потом он вдруг бросил свое оружие, сел на землю, обхватил лапами голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону, испуская рычаще-верещащие звуки.

– Эй, кончай концерт!
– недовольно сказал ему парень.
– Уши режет. Слышь, ты меня вообще просекаешь? Понимаешь, в смысле? Алё, эй, ау! Х-ходер, тупая скотина... Ну что мне теперь с тобой делать? Вместо собаки держать? Ты же половину Ланты займешь. Хотя кто бы говорил...

Мир снова перевернулся вверх тормашками и вывернулся наизнанку. Кирис уже привычно сжался, готовясь к приступу тошноты, но неприятных ощущений на сей раз не возникло. Полумедведь-полугорилла остался рядом, но окружающая долина исчезла. Вместо нее появилось нагромождение скал из желтого песчаника, через которое петляла дорога - если, конечно, можно назвать дорогой плохо утоптанную полосу на осыпи. Дорога имела нормальный размер, макушку начало припекать солнце, и температура явно повысилась градусов на пятнадцать в тени и на пятьдесят - на открытом пространстве. Кирис оглянулся. С противоположной стороны тянулась бесконечная пустыня - море песка, нагромождение барханов и никаких намеков на оазисы, о которых пишут в учебнике естествознания и приключенческих романах. В дрожащем от жары воздухе на горизонте виднелась неясная тень, в которой Кирис, приглядевшись, опознал гигантскую правильную пирамиду.

– Я, никак, в ту же пустыню попал, что и Фучи?
– пробормотал он.
– А где у меня компас?

Топот множества ног заставил его снова повернуться в сторону скал и осыпи. По дороге, синхронно топая ногами, бежал отряд собакоголовых мужиков в набедренных повязках и с загнутыми сверху посохами. Они тоже казались нормального размера, разве что какими-то щуплыми, и от них тянуло отчетливым ощущением враждебной гопы. Кирис сразу опознал в них странных чудиков, нарисованных Дзии по описанию Фуоко. Опять что-то из египетской мифологии, в общем. Полумедведь перестал раскачиваться и насторожился, потом приподнялся и шустро почапал куда-то в сторону, опираясь, как горилла, на свисающие до земли передние лапы. Собакоголовые не обратили на него внимания. Оказавшись в десятке шагов от Кириса, они рассыпались и охватили его со всех сторон, направив на него посохи. Оказалось, что их нижние части представляют собой не тупые обрубки, а вполне себе острые лезвия.

– Что, чуваки, помахаться хочется?
– громко спросил Кирис. Сейчас он остро завидовал Фуоко, способной хотя бы немного объясняться на эсперанто, но и кваре годился хотя бы для того, чтобы уроды догадались о его разумности.
– Валяйте, я с удовольствием. Только всей шоблой на одного нечестно, типа. Кто один на один?

Он стиснул кулаки и даже ничуть не удивился, ощутив в одном из них увесистую тяжесть дубины, брошенной еще в прошлом мире. У Фучи, которая принцесса по жизни, понтовая золотая железка, а ему, нищеброду, в качестве атрибута и полено сойдет. Только вот вышибать мозги никому не хочется - вдруг они такие же, как та зверушка?