40к хемо-псов и летописец

Это зрелище было жутким, но я уже отшвырнул вперёд гранату, что громко стукнулась о стену и упала практически рядом с ней, после чего взорвалась разлетевшись, если верить Памятке Гвардейца, на более чем сто осколков. Тут же раздались новые крики, многих поцарапало, а я уже в этот момент доставал вторую гранату, в это же время один из бойцов, что работал в моей тройке, тоже швырнул гранату.

Под таким углом мы их забрасывали и в квартиры. Одну, две, три... только когда с пол дюжины гранат было отброшено я снова высунулся, чтобы начать дальше бросать подаваемые гранаты уже в крайнюю слева от меня квартиру. Всё это время мы слушали звуки стрельбы и стоны. Наши отряды рвались в соседние дома, зачищая всё и вся, а на первом этаже нашего дома уже был закончен бой.

– Первым этаж наш! Поджимайте, наваливайтесь! – закричал я в вокс, пуская вперёд себя одного из псов, который теперь поднимался первым вместо меня, пока я ещё заряжал свой подствольник новым выстрелом.

Нас раскусили, но пока враг одуплится, то через дыру в подвале заваляться ещё два отделения, а с учётом того, что и в других местах врага поджимают, то ситуация для него будет крайне скверной. Особенно когда любую перетяжку палит Шнырь, которым одним фактом своего существования напрягает всех еретиков, ведь никто не знает кто словит пулю снайпера. Как и Медведь хоть и перестал стрелять, но перезарядился и ждал хотя бы одного движения в переулке, который разрезал вражеские отделения.

– СУКА!!! – закричал пёс, что вышел вперёд меня и начал заваливаться, но продолжая зажимать гашетку.

Кровавое пятно он оставлял на стене, но вперёд уже выходил я, высовывая примерно в сторону врага оружие и выпуская ещё одну партию огненных игл. Сам подствольник висел на модифицированном лаз-карабине с расширенными батареями, поэтому зажимал я щедро и вслепую, подавляя врага и только затем начиная высовываться полубоком.

А выходить дальше же начинали уже бойцы и вовсе второй тройник, пока второй боец моей тройки оказывал помощь раненому. Именно поэтому парами никто у нас не ходил. Ведь в таких ситуациях кто-то должен тут же начать подавлять врага и прикрывать товарища, который вытаскивает раненого. Вдвоём хрен ты что сделаешь на войне.

– ТРУБУ ПО ТРЕТЬЕМУ!!! ПО ТРЕТЬЕМУ ТРУБУ, БЛЯДЬ!!! – кричал во всю я в вокс.

С железными нервами Медведь не сделал ни выстрела, смотря лишь в переулок, хотя этажи выше нас были для него открыты. У него был приказ – крыть переулок. Он его крыл, но через пятнадцать секунд сработала не труба, но подствольники других псов, чьи осколки засвистели этажом выше. И под этот взрыв мы начали уже занимать второй этаж. Это было трудно сделать, ведь по факту находясь лестничной площадке ты простреливался из трёх квартир, плюс с лестницы, что вела на третий этаж. И никто из нас не знал, где сидят враги, как и сколько из них выжило после стольких взрывов.

Но делать нечего, приказ был дан и сраный дом будет взят ценой жизни штурмов, которые всегда оказываются в таких ситуациях. И даже самые лучшие из лучших умирают, потому что война полна таких стычек, где... где тебе либо повезёт, либо нет. Ну и не идти и подождать Его Ангелов тоже не вариант, если кто не понял. Потому что подкрепления не будет, потому что девяносто девять процентов боёв это такие тяжёлые ситуации, в которых надо справляться самим.

И хоть вена на лбу у меня вздулась, а сам осознанная часть моего разума сузилась до уровня первобытного хищника, отделив всё лишнее, но в глубине души я понимал: у нас ещё всё хорошо, а на половине участков фронта происходит ещё больший пиздец, куда и направляют астартес, которых слишком мало и которые тоже не всесильны.

– ТЁМНЫЕ БОГИ ХРАНЯТ МЕНЯ!!! – раздался крик и неожиданно из комнаты на нас выбежал псих с цепным мечом.

Тут же пять лучей ударили в его кирасу, прожигая металл и плоть. Но он был словно обдолбан и отказывался умирать, уже делая удар и вонзая цепь прямо в плечо одного их псов передо мной. И тут же я начал стрелять в спину собственного союзника, кровь и куски плоти летели прямо мне в лицо, лазеры рвали тело пса, но часть из них пролетела мимо его затылка, а один наконец-то угодил в лицо еретика, после чего они вдвоём полетели вниз, едва не сбивая с ног другого пса, что всё ещё тащил раненого.

В адской мясорубке мы вгрызались во второй этаж, после чего бои продолжились уже на следующих этажах. И хоть их интенсивность упала, ведь еретики заныкались по норам, ожидая от нас ошибки при зачистке, но всё равно мы продолжали нести потери. Кто-то выживал в комнате даже после того как туда пять гранат отбрасывали, другие выбегали на нас и подрывали себя, прямо на этих пролётах я сам забрало жизнь троих своих бойцов, когда им поотрывало ноги.

После чего мы начали копаться в их ранцах, ведь боеприпасы уходили только в путь. Однако достигнув самого верхнего этажа, который находился фактически у "потолка" района, что представлял собой толщу железобетона высотой в четыре человека, мы поняли, что пиздец ещё только начинался. Ведь чем выше мы поднимались, тем больше уродливых рисунков мы видели, знаки Хаоса, восьмиконечные звёзды, слова молитв Тёмным Богам, разделанные трупы и подвешенные за лопатки граждане Империума, некоторые из которых ещё были живы и страдали тут ещё с мятежа.

И многое я видел, нервы мои были не самыми крепкими, но я закалился и мог держать себя в руках. Да, сердце колотилось, вена вздувалась, порой был тремор, но я выполнял задачу, делая то, что просто надо сделать. Старался не думать о лишнем и когда адреналин прочищал разум, то спокойно отдавался в поток войны, после чего приходил в себя куда позже.

Но когда со мной заговорили стены... меня словно парализовало.

– За что ты сражаешься? – шептали голоса и чьи-то хладные руки начинали проникать вглубь моей души.

Всё вокруг почернело, включённый фонарик не помогал, водя стволом из стороны в сторону я попытался сделать шаг назад, дабы выйти в коридор, но почему-то лишь стукнулся о стенку собственной спиной. Я начал ходить вдоль, пытаясь найти выход из комнаты, зачистка которой пошла не по плану, а голоса шептали:

– Для них ты лишь мусор, отброс, бандит, которого вообще стоило просто убить или пустить на органы.

– Приём, говорит Коршун, приём, меня кто-нибудь слышит? – спрашивал я, говоря в вокс, но вокс молчал: буквально даже помех не было слышно.

– Помнишь, что они сделали с тобой? Ты же не был виновен. Так почему же именно ты сейчас находишься здесь, когда эти заплывшие жиром ублюдки пируют и радуются жизни?

– Мы попали в какую-то аномалию. Происходит... какая-то чертовщина, – я продолжал говорить в вокс, надеясь что может хоть микрофон работает, а сдохли только динамики.

Изо рта моего шёл пар, почему-то стало невероятно холодно, а тьма... тьма до сих пор была повсюду и идя вдоль стены я не встречал ни препятствий, ни выхода, ни угла комнаты, словно бы... словно бы комната вдруг стала бесконечной.

– Зараза... – вдруг усталость на меня навалилась и я сел.

– Смысл это всё продолжать? Они не стоят твоих мучений. Как и сам ты умер ещё до того, как попал на Савлар. Разве нет?

И в какой-то момент я допустил ошибку, задумавшись о своём прошлом. Голос только этого и хотел, дабы я заплутал в глубинах собственного разума, который мог уничтожить сам себя куда быстрее, чем это сделает любой демон или колдун. Ведь столько боли там было и столько всего, что надо было изменить. Но... я не смог этого сделать тогда, а теперь и вовсе лишился возможности это сделать.