42-я параллель
Шрифт:
– Молодой человек, не хотели бы вы прослушать обращение Отелло к венецианскому сенату?
– С удовольствием, - весь вспыхнув, ответил Фейни.
– Вот случай для Тедди сдержать слово относительно борьбы с трестами...
– Голосование фермеров великого Северо-Запада будет, уверяю вас...
– Какой ужас, это крушение экстренных поездов, пущенных к празднествам.
Но док Бингэм уже приступил к делу:
Почтенные, знатнейшие сеньоры
И добрые начальники мои.
Что дочь увез у этого я старца
Не выдумка; не выдумка и то,
Что я на ней женился...
– Уж поверьте
– Да, но ведь прогрессивное крыло республиканской партии старается оградить как раз свободу отдельных предпринимателей.
Но док Бингэм стал в позу, заложив одну руку за борт жилета, а другой описывал широкие округлые жесты:
Я груб в речах; к кудрявым фразам мира
Нет у меня способности большой.
Нет потому, что этими руками
И с семи лет до нынешнего дня
На бранной ниве я привык работать...
– Голосование фермеров, - пронзительно прервал его говоривший, но никто уже его не слушал. Поле битвы осталось за доком Бингэмом.
Изо всего, что в мире происходит,
Я говорить умею лишь о войнах,
Сражениях, вот почему теперь,
Здесь, говоря за самого себя,
Едва ль сумею скрасить дело...
Поезд стал сбавлять скорость. В затихающем шуме движения голос дока Бингэма зазвучал неестественно громко. Фейни почувствовал, как спина его ткнулась в спинку сиденья, затем шум разом затих, где-то послышался звон колокола, а над ухом тошнотворный шепот дока Бингэма:
– Джентльмены, здесь у меня имеется в виде отдельных выпусков полное и бесцензурное издание одного из классических произведений мировой литературы, знаменитый "Декамерон" Боккаччо, который вот уже четыре века олицетворяет пикантный юмор и рискованное остроумие.
Он вытащил из отвисшего кармана кипу маленьких книжек и стал с нежностью перебирать их.
– Просто из чувства дружбы я готов поделиться с теми из вас, кого они заинтересуют... Вот, Фейни, возьмите их, и, если кто-нибудь спросит, имейте в виду, что они стоят по два доллара книжка. Мой молодой друг поможет вам распределить их... доброй ночи, джентльмены.
И он ушел, а поезд снова тронулся, и Фейни оказался с книжками в руках посредине раскачивающегося вагона, и подозрительные взгляды курильщиков буравили его со всех сторон.
– Покажите-ка, - сказал наконец маленький человечек с оттопыренными ушами, сидевший в дальнем углу. Он раскрыл книгу и с жадностью принялся читать. Фейни все стоял посредине вагона, обмирая от стыда. Он мельком видел, как за дымными извивами блестели белки у человечка, скосившего глаза от сигары на книгу. Его оттопыренные уши слегка порозовели.
– Изрядно приперчено, - сказал человечек, - но два доллара это слишком дорого.
Фейни, едва сознавая, что говорит, промямлил;
– Онни нне ммои, сэр, я право не знаю...
– Ну да ладно, черт с ним...
– Человечек запихнул двухдолларовую бумажку в ладонь Фейни и снова принялся читать. Когда Фейни пустился в обратный путь, у него оставалось две книги на руках и было шесть долларов в кармане. На полдороге к своему вагону он встретил кондуктора.
Сердце у него так и замерло. А тот кольнул его острым взглядом, но не сказал ни слова.
Док
Бингэм сидел на своем месте, опустив голову на ладонь и закрыв глаза, и, казалось, дремал. Фейни скользнул мимо него и уселся рядом.– Сколько продал?
– не открывая глаз, спросил док Бингэм. Он говорил уголком рта и странным хриплым голосом, какого Фейни еще от него не слышал.
– Шесть монет заработал... Бог мой, и напугал же меня по дороге кондуктор... Как взглянет...
– Ну, кондукторов ты предоставь мае и помни, что нет ничего преступного в распространении творений великих гуманистов между торгашами и менялами этой оставленной бегом страды. Ты бы лучше передал мне получку.
Фейни хотел было напомнить про обещанный доллар, но док Бингэм уже снова завел свою шарманку:
Когда бы
За каждым ураганом наступало
Спокойствие такое - пусть бы ветры
Ревели так, чтоб даже смерть проснулась,
И пусть суда взбирались бы с трудом
На горы вод, не ниже гор Олимпа...
Они долго отсыпались в Сагино, и за обильным завтраком док Бингэм прочитал целую лекцию о теории и практике книготорговли.
– Я очень боюсь, что на тех окраинах, куда мы собираемся проникнуть, говорил он, проглотив три печеных яйца и дожевывая сдобную булочку, очень боюсь, что там деревенщина еще доселе жаждет больше всего Марии Монк 19 .
19. "Жуткие разоблачения Марии Монк" - весьма популярная в США в начале XX века порнографическая книга.
Фейни не знал, что это за Мария Монк, но спрашивать ему не хотелось. Он пошел вместе с Доком Бингэмом на извозчичий двор Хаммера нанимать фургон и лошадь. Потребовалась долгая перебранка между фирмой "Искатель истины и Кo" и администрацией извозчичьего двора Хаммера, чтобы определить вознаграждение за наем рессорного фургона и дряхлой пегой клячи, на крестец которой впору было шляпу вешать. И только к вечеру, навалив за сиденье груду свертков, они выбрались из Сагино и пустились в дорогу.
Был по-весеннему свежий день. По серебристо-голубоватому небу серыми кляксами ползли нависавшие облака. Пегая упрямо придерживалась шага, хотя Фейни то и дело хлестал вожжами по запавшему крупу и щелкал языком, покуда во рту не пересыхало. При первом ударе пегая пускалась вскачь, но сейчас же переходила в неровную рысцу, а минуту спустя - в шаг.
Фейни чертыхался и понукал, но никак не мог заставить пегую удержаться хотя бы на мелкой рысце. Тем временем док Бингэм сидел рядом с ним, сдвинув широкополую шляпу на затылок, покуривая сигару и разглагольствуя о католической и протестантской религиях.
– Надо тебе сказать, Фениан, что отношением к ним просвещенного человека всегда будет - "Проклятие на оба ваших дома"... Сам я пантеист... Но даже пантеисту... есть-пить нужно, отсюда - Мария Монк.
Лицо им обожгли первые капли дождя, льдистого и колкого, словно град.
– По такой езде я схвачу воспаление легких, и это будет твоя вина, ты ведь говорил, что справишься с лошадью... Вот что, сворачивай вон на ту ферму слева. Может быть, они позволят нам поставить фургон и лошадь в сарай или в амбар.