48 улик

Возбужденная, довольная собой – ведь я совершила кражу в присутствии Элка, – я думала о том, что М., если бы узнала о моем поступке, была бы поражена хладнокровием младшей сестры. Хотя наверняка она рассердилась бы за то, что я вторглась в ее личное пространство.

– Отныне у тебя нет личного пространства. Ты – пропавшая без вести.

Я рассмеялась, представляя испуганное выражение на обычно невозмутимом лице сестры. Захохотала, вспомнив изумление и потрясение Дениз, когда она поняла, что ее младшая «никчемная» кузина Джорджина непонятно каким образом вдруг возвысилась до статуса важной персоны, представляющей интерес для телерепортеров и журналистов, чего никто не мог бы предсказать еще несколько дней назад.

– Да, я вас удивила, правда? Всех удивила.

Сердце в груди бешено колотилось. Голова кружилась, я была на грани эйфории. Нет, я не была пьяна – просто немного возбуждена.

Хотя меня переполнял страх: казалось, что я зашла слишком далеко. Наконец-то.

И вот, открыв альбом М., в первую минуту я испытала разочарование, потому что увидела в нем хаотичную коллекцию набросков – незаконченные рисунки. Некоторые из них, маленькие, изящные, были сделаны карандашом, другие – углем, несколько – пастелью. Были даже акварели, исполненные на скорую руку, – очаровательные, но далеко не шедевры.

Что ни страница – эскиз. Иногда между набросками проскальзывали пожелтевшие газетные вырезки – фото экспонатов с выставок, статьи из Art News, New Yorker, Fine Art Connoisseur.

(Автором одной из этих статей, о Бранкузи, была сама «М. Фулмер». Я и не знала, что М. публиковалась в столь авторитетных журналах по искусству, свои публикации она мне никогда не показывала.)

Большинство из нарисованных фигур представляли собой абстрактные формы, модели для скульптур М. По цветовой гамме – бледные, анемичные. Элегантные, призрачные. Четкие, точные. Но… скучные.

Мне было понятно, что именно не устраивало Элка в творчестве моей сестры: боязнь тела, «женского тела». Как сексуальный агрессор – «самец», – Элк мог испытывать лишь презрение к М. Серьезной критике она подвергалась только со стороны отдельных искусствоведов, упрекавших ее в том, что Маргарита не способна или не желает исследовать более очевидные, волнующие феминистские темы, которые находят отражение в завораживающих работах Марисоль, Фриды Кало, Синди Шерман [20] , Нан Голдин [21] .

20

Синди Шерман (род. в 1954 г.) – популярный современный американский художник, работает в технике постановочных фотографий.

21

Нан Голдин (род. в 1953 г.) – современный американский фотохудожник из Нью-Йорка.

При всем ее техническом мастерстве – а она блестяще владеет техническими приемами – М. Фулмер следует обходными путями, уклоняясь от политической конфронтации по вопросам, которые поднимают в своих произведениях более смелые женщины-художники современности.

Это меня взбесило. Любые нападки на М. Фулмер порождали во мне враждебность. Чокнутые феминистки! Да как они смеют!

М., насколько мне известно, не снизошла до того, чтобы высказаться в свою защиту. В одной из вырезанных заметок сообщалось о «живом щите» из женщин-художников, в числе которых была М. Фулмер, в Бруклинском музее в октябре 1987 года, но на фото, которым сопровождалась статья, М. выглядела спокойной, собранной, как будто ей ничто не угрожало, хотя на лицах стоявших рядом женщин-художников читалось волнение.

Правда, листая альбом, я отметила, что абстрактные фигуры, запечатленные М., имели отношение к женскому телу или (в скрытой форме) его изображали. Если присмотреться, видно, что М. начинала «реалистично» рисовать обнаженное человеческое тело, которое затем приобретало все более абстрактные очертания, словно она вскрывала его сущность и затушевывала внешние детали. Эти наброски потрясали воображение, позволяли заглянуть в голову художника. Несколько женских грудей, и каждая по-своему уникальна: различимые соски, ареолы. Дефекты кожи постепенно трансформировались в яйцеобразные формы, в которых сами груди почти не угадывались; их можно было увидеть, если знать, на что смотреть и как расшифровать переплетение линий.

В том же ключе были изображены женские животы, бедра, ягодицы. Лодыжки, руки, локти, плечи. Менее отчетливы были формы, которые, возможно, подразумевали женские гениталии – влагалище, большие и малые половые губы, наружные половые органы в целом. Правда, ни намека на лобковые волосы.

– Это и есть твоя «секретная миссия», да?

Я просматривала альбом, и у меня возникло странное ощущение: казалось, все, что я вижу, – это плод моего воображения. Художник теряется в конкретике и реабилитирует себя в абстракции. Я чувствовала, что поддаюсь одержимости, безумию. Почему художники подолгу смотрят на что-то, фиксируют, по сто раз рисуют одно и то же, перерисовывают? С какой целью?

Мне хотелось крикнуть: «Довольно! Хватит».

Мне хотелось разорвать наброски, над которыми фанатично, час за часом, работала М.

Не давал покоя вопрос: если М. так хорошо рисует, зачем она тратила время на эти скучные абстракции? Поражало, что М. удавалось изобразить нечто столь обыкновенное, как женский локоть, запястье, лодыжка, ухо, так, словно оно было «живым». Однако потом рисунок превращался в абстракцию, в котором от оригинала сохранялся лишь его дух.

В альбоме встречались и пейзажи. Одни были тонко выполнены карандашом со штриховкой в нужных местах. Другие – изящные маленькие акварели, поблекшие, на помятой, местами порванной бумаге. Виды озера Кайюга из окон М.

Лунный свет на воде, флотилия грозовых облаков, заснеженные тисы. От этих искусных рисунков, сделанных на скорую руку, у меня перехватывало дыхание, до того они были очаровательны…

Буйные кустарники на ничейной земле за нашим домом. Следы человеческих ног и звериных лап на глинистой почве, прорисованные со сверхъестественной точностью. Застывший от страха кролик с вытаращенными глазами.

Моя сестра безумно талантлива. И это воистину так – не преувеличение.

У меня пересохло во рту. Я сдавленно сглотнула слюну, цепенея от ужаса: моя сестра М., талантливейший художник, пропала без вести…

И какое же сокровище этот альбом с потертой обложкой! На некоторых листах желтели пятна от воды.

Мне подумалось, что в этом альбоме М. содержатся подлинные, самые сокровенные творения сестры, ее душа. А безликие совершенные скульптуры отражают ее внешнее «я». Эта, так сказать, «классическая» красота не что иное, как защитная броня.

В конце альбома я обнаружила более грубые, схематичные рисунки. Карикатурные лица. Переданные очень точно всего несколькими выразительными штрихами, как на картинках в комиксах. Пребывая в дурашливом настроении, М. несколько «подкорректировала» образ героя комиксов моряка Попая, и получилась карикатура на одного из наших пожилых дядьев Фулмеров. Чванливую тетю Эллен она изобразила гротескной герцогиней из «Алисы в Стране чудес» – с огромной головой и обвисшим унылым лицом.

А вот и знакомое бандитское лицо – Элк? Я громко рассмеялась, восхищаясь тем, как М. всего несколькими штрихами угольным карандашом передала суть возомнившего себя гением художника: свинячьи глазки, нос картошкой, ощетинившиеся бакенбарды, нелепые волосы, как у хиппи, каскадом падающие на плечи, будто на нем старинный парик. Идеально!