56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585
Шрифт:
– Никак нет, товарищ майор, – наигранно бодро отвечаю и, не глядя на девушку, с прожженным армейским цинизмом, предельно нагло заканчиваю ответ: – У афганки манда с зубами попалась, вот и цапнула, сука душманская.
– Хам! – словом, как пощечиной, хлещет девушка и краснеет.
Густо хохочет майор. Я кривлю в похабной улыбочке губы.
– Пошел вон! – погасив смех, грохочет майор.
Поворачиваюсь и ухожу. Слышу, как утешает нежное создание товарищ майор:
– Вы, Настенька, от солдат подальше держитесь. Быдло, оно и есть быдло. Да и вшей от них набраться можно. А вот мы в дуканчик съездим и там бельишка вам импортного подберем, а еще сегодня у меня именины, приглашаю…
Продолжения не слышу. Ты быдло, солдат второй роты, вот и катись
Солдатне вечно не хватает еды и одежды, вши солдатню мучают? Так это ж быдло, оно перебьется. А ты, вольнонаемная, держись от солдатни подальше, а то паразитов от нас наберешься. И нечего на меня с жалостью смотреть, я в твоей жалости не нуждаюсь. Это тебя, Настя, жалеть надо. Трое вас, женщин, у нас в бригаде. Все вольнонаемные. Не от великого женского счастья вас в Афган занесло, от безнадежности вы сюда завербовались. Приехали вы в надежде свою женскую судьбу устроить, а еще барахла поднабрать, да и денег заработать, чего уж там греха-то таить. По три оклада в Афгане платят. В Союзе столько не заработаешь. Не шибко-то вы и красивые. Красивые и дома устраиваются неплохо. Только как любит говорить товарищ майор: «Если нет мяса, то в поле и жука раком можно». А ты что хотела? Эх, милая, никто тебя больно-то и не спрашивал, а ты то, что хочешь. Ты, Настя, сюда по вольному найму пришла, а на войне как на войне. Вот так-то, девушка. Может, ты и плакала по ночам в подушку, не знаю. Как говорится, свечку не держал, нет у меня такой привычки. Зато знаю, что тут не кино, романтики нет, а есть оголодавшие без баб здоровые мужики. Каждый, кто на тебя смотрит, только и думает… Да ты и сама знаешь о чем, а кто может, тот и делает то, о чем думает. А еще, Настя, ты уж извини, что матерился при тебе, это я от зависти и обиды, что не мне тебя обнимать. Эх, девчата, нам на той войне погано было, а вам еще хуже. Вы, девчата, такие же жертвы войны, как и мы, раны от пули или осколка, они заживут, а вот покореженная душа – она еще ой как долго болеть да ныть будет. Вы уж простите, если что не так…
Но не все так грустно, как кажется, была и у меня в Афганистане любовь. Точь-в-точь как в романтических поэмах и балладах рассказано. Верная, взаимная, надежная. Ты помнишь, моя любовь, мой родимый РПКС-74 № ЕЕ 1232, как я за тобой ухаживал, смазывал, чистил, лелеял? Никогда я тебе не изменял. Пытались мне, как шлюху, навязать снайперскую винтовку, наотрез отказался. Обручили меня по приказу с АКС-74, так я его тут же бросил и к тебе вернулся. А ты меня никогда не подводил. Грязь или пыль, жара или холод, горы или пустыня, ты всегда на малейшее движение пальца руки откликался. Сколько раз ты мне жизнь спасал, а сколько моих тайн прятал? Об этом только мы двое знаем, ты да я.
Почти все в армии говно, а вот оружие отличное. Я почти все стрелковое вооружение знаю и умею с ним обращаться, без лести скажу конструкторам и мастерам-оружейникам – вы лучшие. Видал я иностранные стволы, брали мы их в качестве трофеев, так вот, по сравнению с нашим оружием, это просто дерьмо. Правда, в числе трофеев попадались АК-47 и ДШК китайского производства, неплохие игрушки, но создали-то их наши конструкторы. Китайцы их только по лицензии выпускали.
Дорогой ты мой РПКС-74 № ЕЕ 1232, бывало, что и ругал я тебя, и злился на тяжесть твою, матом твоего папу Калашникова многократно поминал, а ты не обижался, все мне прощал и мгновенно без всяких осечек разом мог выпустить сорок пять пуль. А секунда в бою иной раз жизнью меряется.
В Средние века каждый рыцарь своему мечу имя давал. Ну какой из меня рыцарь? Да никакой! А имя я тебе все же дал. Настоящее имя –
армейское, самое-самое десантное. «Зае…ись» – так я тебя звал и в радости, и в горе.Часть вторая
Гардез
Афганистан. Провинция Пактия. Город Гардез
1981–1982 год от Рождества Христова
1402–1403 год по хиджре – мусульманскому летоисчислению
Выписка из боевого формуляра в/44585
– Все, наш дембель накрылся, – мрачно объявил Разведчик, вернувшийся из штаба бригады.
Его послали узнать, ну когда же отправка-то будет. Когда вы, суки штабные, призыв осени семьдесят девятого года домой отпустите?
Мы все в одной палатке на койках сидели. Пятнадцать бойцов нас в роте осталось да двое офицеров. Десяти уже пора домой. Они свое отслужили. Приказ об увольнении министром обороны давно подписан. Ребята сидят, о доме мечтают, планы строят, а тут:
– Передислоцируют нас в Гардез, – хмуро добавляет усевшийся на кровати Разведчик. – В штабе сказали: пока туда не перейдем, то хрен нам, а не дембель.
– А где хоть этот Гардез? – недовольно спрашивает Филон.
– В горах, на Пакистанской границе, – от порога бросает входящий в палатку ротный.
– Товарищ капитан! Что это за херня? – возмущенно орут дембеля. – Нам что, теперь до последнего дня этого года, что ли, служить!
– Мне тоже смены нет, – в ответ повышает голос капитан Акосов, – меня тоже эта служба вконец задолбала!
Да, товарищ капитан, это сразу заметно. Вы с первого дня в Афгане служите. Похудел ты, капитан, и постарел. И желтухой ты переболел, ротный, и ранения у тебя были, не меньше нашего ты этой войны хлебнул. Самой раздолбайской ротой в бригаде ты два года командовал. Ничего, справлялся. Зря никого не наказывал, сдуру ребят под пули не подставлял, за нашими спинами не прятался.
– Собирайтесь, ребята, – устало и тихо говорит Акосов. – Наш батальон на вертолетах перебрасывать будут. Первыми мы пойдем.
Первыми, так и батальон наш первый, положено нам так. Строиться, первый парашютно-десантный батальон. Строиться, ребята. И вперед, из Кундуза в Гардез, на границу с Пакистаном. Закрывать горные тропы и перевалы, продолжать воевать, убивать и умирать.
Эх, родная 56-я десантно-штурмовая, войны афганской лошадь ломовая, давай поднатужься и тащи свой воз дальше… Трогай, милая… трогай…
До слез было жалко наш городок покидать, тут каждый кирпичик нами был сделан из глины и сложен в аккуратные домики. Каждый камешек потом солдатским омыт. Да куды деваться-то? Стали имущество собирать, на машины грузить, готовиться двигать через весь Афган к новому месту службы. Погрузили ротное имущество на машины, а сами личное оружие и вещи в руки – и вперед на вертолеты.
За неделю до переброски пришедший из штаба бригады Разведчик отозвал меня в сторону:
– Слышь, мне в штабе писаря сказали, что Петровского собираются ротным назначить, уже и представление на него послали.
– Да ну?! – удивился и обрадовался я.
Конечно, лучше со знакомым офицером дослуживать, а то пришлют еще мудака необстрелянного, так он нас сдуру в первом же бою всех положит.
– Точно, – чуть улыбаясь, подтверждает Разведчик, – после передислокации ротный уезжает в Союз, к новому месту службы, а Сашка Петровский вместо него. И еще, – подмигивает Разведчик, – есть приказ по бригаде отправить в Союз наиболее подготовленных сержантов для обучения пополнения. Сейчас списки формируются. Ты поговори со взводным, если он словечко в штабе за тебя замолвит, то и тебя в список внесут.