7 причин сожалеть

— Привет. — Улыбаюсь, разрешая его сыну пройти.

Артем кивает, проверяя часы, потом зачем-то останавливается на моих ногах, от чего хочется провалиться тут же, и выдает:

— Слушай, планы изменились. Нина побудет здесь, ладно?

Не успеваю переспросить, как девушка уже переступает порог и скидывает балетки со своих прекрасных ног.

— Рашевский... — Выдаю я, но уже слишком поздно.

Он отчалил.

Не... То есть в этот раз он не просто оставил ребенка, а ещё и сбагрил свою... девушку!? У меня тут вроде не бюро забытых людей...

Разворачиваюсь к ним, отмечая, что Нина мнется с ноги на ногу, разглядывая не самые отрадные обои, а Никита сбежал... на кухню.

— Нинка, тут ро-о-ожки! — Орет ребенок.

Нина же меняется в лице и почти несётся на кухню, но притормаживает у двери, обернувшись...

— Ой, а можно? — Спрашивает взглядом щеночка.

И я понимаю...

— Можно.

Их там ещё и не кормили, да?

Фисташковым тортом. Первая Причина

Светочка-конфеточка

А я ещё корила себя, что так много приготовила...

И если голодный ребенок, уплетающий всё подряд с фразой:

— Я там овощи видел, нарежь салат, пожалуйста.

Меня не так уж и сильно удивил, то поддакивающая его сыну Нина до сих пор не даёт прийти в себя.

И стою я, значит, режу помидорки, вспоминая, а не старая ли сметана или лучше заправить салат маслом...

— Оливковым? — Уточняет девушка.

— Подсолнечным. — Опускаю с небес на землю.

Та отмахивается, ещё раз смотрит на пустеющую добавку, косится на довольного Никиту, и кивает в знак одобрения.

Интересная девушка, ничего не скажешь...

Интересно, я в двадцать так же расслабленно сидела на табуретке? Откинув одну ногу и сгорбившись...

И она такая тонюсенькая, куда там уходит вторая тарелка? Эй, я тоже так хочу. Аж завидно!

— Он... вас... не кормил?

— Тёмчик? — Облизнула ложку, указав на меня ею. — Не, у него сегодня очень важная встреча, он с утра дождаться не мог...

Понятно, предупредить — сложно. Сбагрить — легко.

— Слушай, а ты почему тут?

Ни сколько не смущается.

— Да он там со стариком каким-то сорокалетним встречается, я по фэшену вообще не прохожу, а делать мне всё равно нечего.

Сползла на стул рядом.

— А салон?

— А что там делать каждый день? — Осматривает кухню. — А тут прикольно, олдскульно. Ой, там часы были, да?

Указала на стену.

— След остался такой... — Оценила взглядом заядлого критика. — прикольный. Можно сфоткать?

Понятно, они с Никитой говорят на одном "прикольном" диалекте. Ладно, мне не жалко локации для инстаграмчика.

Вздыхаю, наблюдая за тем, как быстро пустеет салат.

— Нин, а тебе сколько?

— Двадцать один.

Да ёшкин, Артём! Она университет-то хоть закончила? О чем он думает вообще...

— А он для тебя... не староват?

Девушка перестает жевать, замирая с ложкой в руке и обдавая презрительным прищуром.

— Ты из этих что ли!?

Отрицаю, боясь предположить из каких. Выдыхает.

— Да не, с ним...

Медлит, пока мысленно молюсь, чтобы там за этим многозначительным молчанием было хотя бы не "прикольно".

— Он удивительный, знаешь...

Её голубые глаза вдруг загораются огоньком воспоминаний, а лицо озаряет искренняя невинная улыбка... Она явно влюблена так сильно, что от единственного вопроса начинает смущаться.

Он удивительный? Да, я верю... Только уши бы ему оторвать!

Никита встаёт, довольно напевая себе под нос, убирает тарелку в раковину, кидает Нине:

— Посуда на тебе.

И скрывается за дверью... та кивает, продолжая улыбаться.

Я смотрю на эту девочку и не могу поверить... Интересно, как я выгляжу рядом с ней?

Наверное, в лучшем случае напоминаю очень старшую сестру, ну, или молодую мамашу.

Забавно, Артём даже спустя столько времени поражает своим вкусом.

— Он такой противоречивый! — И с её губ это звучит комплиментом, а с моих было бы обвинением.

Вздыхаю, убирая за ней посуду. Та тут же, и правда, встаёт и собирается все перемыть. А смысл отказывать гостье, верно?

Её телефон вдруг пищит от тысячи СМС-ок, и я даже отсюда понимаю причину её новой улыбки, пока разжигаю комфорку под чайником.

Это не мои туфли... Этой девочке они больше подходят.

— Ой, а есть чай зелёный?

— Да, там ещё торт с фисташками в холодильнике.

— Прико-о-ольно... — Тянет Нина, вытирая свой перформанс-маникюр.

И я почему-то уверена, что Артём в неё тоже влюблен. Хотя... Не моё дело, верно?

Только, Рашевский, почему даже спустя десять лет я должна сидеть и слушать твоих девушек? Где справедливость, эй?

Достаю тортик, окрикнув его сына. Разливаю им чай, слушая сотню новых вопросов о черепахах.

Нина все не вылазит из телефона, а я не вижу смысла оттуда её выдергивать.

— А что ты делаешь завтра вечером? — Вдруг спрашивает девушка, поднимая ко мне свои наращенные реснички.

— Ну...

Мальчик тут же подхватывает:

— Точно-точно, у нас же вечеринка! Приезжай к нам домой, ладно!?

Отстраняюсь, собираясь отказаться.

— Да и Тёмчик сам написал... — Показывает айфон. — Он вроде хочет с тобой о чем-то поговорить.

Или оставить меня с кем-то ещё? За ним станется.

Оба заискивающе улыбаются... А я зачем-то соглашаюсь, слыша, как дверной звонок тянет свою мелодию, три раза прервавшись.

— Ой, а кто там?

— Муж. — Завершаю посиделки, вставая со стула и оценивая масштаб съеденного торта... ну, ему пару кусочков ребята оставили.

Никита вдруг выдает:

— Тот, который ушел, да?

Нина смеётся, парируя его сыну.

— Но обещал вернуться?

И лучше бы всё-таки нет.

Первая Причина

И имя моё — Тьма