7 тайн Древней Руси. Детектив Временных лет

Этих вновь прибывших в Киев древлян тоже убили, и убили жестоко – сожгли в приготовленной для них бане. В этом эпизоде можно увидеть отражение погребения с использованием срубных конструкций, но важно еще и то обстоятельство, что местом убийства стала именно баня, с которой сознание древнего человека связывало немало мифов. Баня мыслилась как пограничное место на стыке миров – мира живых и мира мертвых. В бане рожали, в бане проходили ритуальное очищение, там обитал особый персонаж «народной демонологии» – банник. Неудивительно, что именно баня и стала для древлян местом перехода в мир иной.

Сюжет с убийством в бане известен и в исландских сагах. Стюр Убийца, один из героев «Саги о людях с Песчаного берега», так избавился от доставшихся ему по случаю опасных подчиненных – берсерков [37] Халли и Лейкнира.

Погубив и второе посольство, Ольга уже сама направила гонцов в Деревскую землю, извещая древлян: «Се уже иду к вам, да пристроите меды многи во граде, идеже убисте мужа моего, да плачюся над гробом его и створю трызну мужу своему».

Желание Ольги устроить тризну по Игорю не вызвало у древлян подозрений, тем более что княгиня вроде бы была согласна на условия победителей. Немедленно были заготовлены «меды многи зело», и Ольга с небольшой дружиной отправилась к древлянам.

Оплакав мужа, Ольга распорядилась соорудить над его могилой большой курган, а когда он был закончен, устроили тризну – поминальный пир. Древляне уселись пить, а Ольга приказала своим отрокам (младшим дружинникам) «служити пред ними».

Тут древляне наконец хватились:

– Кде суть дружина наша, иже послахом по тя?

Ольга ответила с предельной честностью:

– Идут по мне (т. е. «за мной». –М.С.)с дружиною мужа моего!

Дружина Игоря, как известно, была перебита древлянами, т. е. «лучшие мужи», ездившие в Киев, действительно шагали вместе с этой дружиной по загробному миру. Но древляне намека не поняли, успокоились и напились, тем более что отроки Ольги усыпили бдительность пирующих – Ольга велела им пить за здоровье древлян. Затем на пьяных хозяев набросились дружинники Ольги и перебили, по свидетельству летописца, пять тысяч человек. Цифра эта, вероятно, преувеличена. После очередного, третьего по счету избиения древлян, Ольга вернулась в Киев.

В сообщении об избиении древлян на пиру тоже присутствуют элементы погребального обряда – курган, тризна, да и само убийство на похоронах или поминках тоже было весьма характерно для архаических обществ. Убивали рабов или военнопленных (понятия эти в традиционных обществах обычно совпадали). Это ритуальное убийство имело двоякую цель – с одной стороны, рабы нужны умершему в загробном мире, с другой – убивая рабов, можно было выказать свое презрение к богатствам. Так поступали, например, индейцы северо-западного побережья СевернойАмерики.

Вообще весь рассказ о тройной мести княгини Ольги имеет много характерных сказочных мотивов – сватовство и «трудные задания» для женихов, загадки и намеки, само трехчастное построение и т. п. Такой вид он принял ко времени записи летописи, просуществовав до того в устной традиции больше сотни лет. Как выглядело реальное событие, лежащее в его основе, – сказать очень сложно.

Более реалистичен (но тоже не без фантастики) рассказ, помещенный в «Повести временных лет» под следующим, 946 годом. Это сообщение о военном походе Ольги на древлян.Именно 946 год обозначен в летописи как первый год княжения сына Игоря и Ольги, князя Святослава.

Святослав во время похода на древлян был еще ребенком. Однако же он сумел отличиться и успешно выполнил свой долг как военного предводителя – начал битву ритуальным броском копья. Как это было – мы подробно расскажем в следующей главе, специально посвященной эпохе Святослава. В битве, начатой маленьким князем, киевляне одержали победу.

Разбитые древляне разбежались по своим городам и «затворились». Ольга устремилась прямо на Искоростень – город, в котором погиб Игорь. Жители Искоростеня ничего хорошего от Ольги не ждали, приняли меры к укреплению города и сражались с яростью отчаяния. «Боряхуся крепко из града, – писал составитель Начальной летописи, – ведеху бо, яко сами убили князя…». В течение лета Ольга так и не смогла взять Искоростень.

Если мы сопоставим это известие с другими летописными (и не только летописными) рассказами о военных действиях русов, то увидим, что осада городов всегда превращалась для наших далеких предков в серьезную проблему – никакой сложной осадной техники у русов, очевидно, не было. Город Пересечен в земле уличей осаждали три года, Ольга простояла под Искоростенем лето (если слово это в летописи не означает в данном случае «год», а это тоже возможно). Даже сравнительно слабо укрепленные (по сравнению с Константинополем или хазарским Саркелом) славянские города могли долго выдерживать натиск противника, а в случае штурма – наносить осаждающим большие потери. Оба упомянутых нами города находились в славянских землях, недалеко от Киева. Их еще можно было осаждать – резервы были поблизости. Но в случае каких-то дальних походов в глубину территории врага об осадах или штурмах не могло быть и речи.

Нет, конечно, русы брали города – например «Багдад Кавказа» Бердаа. Но в Бердаа, как мы помним, не было ни штурма, ни осады. Город был взят сразу же после того, как обратились в бегство его защитники.

Осада Искоростеня затягивалась. Ольга отправила посольство в город и заявила древлянам:

– Что хочете доседети? А вси гради ваша предашася мне и ялися по дань, и делают нивы своя и земле своя, а вы хочете измерети гладом не имучеся по дань…

(Чего хотите досидеть, все ваши города сдались мне и согласились на дань, и возделывают свои нивы и земли, а вы хотите, не соглашаясь на дань, умереть от голода…)

Древляне, не ожидая уже от Ольги ничего хорошего, отвечали:

– Мы бы и согласились на дань, но хочешь мстить мужа своего!

– Я мстила уже обиду мужа своего, – сказала коварная княгиня, – когда приходили в Киев, и когда творила тризну мужу своему, а теперь не хочу мстить, но хочу взять малую дань и, замирившись с вами, пойду обратно.

– Что хочешь? Даем медом и скорою [38] .

– Ныне у вас нет ни меда, ни скоры, малого у вас прошу – дайте мне от двора по три голубя и по три воробья. Я не хочу возлагать тяжкую дань, как мой муж, прошу у вас мало, вы изнемогли в осаде…

Чем интересен для нас этот диалог Ольги и древлян, завершающийся явно фантастическим образом? В нем проглядывают реалии даннических отношений Киева и подвластныхсоседей. Мы ясно видим, как на уровне отдельных городских общин принимается решение о выплате дани, мы видим и саму дань – это мед и меха, два важных экспортных продукта Древней Руси. Именно эти товары и поставляли русы на рынки Византии, Булгарии и Хазарии.

Конец всей этой истории с живой данью хорошо известен. Древляне радостно согласились рассчитаться птичками, а воины Ольги привязали к голубям и воробьям подожженную паклю и с наступлением сумерек выпустили птиц. Древлянские голуби и воробьи устремились к родным гнездам…

«И не было двора, где бы не горело!» – написал много лет спустя киевский летописец о великом пожаре Искоростеня.

Несчастные погорельцы, не имея возможности тушить свои дворы, вспыхнувшие по всему городу разом, бросились бежать прочь из горящего Искоростеня. Их ловили и убивали осаждающие. Старейшины города были взяты в плен, многие древляне попали в рабство к «мужам» Ольги, а на уцелевших была возложена настоящая, «тяжкая» дань.

Кстати, что сталось с незадачливым женихом князем Малом, из летописного рассказа совершенно неясно… *