700kb. Хроники одной души

– Боги в ночь битвы на лугу мне подсказали сделать это! Теперь тотем - будет охранять священный луг от чужих! Кто тронет его, станет проклятым и умрет в муках и род его тоже! Вот, что сказали мне Боги!

Шаман посмотрел в небо и воздел руки. И каждый охотник поднял голову, ища взглядом то облако, на котором сидели Боги.

– Сегодня тотемом рода станет голова вожака.

Юноша опустил голову. В знак согласия с ним также поступили и все стоявшие рядом охотники.

А в голове шамана смута. Как не крути, а все-таки седой, его будущий зять и первый помощник.

– Ты должен подойти к тотему, что в стену врос. Сказать, что хочешь быть сыном племени и просишь Его об этом!

– сказал шаман и указал взглядом на тотем.

Белоголовый подошел к тотему и что-то сказал на незнакомом языке. Потом он вернулся к туше козла, схватил за ноги и под радостное улюлюканье соплеменников вскинул ее на плечи.

Шаман с удовлетворением оценил силу будущего зятя.

– Твой дом - соседняя со мной сакля. С недавних пор она пуста. Твоя жена - Ситора! Так легли кости и так хотят Боги!!

Все охотники с удивлением посмотрели на чужестранца и на вождя. День оказался богатым на события. Охота. Бой чужого. А тут еще и свадьбой запахло. Ситорача, та самая звездочка, которая была мечтою любого молодого воина, досталась в жены чужому.

Старейшина подошел к седому охотнику.

– Ты показал себя достойным воином. Это видели все. И каждый твой соплеменник хочет стать тебе другом и братом. В честь твоей битвы будет вышит ковер! А завтра - свадьба!

Радуясь удачной охоте и тому, что в племени появился новый 'родственник', охотники стали шлепать тушу козла, взваленного на плечи седого, показывая этим свое восхищение силой и ловкостью чужеземца.

Все были рады! Все!... кроме одного, так и не вышедшего из тени скалы - неудачника Джамо. Ситора - не его звезда, а чужого. Хотя, еще утром шаман ласково трепал охотника за плечо и говорил, что Ситора будет только его. И воин, обидевшись на всех, затаил зло.

... Вечером, уже сваренное и поджаренное на огне мясо, будет роздано соседям. Вареную голову положат на глиняное блюдо и отнесут вождю, а сердце и печень подарят сырыми шаману. Жениху-охотнику вручат амулет, который носил его предшественник, сорвавшийся со скалы во время последней охоты. Об этом поединке будут говорить еще очень долго - долго, смакуя каждое движение животного и охотника. И движения эти станут ритуальным танцем. Потом их будут повторять на свадьбах и рождениях детей - во всех последующих временах...

... Давно это было. Местные жители чтят память предков и помнят о славной охоте из старинных сказок и песен. А еще, старики рассказывают, что луг, раз в год становится красным от цветущего мака, цветка крови, когда-то обильно пролитой тут животными и охотниками.

Но помнит луг и жестокую битву, происшедшую задолго до написания Нового Завета и страстей, сопутствовавших смерти Христа. Но об этом читатель узнает позже. А в сей час, где-то в середине ущелья, теплый ветер набирает силу. Но уступ и неровные края скал прикрыли ему дорогу. Ветер, слабея от сопротивления, срывается на стон-гул. Он меняет скорость, а гул - тональность, то удаляется, то приближается к истоку сая. И странный звук этот, есть природа вечной песни гор, которую поет теплый ветер, славя свою победу над холодом ночи.

Так было всегда и так было бы и после... Но наступил день, когда сбылось предсказание старого вождя.

Глава I часть - 2

Север Афганистана Начало XXI века.

Посреди узкой, в два шага улочке стоял Шалангар, он был шаманом племени.

На нем старенький серый чапан с едва заметными выцветшими зелеными полосками, из-под которого виднелись короткие штанишки. На ногах высокие кожаные ботинки натовских солдат, которые подарил старику геолог.

Новая обувь шаману нравились, только вот пришлось выкинуть мотылявшиеся по пыли веревочки. Но ботинки без шнурков расползлись и вперед повылезали длинные черные языки. Немного неудобно при ходьбе, зато босая нога защищена от острого камня.

На лице старика напряженное внимание.

Сузив подслеповатые глаза, он держал в руках черную пластмассовую коробочку. Понажимав все видимые кнопочки и даже постучав погрызенным ногтем по задней крышке, старик с обидой смотрел на маленький потухший экран, но тот не хотел показывать его любимую игру.

– Умер.

Шалангар печально вздохнул. Что делать дальше старик не знал.

– Да-а, - он в задумчивости почесал затылок, - Каласафед, помнится, говорил, что скоро такриц заболеет и его вылечат... не помню как сказал, но слова похожи на умные таблетки. Точно!

У перекрестка улочек, из соседнего переулка, вынырнула знакомая фигура. Показалась - и в два шага скрылась за узким поворотом.

– Подожди, Каласафед!
– крикнул старик и энергично хромым шагом заспешил вслед, шепча под нос: подумаешь о шайтане, а он уже здесь.

Услышав знакомую речь, человек сбавил шаг и остановился.

– Ну вот. Я, вдвое старше, должен бегать за тобой как мальчишка, - громко запыхавшимся голосом проговорил Шалангар.

Каласафед повернулся к догнавшему его старику.

В малознакомом складе европейских черт лица подслеповатый шаман рассмотрел тревожную озабоченность. Этот человек всегда оставался для кишлачных загадкой. Вроде бы и не стар еще, а сед, как лунь. Его уважают. С ним советуются по разным вопросам. Даже хан по совету Каласафеда сменил английский карабин с оптическим прицелом на арбалет - оружие бесшумное, а это качество в горах бесценно. Да и болт убойностью не слабее пули оказался.

И вот теперь старому Шалангару тоже Каласафед понадобился.

– Что-то произошло? Я знаю, у тебя всегда много забот, - спросил старик.

– Нет, уважаемый ака Шалангар. Есть конечно вопросы, но они за туманом непонимания.

Белоголовый отряхнул пыль с рукава камуфлированной куртки и спросил:

– А вот куда вы все время спешите, добрый старец?

Шалангар нахмурился.

Он не любил когда его ставили в тупик простыми вопросами. Но время отведенное на этикет и парламентарии закончилось. Старик начал сразу с наболевшего.

– Откуда знаешь, что такрицу нужно лечить? А?

Шалангар хромая подошел ближе. Он улыбнулся во весь рот, оголив два единственных полусточенных зуба.

– У тебя нет родственников из рода Франкенштейн?

Шаман спрятал зубы и нахмурил густые седые брови.

– Какой-такой Фархад-шеин? Наверное хороший человек, раз вспомнил его в эту минуту. А-а! Да, знаю я его! Их род таблетками торгует, - ткнул пальцем в небо Шалангар.

Найдя тему бессмысленной, старик пожал плечами и, недолго думая, перевел разговор в нужное для него русло.