700kb. Хроники одной души

Шаман, полный ужаса, отшатнулся.

Батарейка легла на свое место. Палец седого опустился на кнопку запуска игры.

Старик подошел вплотную к сидящему и увидел из-за спины оживший экран.

– Дай сюда! Ко-осмос! Ты думал я тебе поверил, что твоя, вышедшая в туалете энергия, лучше моей?
– Старик схватил тетрис и радостно стал искать одиннадцатый уровень.
– Вот, смотри! Я был здесь, а потом он заболел.

Шалангар тыкал пальцем в экран и чуть не плакал от умиления.

На экране появились падающие квадратики.

– Иди куда шел, - буркнул старик. Он уже был весь в игре, далеко от Каласафеда ...Шаман сосредоточено тыкал пальцем по кнопкам, но экран внезапно потемнел и потух.

Шалангар растерялся.

– Я так и не сыграю в своей жизни в эту проклятую одиннадцатую игру? ...Космос! Лучше бы ты тогда сдох на дороге!

Увидев расстроенное лицо старика, седой прокашлялся и тихо заговорил.

– Я сделал все, что смог. Он работал? Работал. Только недолго.

Старик с трудом открыл погрызаным ногтем мизинца заднюю панель и осторожно вытащил батарейку.

– Космос? Эне-е-ргия! ...О всемогущий Аллах, скажи, почему этот седой дурак, так похож на уважаемого родича.

Старик сделался серьезным. Он присел на корточки рядом с Каласафедом и поднял голыш размером с кулак.

– Ты, куда бил? А?

Каласафед молча показал рукой.

Аккуратно пристроив таблетку на камень, Шалангар размахнулся и ударил по ней наотмашь. Усмехнувшись седому в лицо, он стал запихивать ее обратно, но та, напрочь расплющенная, не входила.

Шаман зло посмотрел на седого и вновь угрожающе обнажил оба зуба.

– Все из-за тебя. Ума совсем нет. Твоя энергия очень маленькая, почему не дал ударить мне первому, самому? А?... Ты все испортил... Бедный такриц!

О чем я думал, когда спасал жизнь этому Шайтану?

Состояние Шалангара было предобморочным. Жизнь уходила на глазах, скрутив фигуру старика в горбатый зигзаг.

– Подожди! Не умирай. Ты видел у хана на руке часы?
– от удивления над собственной догадкой, Каласафед развел руками и улыбнулся. Заметив слабый кивок, седой продолжил.
– Там внутри такая же 'умная таблетка'.

– Это, какая-такая?
– не веря своим ушам, спросил старик.

– Вот такая.
– указал взглядом на тетрис, Каласафед.
– Только целая.

Шалангар уже определил новую цель.

– Не врешь? Ну да. Хан не такой дурак как я. Наверное сам таблетку бьет.

Старик еще не поверив услышанному, внимательно посмотрел в глаза седому.

– Больше никогда не трогай мой такриц. Сломаешь еще.

И шаман, уже забыв обо всем, прихрамывая мчался по узкой, уходившей вверх к дальней стене сая улочке. Она вела к дому хана.

– Осторожней, Паниковский! Вам не пятнадцать!
– Бросил Каласафед, вдогонку.

... Около часа назад у Зоба Дьявола сошел в лавине камень, а через пять часов на изгибе дороги появится караван с опийным маком. Глядя в бинокль Каласафед не увидел в этом больших проблем, но все равно надо идти чистить дорогу. Животные могут заплутать обходя завал и уйдут на минное заграждение.

Седой поднялся с корточек и направился к сакле Сероджабулло Говоре. Он молодой и здоровый как бык, должен пойти сталкивать камень в пропасть вместе с ним.

Пройдя через настежь распахнутую калитку, седой подошел к парню, спящему на голом деревянном настиле топчана.

– Вставай! Надо торопиться. Хан сказал, что тебе надо сбросить с дороги свалившийся камень. Я помогу, но чуть позже. Разговор к хану есть, - сказал Каласафед едва открывшему глаза Сероджабулло.

Парень шумно втянул в себя воздух и сел, свесив ноги с топчана. Его босые ступни, пошарив в пыли, залезли в синие китайские сланцы.

– Салам, Каласафед, - едва пошевелил толстыми губами Сероджабулло. Его большие коровьи глаза смотрели тупо сквозь гостя. Он еще не проснулся.

– Малейкум вассалам. Давай тащи что-нибудь поесть и пойдем работать.

Сероджабулло вразвалку подошел к рукомойнику и, слегка смочив лицо двумя пальцами, ушел в саклю. Седой разложил посреди настила висевшую на веревке клеенку и стал ожидать хозяина. Спустя пару минут появился Говора, так прозвали Сероджабулло местные жители за его коровьи глаза. Он положил на расстеленную клеенку завернутую в чистую тряпку вяленую баранину и свежевыпеченную лепешку.

– Матлуба, с племянником еду прислала. Лепешка только с тандыра, еще теплая. Будь добр, порежь мясо. И ушел в саклю.

Достав из кармана нож, седой нарезал мясо на старой разделочной доске и вытер лезвие о тряпицу. Говора принес пластиковый поднос с грубо нарезанным луком и горкой соли. Ели молча и быстро. Когда насытились, седой махнул рукой на Зоб Дьявола и объяснил, что Сероджабулло должен расчистить дорогу, столкнуть в пропасть все, что окажется по силам. Каласафед не спеша вытер руки тряпицей, кивнул Говоре и ушел, заботливо закрыв за собой всегда открытую, покосившуюся калитку.

Глава I часть-3

... Нияз-хан, тяжело вздохнув, закрыл глаза и под шепот молитвы, стал перебирать четки.

Казалось, что это монотонное бормотание будет вечным, но как только в листании бусинок, большой палец остановился на крупной бирюзовой, его молитва оборвалась. Он повернулся и пристально посмотрел своими маленькими, неестественной голубизны глазами, на сидевшего за достарханом Каласафеда.

– На все воля Аллаха, - хан озадаченно почесал затылок.
– Точнее, палец попал на бирюзовую кость при слове - 'воля'.

Седой, никогда не веривший в гадание на четках, вздрогнул от неожиданности.

– Воля, - тихо повторил он за ханом.

– Может, ты видел не 'Авакс'? Может, это летел бомбардировщик?
– хан посмотрел на стол и увидел, как оса, стащившая тяжелый для нее кусок виноградной мякоти, приготовилась ко взлету. Он быстрым взглядом осмотрел топчан, но не найдя хлопушки для мух, не скрывая раздражения, поднял вверх левую руку.
– Какой-нибудь американский или русский. Шайтан их разберет.