730 дней в сапогах
Шрифт:
Погибать, так с музыкой! Тальянкин вынул заначку и продолжил сабантуй с прототипами кайфоломов, наливая каждому.
– Выпьем, товарищ Командир!
– Хрю-хрю.
– За всю бронетанковую мощь страны, дорогой зампотех!
– Хр-хр.
– Ну, а вы, боец невиданного фронта, товарищ зампотыл не приложитесь ли за процветание вооружённых сил?
– Х-х-х…
– Ещё он меня и посылает! – Лёха обернулся к воображаемым зрителям: – Не стыдно ли вам, товарищ подполковник?
«Товарищам командирам» было совсем не стыдно. Впрочем, как и старшему свинарю…
Наутро Лёха проснулся с тяжёлой головой. Разбавив водичкой оставшуюся жижу, он залпом выпил. Всё одно, погибать!
В немного
– Тальянкин, что там делаешь? – явился зампотыл. Вспомни «оно» и вот оно!
– Я, товарищ подполковник, свиней проверяю.
– Вижу, что не баранов! А что у них тут за грязь на лбу?
Лёха вмиг осознал свою ошибку. Надо же было просто замазать той же смолой надписи на лбах свиней, а не мудохаться с бритвой!
– Так, та-ак. Это командир, неплохо!
– Это просто свинья, товарищ подполковник.
– А! Зампотех! Ха-ха-ха! Копия, а?!
– А это кто?
– АХЗ, – сказал Лёха. Запираться не имело смысла. Была и такая свинья, хозяин её неизвестен. Предположительно, кто-то из гражданских.
– А Хэ знает, значит? Молодец, Тальянкин. А это что за свиноматка? – зампотыл указал носком хромового сапога на самую жирную хрюху. Она лежала в отдельном загоне и не могла двигаться после вчерашнего.
– Кто это? – вгляделся офицер в еле различимые буквы. Лёха успел подбрить запись.
– Зам, зам, что там дальше? О, Ы, или И? Да нет, Ы, вроде бы … Ах ты, падла!
Лёха опустил голову.
– Рядовой Тальянкин, немедленно собрать вещи!
– И в расположение четвёртого дивизиона!
– Заряжающим, мать твою!
– Там по бабам не пошляешься, сволочь!
– Вторым палёным будещ, убльюдок!
Что-то ещё и ещё выкрикивал вдогонку разъярённый подполковник, сбившийся на родной акцент.
Но Лёха его не слушал. Негнущимися ногами, сдерживая похмельный смех, он потопал в сторону части. Опять в последнее подразделение, по счёту и значению. Навстречу суровым будням солдата срочной службы…
СУРОВЫЕ БУДНИ
Если праздники принято считать радостными, выходные – светлыми, то будни – непременно суровыми. Даже те, кому жизнь представляется сплошным праздником, осознают, что веселье когда-нибудь заканчивается. И тем тяжелее будут будни, чем радостнее был праздник.
В любой, самой жестокой действительности есть черты смешного. Юмор окрашивает страшное время и вселяет надежду на лучшее. Может ли быть что-то хуже, если сейчас хуже некуда? Только сила надежды даёт волю к победе, позволяя человеку жить в самых отвратных обстоятельствах.
Все тяготы и невзгоды воинской службы несут рядовые солдаты, каковым оказался Тальянкин после изгнания из свинарника. В первый же день Мага позвал его к себе. Лёха вкратце рассказал о причинах гнева зампотыла. Покер долго добродушно смеялся, затем перешёл к делу.
– Сейчас я тебя устрою в санчасть. Полежишь недельку. На днях ожидается поступление новых бушлатов. Понял?
– Конечно.
Мага отвёл Лёху в санчасть.
– Это мой человек. Отмажешь его, Федя!
– Ясно, Мага! От чего лечить?
– Лечить будешь только перед обходом начмеда. В любое время отмажешь, где бы он ни был. Или лечить будут тебя!
– Всё понятно.
– Приятно иметь дело с понятливыми.
Чуть позже и Лёха понял, почему лекарь спрашивал: «От чего
лечить?» Оказалось, в санчасти разнообразие лечения заключается в примочках фурациллином разной концентрации. Только по жизненным показаниям используются антибиотики в таблетках. Делать уколы фельдшер не умеет. Зато лечить умеет по-разному: от простуды – уборкой снега, от розочек 5 – ежедневной генеральной уборкой помещения, а если кто-то схватил несварение желудка – ему жарить картошку для фельдшера, и так далее.5
розочки – хроническая форма стептодермии, когда на ногах появляются плохо заживающие, гноящиеся язвы. Возникает у людей с ослабленным организмом: авитаминозом и недоеданием. Болезнь чмырей и молодых
Тальянкину повезло больше всех пациентов. Два раза в неделю, перед обходом начмеда ему напяливали то на правую, то на левую ногу жёлтую от фурациллина повязку.
– Как дела свинские? – спрашивал крепко сбитый майор, усмехаясь в рыжие усы. Он до сих пор считал Лёху старшим свинарём.
– Свинские, по-свински! У меня пока побаливает! – бодро отвечал Лёха. На этом врачебный осмотр оканчивался.
Почти каждый день Лёха ходил в деревню налаживать бартерные отношения. Новенькое с иголочки обмундирование на знакомую «жидкую валюту». Для солдат, чья часть в черте города, самовольная отлучка считается самоволкой. Для Лёхи это самоход. Бывало, он не возвращался одним днём. Десять-пятнадцать километров, шутка ли сказать? Лёха совсем не спешил, понимая, что халява скоро закончится.
Артбригаде в этом году повезло как утопленнику. В связи с сокращением и разоружением сюда зачастили всевозможные генеральские комиссии. Личному составу приходилось ежедневно заниматься облагораживанием территории. Не последнее место в военных объектах занимала санчасть. Даже Лёху, человека Маги, пришлось привлечь к труду. Тальянкину досталась не грязная, но пыльная. Покраска травы на газоне пулевизатором. Для этого нужно натолочь зелёного мела, густо развести его водою. И трава станет красивее натуральной! Остальным пациентам пришлось пахать днём и ночью, подыхая на полах и кафельных стенах. Всё обрабатывалось дезраствором. Разъедало руки и глаза солдат, а начмед лично следил за выполнением работ.
– Трудотерапия – есть лучшая хирургия! – приговаривал майор медицинской службы.
Прибывший генерал не обратил внимания на санчасть, он даже не соизволил взглянуть в её сторону
По этому случаю неунывающий начмед родил ещё один афоризм.
– Мафия бессмертна! Санчасть непобедима! Ха…ха…ха!
Уехал генерал – санчасть зажила привычной жизнью. Пациенты на «лечебные процедуры». Днём – уборка, ночью иные задачи. Пожарь картошку фельдшеру, подшей (постирай) хэбушку медицинскому работнику, начисти сапоги и бляху слуге Гиппократа и спи-отдыхай, смотри свои дембельские сны! Благодать, да и только. Лёха в самоходы.
Пришла пора Тальянкину покинуть сей санаторий.
И пошли бесконечные наряды. Первый – по роте. В сравнении с учебкой, халява! Никаких команд и стоек «смирно»! На тумбочке можно сидеть и курить при случае. Главное, уборка бычков от кроватей. Далее по мелочам, вымыть Ленинскую комнату, подъезд да санузлы. Грязную работу Лёха не выполнял. Его поставили на фишку. Дневальный должен вовремя срубить фишку, то есть стоять на карауле. Только вместо слова «атас», нужно крикнуть: «Фишка!» – и вся любовь. Пользуясь тишиной, Лёха сел за стол в Ленинской комнате, чтобы написать письмо домой. Только он достал лист бумаги, раздался непонятный перестук.