75 дней на правом берегу Волги
Шрифт:
Глава 1.
Лето 1942 года. Свердловская область. ТЛП – Ивкино. Таборы.
Пришло осознание как-то резко, но первое, что я почувствовал – это боль. Болели бока, грудь и живот, но главное болела голова. Первая мысль, что со мной случилось? Били что ли? Я открыл глаза, зрение проявилось не сразу. Вроде как размыто всё перед глазами. Тем не менее я рассмотрел стоящих возле меня троих мужиков, а четвёртый, присев на корточки рядом со мной, что-то говорит. Наконец у меня появился слух.
– Жерех, я тебе так скажу. Если ты ссучишься1, то пеняй на себя. Пришьём тебя, как суку. Ты подумай об этом, Жерех. Так-то ты пацан правильный, косяков2 за тобой не водилось, так что не ломай свою судьбу, – произнёс чуть хрипловатым голосом тот, что присел
А я похоже лежу на полу. Не надо иметь «семь пядей во лбу»3, чтобы понять, тело в которое я попал как следует поучили, возможно даже попинали ногами. Вон какие мордовороты стоят рядом. Что я понял в первую минуту? Говорят, на блатном жаргоне, так называемая «феня». Ага, значит я где-то в среде преступников. То, что я попал в тело своего двоюродного деда, я уже не сомневался. А называют меня здесь «Жерехом». Кстати, почему «Жерех»? Понятно, что кличка. Но откуда появилась такая? Попозже, возможно, получится выяснить. А для начала хотелось бы понять куда попал и какая сегодня дата. Чёрт, в животе нестерпимая боль, аж дыхание сбилось. Точно меня по животу пинали. Мгновенно рассмотрел того, что сидел на корточках. Немолодой, лет сорок, а то и побольше. Трёхдневная щетина, короткие ёршик волос, седой, в том числе на бороде и усах. Взгляд злобный и властный.
– Ты чего, Жерех, слух потерял? Я тебя спрашиваю, ты меня понял? – резко спросил «седой».
Я решил его называть «седым» пока не выясню его кличку. Похоже этот дядя здесь всем заправляет.
– Понял, – прохрипел я, чтобы не усугублять своё положение именно сейчас.
– Уберите его, бросьте на шконку4, пусть отлежится, – скомандовал кому-то «седой», поднялся с корточек и ушёл вправо от меня, за ним потянулись мордовороты.
Ко мне подбежали несколько заключённых, помогли добраться до спального места. Да уж. Похоже я попал в самый неприятный момент. Мой родственник во что-то вляпался, за что его слегка поучили. Интересно, мой двоюродный дед в авторитете или нет? Хотя какой особый авторитет? У него всего вторая ходка5, если я понял всё правильно. Думаю, что родственник всё же считается «блатным»6, в письме у бабушки есть упоминание о том, что родственника арестовали за кражу или что-то подобное. А воры точно в авторитете у жуликов и прочих преступников. Ладно, полежу, приду в себя, потом буду разбираться что здесь к чему. А пока надо больше слушать и смотреть, да рот держать закрытым. Осмотрелся вокруг. Ясно, что нахожусь в бараке для заключённых. Кроватей здесь нет, зато построены нары в два этажа. Моё место на нижних нарах. Что сие значит? А значит это то, что я совсем не на «нижней пищевой цепочке». То есть права кое-какие у меня имеются, уже хорошо. В той, своей настоящей жизни, я ничего общего с миром преступности не имел, не привлекала меня такая романтика. Если я что-то и знал из криминального мира, то очень поверхностно. Для меня мир военных ближе по духу и смыслу жизни. Барак какой-то мрачный, освещение здесь совсем не электрическое, вроде лампы масляные висят. Ну или какие в это время бывают? А точно, керосиновые. Читал, что до войны и во время войны все керосин покупали, хотя электричество должно быть. Но видимо не в лагере. Пока осматривался вокруг, рядом со мной, но на соседние нары присел молодой парень, лет двадцать, может двадцать пять. На лице щетина, волосы тёмные. На первый взгляд, средний рост, как и среднее телосложение.
– Как ты, Жерех? – спросил меня участливо парень.
Я повернул голову к незнакомому собеседнику. Чёрт, память родственника мне пока ничего не подсказывает. Может родственничка убили, а я вселился в его тело. Нет, так не должно быть, судя по прошлым провалам в прошлое. Пациент должен быть живым, иначе моё сознание не вселится в тело. Или правильней реципиент? Хотя какая собственно разница? Поднял руки и рассмотрел их. Кисти рук средние для парня лет двадцати. Перстней нет, в смысле наколок, как и нет того самого перстня, с помощью которого можно вернуться обратно в своё время и своё тело. А вот это, я вам скажу, совсем хреново. Чтобы как-то оправдаться по своему незнанию, решил, что буду имитировать травму головы. Типа потерял сознание, точнее память.
– Отлежусь, с этим проблем не будет. Вот только башку мне похоже повредили, звенит всё в голове и ничего не помню, что случилось до сегодняшнего дня, –
произнёс я, стараясь сделать свою речь замедленной.– Да чтоб меня! По голове тебя сильно пинали. Ты извини, что не вмешался за тебя. У тебя со смотрящим разговор был, тут другим вмешиваться нельзя. А «Пепел» вор авторитетный, он медвежатник7, сам понимаешь, что такие вес имеют8 в лагере. К тому же ты сам «буром» попёр9. Что на тебя нашло? Ты же был в нормальных отношениях с Пеплом, зря спорить с ним начал, – тихо говорил мне парень, наклонившись, чтобы другие не слышали.
– Эй, Ловкач, чифирь10 будешь? – окликнул кто-то моего собеседника.
Мой собеседник повернулся в сторону спрашивающего и дал согласие. А я сделал вывод, что у парня воровская кличка «Ловкач». Ловкач предложил мне хлебнуть крепкого чая, который они называют «чифирь», но я отказался. Внутренности мне похоже отбили, чувствую себя погано. Ловкач ушёл, а я, прикрыв глаза попробовал расслабиться, может боль утихнет. Надо будет осторожно выспрашивать у Ловкача о себе. Вновь попытался разбудить память двоюродного деда, но увы, пока тишина, с такими мыслями я уснул. Ночью меня никто не трогал.
Утром я не услышал утренней побудки, меня разбудили крики и шум в бараке, заключённые собирались на работу. Ловкач уже проснулся, так как его место пустовало. Я со вздохами и тихим стоном сел на шконке. Ощупал свою грудь, по моим предположениям рёбра у меня целы, да и внутренности вроде не отбиты. Тело болит конечно, но ушибы со временем заживут. Пока я занимался поверхностным обследованием своего тела, появился Ловкач.
– Жерех, быстрей одевайся, пойдём на утреннее построение, – поторопил меня приятель моего родственника.
То, что Ловкач приятель моего двоюродного деда догадаться несложно. Раз они подельники по какому-то преступлению, значит точно дружили, иначе бы не пошли вместе на преступление. Одеться мне несложно, я спал в одежде, натянул только обувь, в виде жутких ботинок, очень тяжёлых, но по всей видимости прочных. На дворе лето, однако я прихватил какой-то старый пиджачок, который лежал в изголовье на спальном месте. Построили нас в три шеренги возле барака. Поворачивая голову в стороны, я смог рассмотреть лагерный пункт. Два барака, куда вмещаются человек по шестьдесят, может чуть больше. Бараки стоят в одну линию. Может есть строения за бараками, но мне сейчас не видно. Зато перед бараками стоит два здания в один этаж. Одно чуть меньше, второе длиннее. Длинное скорей всего казарма для охраны, а вот то, что поменьше наверняка администрация лагеря. Зэки11 со второго барака строились так же, как и мы в три шеренги. Пока шло построение, я решил задать несколько вопросов приятелю.
– Ловкач, сколько здесь бараков и что там, за нашими бараками? – закинул я пробный вопрос.
– Ты чего, в натуре12 память потерял? – удивился Ловкач.
– У меня нет настроения шутить, чтоб я сдох, – зло высказал я.
– За нашими бараками ещё барак, столовая и склады, а ещё дальше пилорама13 и столярка14. В этом пункте триста человек, часть лес валит, а часть работает на пилораме и в столярном цеху, плюс кухонные работники и кладовщик, – ответил Ловкач.
– Маловато народу, как считаешь? – удивился я, думая, что в лагерях сидят тысячи людей.
– Странно, что ты не помнишь, ведь уже два года здесь обитаем. Ну да ладно, хрен с твоей головой, может отпустит. Короче, народу было больше раза в три, но много кого отправили в Магадан. Нам может добавят, а может нет, пока так «загораем», меньше народу больше кислороду.
– Не знаешь, куда нас на работу отправят? – решил я задать более насущный вопрос.
Ловкач засмеялся, а глаза сделались хитрыми, будто он что-то задумал или уже сделал.
– Как не знать? Конечно знаю, я бригадира подмазал, пачку чая ему дал и две щепоти махорки, он нас на лесоповал записал. Неделю там будем «балду гонять15», сейчас лето. Если бы не мошкара, вообще бы радовались, – вновь засмеялся Ловкач.
– И что, нам лес пилить не надо? А где чай и махру взял, расскажешь? – задал я очередной вопрос.
– В карты выиграл. Ты же знаешь, что меня обыграть невозможно, даже если играю не своими картами, мне за это такую кликуху и дали, – улыбаясь шепнул Ловкач.