75 дней на правом берегу Волги
Шрифт:
В этот момент в моей голове что-то щёлкнуло, будто часть памяти открылась. Может ключевое слово произнесено? Вполне может быть. Из воспоминания родственника я понял, как зовут моего приятеля, что мы вместе учились в шараге16, точнее я на год раньше. Должны были пойти на завод работать, но понесло нас по кривой дорожке в сторону криминала.
– Я имя твоё вспомнил, учились мы вместе в одном училище. Значит память возвращается. Слушай, братуха, в лесу на самом деле можно отлежаться? – спросил я.
– А то, как же? Пусть мужики17 работают и политические, нам блатным18 не положено, закон
Наконец строится закончили, перед нами вышел начальник лагеря и прочие его заместители. Но я успел задать ещё один вопрос.
– А Пепел в лес не ездит?
– Нет, он в столярке обретается, чифирит и сушки с конфетками трескает. Зайчатины или рябчика ему мужики принесут, даже не сомневайся. Зато тебе будет возможность отлежаться в тишине, да брюхо набить нормальной жратвой, – прошептал Ловкач.
Заместитель начальника лагеря по списку оглашал всем, кто и куда двинется на работу. Мы с Антоном попали в список тех, кто едет валить лес. Везли нас на полуторке19, в кузов загрузили не только нас, но и двуручные пилы с топорами. Машин было три, погрузились не только зэки, но и конвойные, в мешках взяли сухари, крупу и чай, но без сахара. Заключённым сахар нельзя, так мне пояснил Антон, хотя блатные сахарком пользуются, у кого есть возможности купить у интенданта лагерного пункта. Нас выгрузили через двадцать минут. Конвойных немного примерно один «энкэвэдэшник20» на пять человек заключённых. После выгрузки Ловкач подошёл к одному из конвойных и о чём-то с ним договорился. Когда Ловкач вернулся ко мне, я заинтересовался о чём таком он договаривался.
– Я этих вертухаев знаю, в общем каждого пятого рябчика и каждого третьего зайца отдадим им, а они сделают вид незрячих, несколько человек займутся тем, что поставят петли, – пояснил мне процесс действий Антон.
Как бы не болело моё тело, но я решил посмотреть, каким образом ловят птиц и зайцев. С нами пошли два татарина, из мужиков. Видимо бывшие охотники, в ловле петлёй лесной живности они разбираются, да и я в дальнейшем понял, что ничего сложного нет. На зайца ставят петлю прямо на тропе, по которой заяц бегает. Что касается с рябчиками здесь вообще до смешного доходит. Над суком вешают петлю, на самом краю толстой ветки, за петлёй вешают гроздь рябины. Рябчик тянется за ягодами, в результате попадает в проволочную петлю.
– И что, здесь так много живности, не боятся человека? – спросил я у Антона.
– Я бы тоже не верил, если бы сам не видел. Рябчиков здесь очень много, уже к обеду что-то наловим, – заверил меня приятель.
Как только петли расставили, мы соорудили кострище, я завалился спать. Оба татарина, имён я пока не знаю, пошли собирать чернику, а Ловкач взялся заварить чифирь. Сон пока не шёл, я некоторое время наблюдал за Антоном.
– Антон, а что такое мы с тобой сделал, что срок получили? – решил спросить я.
– Магазин грабанули, а до этого у одного интеллигента хату взяли, гроши имелись, мы с тобой гульнули от души. А спьяну решили магазин подломить, вот и попались. Мне четыре года навесили, а тебе пять, так как ты по второй ходке идёшь, – коротко объяснил Антон.
Всё понятно, значит был мой двоюродный дед вором и завязывать не собирался. Меня же сейчас интересует вопрос моего возврата обратно домой. Перстня у моего родственника нет, память на этот счёт ничего пока не выдаёт. А что, если перстня не найду, как домой возвращаться?
Пока размышлял уснул.Разбудил меня Антон в обед, когда были приготовлены тушки зайцев и рябчиков, мужики сварили кашу из крупы. Мне пить чифирь не улыбается, желудок загубишь, да и зубам не полезно, так что я отказался.
– Ловкач, а как отсюда лес вывозить будут? – заинтересовался я, так как не увидел в первый день никакой техники.
– Через пару дней мужики с лошадьми будут, начнут трелевать21. Мы распилим брёвна по шесть метров, а потом вывезут от дороги тягачами на пилораму, – ответил мой приятель.
Лес валили десять дней, за эти дни я отлежался, молодое тело достаточно быстро заживало. Ну и приличная еда тоже давала свою пользу. То, чем кормили в самом лагере, лучше не поминать. Хотя зэки едят и не жалуются. Ловкач подогнал Пеплу охотничьи трофеи, что нас помирило с группой авторитетных сидельцев. Ловкач каждый вечер играл в карты, виртуоз в карточной игре. Ему бы фокусником быть, есть природный талант у человека. Я же чаще отсыпался на своём спальном месте, ну или размышлял, что делать дальше. Идёт война, я пытался вспомнить, когда начали комплектовать штрафные батальоны, но не мог вспомнить даже год.
– Жерех, сплетня интересная есть, – в один из вечеров подсел рядом со мной Ловкач.
– Какая сплетня? – лениво спросил я.
– Я тут подслушал политзаключённых, говорят, что вышел приказ «два-два-семь22». Будут набирать штрафные батальоны для отправки на фронт. Политические явно все будут рваться на фронт воевать. Теперь я хочу задаться вопросом, а кто будет работать? – возмутился Ловкач.
А ведь это хороший шанс. В принципе, я здесь именно за тем, чтобы изменить судьбу родственника, а не отсидеть за него весь срок. О создании штрафных батальонов мысль интересная. Правда я что-то читал, в своей жизни из будущего, что штрафные роты создавали уже в 1941-ом году, куда определяли военных по приговору трибунала.
– Слушай, Антон, а ведь это хороший шанс свалить отсюда, – шёпотом произнёс я, чуть наклонившись к приятелю.
– Сдурел? Тебе точно голову повредили. Как только мы заявимся, нас сразу определят в «ссученные». А сейчас мы воры, то есть уважение имеем. Мне осталось сидеть два года, тебе три. На кой чёрт нам с тобой такая выходка? Тем более у нас с тобой хороший тайник припрятан, там денег не на один год хватит, чтобы жить красиво, – возмутился Антон.
Переубедить приятеля будет непросто. А может и не надо переубеждать? Сам я точно запишусь в добровольцы. Мне эта блатная романтика никаким боком не упиралась. Читал я в будущем времени, что вину можно кровью смыть. Получил ранение, и ты чистый по биографии, воевать конечно дальше придётся, пока до Берлина не дойдём. Но меня такое не пугает. Воевать я умею. Срочную службу прошёл, но основной опыт получил, когда служил по контрактам. В Донбассе правда не повезло, практически в первые месяцы СВО отхватил тяжёлое ранение, но опыт точно не потерял. Антон моё молчание понял по-своему.
– Ромка, да ты никак на рывок23 собрался пойти? – Антон уставился на меня округлившимися глазами.
Я ничего не ответил, да и говорить нечего. В побег я не собирался, именно воевать буду.
– Может тогда ещё кого подговорить, например Пепла или кого из его окружения, у кого сроки большие, – начал размышлять Антон, считая, что именно побег я задумал.
– Думаю, что всех подряд отпускать не станут, с тяжёлыми статьями точно мимо проскочат, даже не сомневайся, – поправил я приятеля, так как что-то такое слышал в другой жизни, в будущем.