8000 рыбацких советов от знатока
Шрифт:
Мы прекрасно отдыхали, любуясь закатом, лучи которого уже начали подкрашивать желтым оттенком океан, как вдруг кончик стоящего на подставке удилища начал гнуться. Я схватил спиннинг и размашисто подсек. Сопротивление рыбы поначалу было настолько сильным, что я едва сдерживал ее рывки, понемногу стравливая леску. Но уже минут через двадцать рыба стала явно уставать, и я понемногу стал подтягивать ее к берегу.
– Hai! (Акула!) – воскликнул Ганс, рассмотрев силуэт рыбы, оказавшейся на мелководье. Он уже праздновал победу, радостно потирая руки, как вдруг акула резко развернулась и с таким напором пошла в океан, что я не мог удержать катушку. Однако беспокойство наше оказалось напрасным: упорство рыбы было недолгим.
– Хороший экземпляр куньей акулы, – сказал Ганс. – Смотри, какой переполох ты наделал. Теперь я вижу, что ты, Миша, настоящий рыбак.
Намибия – сказочная страна, но через три месяца мне пришлось вернуться в Европу, а оттуда домой, поскольку моя виза закончилась.
Горох сработал!
– Я там хочу поймать сазана, – сообщил мне приятель.
– Где, в Пахре? – удивился я.
– Ну да, а что тут удивительного? Я два дня назад там такого подцепил, да поводок 0,3 не выдержал. Он как рванул вверх по течению – я его остановить не смог. Теперь поставил поводок 0,35 и запас лески на катушке побольше сделал.
Мне-то сазан не нужен был, но я знал, что Слава уже неделю «бомбил» участок реки на нашем любимом месте, и, по его словам, подлещика, плотвы и карася там собралось предостаточно.
И вот рано утром мы оказались на Пахре – над ней еще курился туман. Машина осталась на пригорке, а мы спустились по высокой росной траве к берегу и заняли свои места – друг мой слева от пышного зеленого куста, а я справа. И у него и у меня по паре донок с кормушкой. Прикормку готовил каждый сам себе, и Слава в свою добавил процентов 30 от общего объема пареного гороха. С видом знатока он пояснил, что на клев подлещика это не влияет, а вот поймать сазана шанс увеличивается. Я только скептически улыбался, считая, что этот его сазан случайность.
– Во, классно, – сказал Слава, глядя на стремительно плывущий по воде тополиный пух, – плотинщик открыл заслонки, а то тут как-то дня три полный отстой был, мужики ему даже на бутылку скинулись, чтоб хоть часа на три открыл, ведь когда течение слабое, рыба совсем не берет.
Забрасывать приходилось под тот берег – это было не просто сделать нашими примитивными спиннингами, но только там вдоль полосы кувшинок шла глубокая и достаточно широкая ложбина, на которую выходила жировать рыба, когда открывали плотину.
Первого подлещика я поймал на перловку почти сразу, потом через какое-то время села на крючок плотва граммов на триста, затем снова взял хороший подлещик. Я боялся, что от частых перебрасываний снастей рыба разбежится, но, наоборот, чем больше я «бомбил» участок тяжелыми, забитыми кормом груз-кормушками, тем поклевки следовали чаще, особенно тогда, когда начал клевать карась. А карась в Пахре ого какой! Монстры. Бывает, килограмма на полтора ввалится. Дошло до того, что караси стали хватать насадку на лету, в тот момент, когда она падала ко дну, и было такое ощущение, что шлепок кормушки о воду был сигналом для их атаки. Вот ведь как рыбу можно выдрессировать!
У Славы тоже позванивали колокольчики, но мне казалось, не так часто, как у меня. Часам к одиннадцати, когда солнце стало сильно припекать и клев заметно ослабел, я пошел проведать друга. В его садке плавала только пара подлещиков, несколько плотвиц и один карась, правда, очень большой, в то время как мой садок был уже на треть заполнен рыбой. Мы выкурили по сигарете. Слава пожаловался, что уступил мне более клевое место. Я парировал, что он переборщил с горохом. И вдруг колокольчик той донки, что стояла ниже по течению, пару раз качнулся, даже не звякнув – Слава быстро опустил руку к удилищу и, когда леска стала натягиваться, чуть ли
не вытянувшись в струну, сделал резкую подсечку.– Есть, готовь подсак, он попался!
Слово «он» было произнесено им с уважением и некой таинственностью. А когда леска, чуть ли не звеня, стала разрезать воду и уходить вверх по реке, я понял, что на этот раз взял не карась и не подлещик и даже не лещ. Я видел, как Слава с трудом сдерживает катушку, которая била по его пальцам. Но вот ему удалось остановить рыбу. И в это время здоровенный сазан, отливая на солнце золотом боков, вырвался из воды. После его падения волны были как на море. Теперь он стремительно пошел в противоположную сторону, вниз по течению. Слава едва успевал подматывать провисшую леску. Потом снова началось укрощение строптивой рыбы. После того как рыболов ее и на этот раз остановил, она опять пошла против течения. И все же совсем понемногу, но сазан стал приближаться к берегу.
Я схватил подсак и, не раздумывая, прыгнул с ним в воду. Слава кричал, чтобы я вылез обратно, что сазан не подойдет, пока человек находится в воде. Но я думал о кувшинках. Сазан стремился в них – это было заметно, и Слава едва сдерживал его порывы, заводя спиннинг высоко над кустом, хотя наши места возле берега были довольно широко расчищены от водорослей. С такой короткой рукоятью подсака взять рыбу за кувшинками было невозможно. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, сазан оказался так близко от меня, что я понял – сейчас или никогда. Он шел вдоль кувшинок слева направо, и я подумал, что если промахнусь, он может ломануть под кусты, и тогда обрыв неизбежен. Я медленно подвел подсак наперерез, подуставшая рыба вошла в него головой, и я резко подхватил ее. Слава вовремя перехватил у меня подсак, из которого большущий хвост вываливался наружу, и быстро отбежал от воды, потом упал в траву на рыбу, которая сотрясала рыболова мощными ударами. Наконец, когда я выбрался из воды и прибежал на помощь с большим картофельным мешком в руках, Слава запихнул в него сазана, и мы смогли расслабиться.
– Ну, как мой горох сработал?! – глухо сказал друг, раскуривая в дрожащих руках сигарету.
Рыбалка в стиле «Ню»
Он и она, стройные, красивые и нагие, как герои солнечной Эллады, стояли по колено в море, держа в руках по удочке, и были так увлечены беседой о строении Вселенной, что не обращали на нас ни малейшего внимания, несмотря на то что мы уже минут десять находились рядом в ожидании поклевки. Тихую бухту окружали красивые горы.
Вдруг один из поплавков заплясал на изумрудной глади воды. Сдвинув на затылок соломенную шляпу и весь напрягшись, как лев перед броском, мужчина неожиданно сделал резкую подсечку, и огромная зеленуха, затрепыхавшись в воздухе, полетела к нему в руки. Женщина, перехватив удочку в подмышку, радостно захлопала в ладоши, заулыбалась, обнажая красивый ряд белых зубов, на которых заиграли солнечные блики. Мужчина, счастливо оглянувшись, показал нам трофей и со словами «плыви, золотая рыбка» отпустил его в море.
– А больше ничего не берет? – наконец поинтересовался Агеев.
– Здесь нет, а там, у скалы в конце пляжа вчера вечером мы ловили морских ершей.
– Я тебе говорил, надо было сразу снасти взять, – сказал я.
– Ну, видишь, как получилось, девчонки нас уболтали, мигом и не сообразишь. Зато они нас покормили и вином угостили, а вот теперь самое время сделать ответный жест и накормить их ухой.
Дело в том, что уже на третий день пребывания в Планерском вагончик, который мы снимали с Агеевым, кто-то «почистил». Вещи не украли, а вот все деньги, оставленные по безалаберности в тумбочке, унесли. И вот сердобольные московские девчата взялись нас опекать, да вдобавок еще затащили на нудистский пляж, где по неписаным правилам каждый пришедший обязан быть раздетым.