90-е: Шоу должно продолжаться 12

Но с другой стороны, тащить его насильно на эту позицию я не собирался. Тараканы у всех свои, и не всякую живность из головы можно запросто выгнать при помощи репетиций и здорового сарказма.

— Меня смущает то, что я вот это все… ну… не умею, — сказал Жан. — Я же ничего не понимаю в организации мероприятий.

— А кто понимает? — засмеялся я. — Можно подумать, у нас сейчас где-то в свободном доступе есть профессиональные курсы первооткрывателей газет и продюсеров провинциальных рок-групп.

— Хех, — Жан вдруг улыбнулся и тряхнул головой. — Фу, блин, мне что-то даже самому противно, что я ною тут. И выдумываю всякие отмазки… А на камеру мы будем записывать… что?

— Твое интервью, — сказал я. — Твое обращение в своим читателями. Просто твой разнообразный треп. Короче, репетировать будем. Прикидывать, как тебе нужно себя вести, как говорить. Слова-паразиты тебе придумаем, не знаю. Увидим, короче. Запишем, посмотрим и поймем.

— А если не поймем? — Жан сделал круглые глаза и втянул голову в плечи.

— Значит будем надувать щеки, пускать пыль в глаза и изо всех сил делать вид, что мы профессионалы с тобой, — заржал я. — Ну, точнее ты. Стильный и эффектный редактор нашего первого в Новокиневске рок-журнала о личной жизни. А?

— Хоба… — лицо Жана как будто просветлело. Всякие там сомнения и сложные щи сменились азартом, глаза заблестели. — А знаешь, я, кажется…

И в этот момент в самом деле зазвонил телефон.

— Редакция журнала «Африка», — сказал Жан, сняв с аппарата трубку. — Эээ… Да, могу. Сейчас позову. Велиал, ты не поверишь, но на этот раз тебе правда звонят.

— Неожиданно, — хмыкнул я и подошел к телефону. — Слушаю.

— Знаешь, о демон внезапных решений, совращающий нас с истинного пути в пользу непонятно чего, — раздался в трубке знакомый растягивающий слова голос Сэнсэя. — В общем, история получилась такая. У меня был билет на поезд до Новокиневска. Точнее, у нас были билеты. И стартовать наш благословенный состав должен был сегодня около полудня. А такие вещи традиционно являются поводом для праздников и гуляний, в просторечии именуемых «проводы».

В трубке что-то металлически звякнуло, голос Сэнсея на секунду пропал. Потом снова появился. И даже зазвучал чуть отчетливее.

— Ты из автомата звонишь? — спросил я.

— Погоди, о владыка неуместных вопросов, — продолжил Сэнсэй. Судя по голосу и манере выражаться, он был все еще… гм… нетрезв. — Я ко всему этому еще перейду. Если у меня хватит монеток, конечно.

— Хорошо, я понял, слушаю и не перебиваю, — сказал я, подмигнув Жану.

— Думаю, дело было в трофейной бутылке рижского бальзама, — сказал Сэнсей задумчиво. — На ней была еще целая сургучная печать. И, кажется, под ней прятался какой-то дух безумия, которого мы неосторожно освободили… Слушай, Велиал, ты обязательно должен придумать историю про дона Хуана и сургучную печать на бутылке…

В трубке снова сначала пискнуло, потом звякнуло. Судя по всему, прожорливый аппарат затребовал следующую монетку. И у Сэнсея она оказалась.

— Это же вроде не межгород был? — прикрыв трубку, спросил я у Жана.

Тот помотал головой.

— Ты знаешь, что такое «переполняющее благоговение»? — задал в трубке риторический вопрос Сэнсей. — Такая бутылка была моим идолом еще с тех пор, как я пешком под стол ходил. Она стояла в серванте. Глиняная, запечатанная печатью… Я всегда представлял себе, что там внутри скрывается джинн, которого мои родители берегут на черный день. Тогда я еще не знал, что джин — это алкогольный напиток такой.

Я терпеливо слушал ту ахинею, которую нес Сэнсей. Я был чертовски рад его слышать, на самом деле.

— Так, у меня осталось всего две монетки, — вдруг вполне внятно произнес Сэнсей. — И если я сейчас не перейду к сути, о рискую остаться ночевать в этом скорбном месте… Короче, Велиал, вот какое дело случилось. Вчера мне устроили бурные проводы, мы гулеванили до утра, и даже чуть больше. И когда я проснулся, то увидел, что как раз в это время мой поезд до Новокиневска как раз должен отправляться с Казанского вокзала. Но, как говориться, слава богу у друзей есть шпаги… В общем, мы поехали в аэропорт. Скинулись деньгами, наскребли ровнехонько на билет до Новокиневска. Ну… Наверное. Честно говоря, я не очень помню, что именно произошло. Так что просто логично реконструирую ту цепь событий, которая могла привести меня туда, где я есть сейчас.

— Так и где же ты? — спросил я.

В трубке раздался писк, новый звяк. «На факультет интриги требуется замдекана и еще кое-кто», — подумал я, мысленно хихикнув. На самом деле, я уже понял, где он. Но историю все-таки нужно было дослушать.

— Кажется, если я сейчас же не закончу разговор, дамочка с гнездом на голове побьет меня своим чемоданом, — сказал Сэнсей и произнес в сторону. — Барышня, я уже почти закончил, честно! Это очень важный разговор, у меня даже монеток не осталось! И если я не успею сказать моему другу, что я застрял тут без денег, то…

В трубке запищали короткие гудки. Время оплаченного разговора вышло.

— Блин, и что нам теперь делать? — бросив трубку сопряженного телефона, спросил Жан.

— Я на машине, — сказал я, положив трубку. — Так что поедем его спасать.

— Он же не сказал, куда именно! — воскликнул Жан.

— Жанчик, ты меня удивляешь! — заржал я. — Ты же вроде умный у нас. Лично я понял, куда нужно ехать, еще до того, как он сказал, что на поезд опоздал.

— Блин, вот я идиот, натурально, — Жан тоже засмеялся и хлопнул себя по лбу. — Он в аэропорту!

— Поедешь со мной? — спросил я и шагнул к двери.

— Ха! — Жан одним прыжком скакнул к своему столу и с грохотом выдвинул ящик. — У нас целый Семен Вазохин в нашем распоряжении и в идиотской ситуации! Конечно, поеду!

Глава 17

«А ведь я его таким даже помню…» — подумал я, припарковав машину на автостоянке. Ну, то есть, в моей памяти Новокиневский аэропорт, разумеется, был уже совсем другим. Сияющей стеклянной коробкой, как брат-близнец похожий на множество других международных аэропортов. Рамки на входе, стойки регистрации, вот эти все дела. Вот только станет он таким еще нескоро. Сейчас, в девяносто втором, он был похож скорее на автовокзал. Причем не Новокиневский, который как раз в конце восьмидесятых отгрохали весьма внушительный. А какой-то местечковый серенький сарайчик с механическим табло и длинными рядами неудобных сидушек вдоль стен. С одной стороны, сразу под табло, кассы. С другой — ресторан за загородкой. Никаких тебе рамок, досмотра или чего-то подобного. И статуса «международный», ясен пень…

Тянуло табаком от курилки. Из ресторана раздавались шумные возгласы. За стеклянной «витриной» медленно полз на стартовую позицию самолет.

И, конечно же, я здесь был. Маленьким. Когда мы с родителями летали на какие-то юга. Когда буквы и цифры на табло зашелестели, на меня как-то разом нахлынули детские воспоминания.

Вот я стою, такой серьезный и важный, рядом с большим чемоданом и спортивной сумкой. Отчаянно волнуюсь внутри, но старательно не подаю вида. Родители оставили меня караулить вещи, а сами куда-то ушли.