999999999 маны. Том 4

А затем пиликнул телефон.

Фрагмент карты. Точка, определённая до метра. А затем — лишь одно слово:

«Жду».

Приди такое с любого другого номера, Лев бы только пожал плечами, даже не задумываясь над подоплёкой неудачной шутки. Но всё, что приходило от Мадлен Дюбуа, он привык воспринимать всерьёз и молниеносно — с самого детства, как и все другие члены его семьи.

Полчаса, чтобы добраться до места. В другое время хватило бы и половины от этого, но после сенсационной новости весь город стоял в пробках, а уж тем более в центре. Мысленно гадая, что заставило его бабушку играть в шарады, Лев вышел на нужную улицу и огляделся.

«Вниз».

Новое сообщение было таким же коротким, как и предыдущее. Зато вход долго искать не пришлось — огромная дыра в земле, где раньше, кажется, был люк, зияла распахнутым зевом. По периметру она была обтянута жёлто-белой лентой, и рядом суетились двое полицейских, но этим стоило лишь показать свои документы, чтобы они тут же отвернулись.

А дальше… день только подтверждал звание странного. На глубине, по идее, вообще не должно было быть связи. Но, как только он оказался внизу — телефон пиликнул в третий раз. Кто-то очень точно отслеживал его перемещения и координировал их. Слегка пожалев, что он отправился сюда в одиночку, Лев двинулся по маршруту, указанному на новом фото.

Две фигуры он заметил издалека — и двинулся к ним быстрым шагом, когда его окликнули.

— Стой.

Лев затормозил машинально, пытаясь в темноте разглядеть, кто это, и ещё не до конца сообразив, что происходит — когда обратившийся к нему поднял вторую фигуру на руки.

Мадлен Дюбуа. Практически обнажённая, вся в крови и… с огромной дырой в голове?

— Стой, я сказал, — чуть насмешливо сообщил тот, кто держал её на рука, заметив, как Лев делает ещё пару шагов вперёд. Человек был совершенно незнаком Льву… но отчего-то даже мысли не возникало поспорить с ним.

— Что происходит? — Лев попытался хоть как-то сохранить лицо.

— Смотри, и узнаешь.

Больше незнакомец сил на слова не тратил. Медленно спустившись по лестнице на рельсы, он шагнул в тёмный тоннель — и через миг тот расцвёл ярко-багровым цветом. Печать. Тем не менее, человек шагнул так, будто её не существовало вовсе — и сгрузил мёртвую (Лев подобрался чуть ближе, чтобы лучше видеть, и мог гарантировать, что в её лбу — настоящая дыра, а по всему телу торчат повреждённые протезы) Мадлен на землю.

— Ну, вот и всё, — заметил незнакомец, разворачиваясь. — А. Ещё это.

Он снял с себя широкий плащ и бросил его на землю рядом с Мадлен.

Которая начала шевелиться.

…то, что было дальше, Лев помнил не то, чтобы смутно, а скорее смазано — как будто в ускоренной сьёмке. Незнакомец исчезает раньше, чем он успевает хотя бы задать вопрос. Пришедшая в себя бабушка — так же, как и он, дезориентированная и оглушённая. Охрана, которую он вызвал по настоянию Мадлен только после третьего окрика — до того просто стоял столбом, замерев.

А затем — путь сюда и долгий вечер ожидания непонятно чего.

— Мадам, — начальник охраны — а в Мемориал вместе с ними поехали не меньше полусотни бойцов личной охраны семьи Дюбуа — подошёл к старушке. — Машина остановилась за двадцать километров отсюда и съехала в кювет. В ней пусто… и большие следы повреждений.

Лев ожидал какой-то перемены во взгляде, в позе, но Мадлен оставалась спокойной.

— Он придёт сюда, — махнула она рукой. — Никуда не денется. Стойте спокойно и ждите.

Что, если… Лев никогда не слышал о воскрешениях, но что, если оно повредило её рассудок? Тем более, травма в мозг… С другой стороны — ведь та машина действительно приехала.

— Марк Ротт? — уточнил он. — Мы ждём его?

— Да, — кивнула Мадлен. — Его. И не только его.

Лев поднял бровь.

— То, что случилось там…

— Я не знаю, — покачала головой старуха. — Я понятия не имею, почему… вернулась к жизни.

— Но ты знаешь, почему умерла, — возразил Лев. — Это тоже сделал Ротт?

Старуха пару секунд молчала, глядя на ближайшую статую, а затем кивнула.

— Да.

Она поднялась со стула — наконец-то, впервые за полтора часа — и зашагала вперёд, что-то тихо бормоча себе под нос. Лев шагнул следом. Чёрт, какой же нужно быть сволочью, чтобы напасть на беззащитную старушку! Он и сам не был образцом благородства, но… это уже чересчур.

— Так что там с Императором? — поинтересовался он, видя, что старуха наконец оживает (на сей раз — в переносном смысле слова). — Зачем он вообще убил его… и тебя?

— Не будь дураком, Лев, — старуха снова покачала головой. — Ротт не убивал Императора. Я могу поручиться за это — мы с ним в тот момент были совершенно в другом месте.

Что ж, по крайней мере, это объясняло, почему с ними поехали не УБИ, а личная гвардия.

— А меня… — продолжила Мадлен. — Ну — у нас случился конфликт интересов, а объяснять долго. Увидишь на месте.

Лев поёжился. Да уж, вокруг творится чёрте что, а ему остаётся лишь наблюдать. Что внизу, что здесь. Да ещё эти статуи…

— Увы, — старуха всё шагала вперёд, медленно и задумчиво. — Сегодня этому месту придётся вынести куда больше шума и суеты, чем оно заслужило.

Лев обернулся по сторонам, проходя мимо скульптурных групп.

Да уж. Мемориал отдавал покоем… но замогильным, холодным покоем. Смерть, застывшая в металле и мраморе. Статуи. Сотни статуй, невероятно реалистичных, замерших в таких позах, словно здесь всё ещё шло сражение.

Штыки старинного оружия. Пары и тройки, сцепившиеся в смертельной схватке, продолжающейся уже больше века. До мельчайших деталей воспроизведённые мундиры трёх враждующих армий — не идеальные, а потрёпанные, простреленные, порванные в боях. И трупы… Лежачих статуй было больше, чем остальных.

Сложно было сказать, кто из них задумывался как убитый, кто — как раненный или оглушённый. Но впечатление это производило по-настоящему гнетущее. Как будто реальная битва отпечаталась во времени, окаменела. Лица, искажённые гневом, болью, желанием жить, отчаянием, страхом, рвением — не менялись уже давно, но это были живые лица. Живые, хотя и изваянные из мрамора.

— На тебя это производит впечатление? — Мадлен, кажется, заметила настроение Льва. Она не остановилась, но её шаг был достаточно медленным, чтобы говорить без затруднений.