A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
— Да… в принципе ты прав. Если она и расшибет свою голову, мне, по крайней мере, не придется ходить за ней следом, дабы чинить все разбитые ею вещи. Да и Блэк успокоится…
И на этой ноте Эмили вместе с Питером бодро отправились вперед, оставив позади застывших и ошарашенных Ремуса с Джеймсом.
***
Новое утро ознаменовалось новой головной болью. Непонятное и очень нехорошее предчувствие зашевелилось где-то на краю сознания, вынуждая Ремуса окончательно проснуться. Он тяжело вздохнул и с трудом разлепил глаза. Как и ожидалось, кровать Блэка осталась нетронутой. И хоть отсутствие лучшего друга всего за час до начала занятий было несколько тревожным событием, Ремус знал –
Внезапно в полуоткрытое окно влетела бумажная колибри – этот способ они с мародерами использовали уже очень давно. Маленькие заколдованные бумажные птицы были незаменимы в перелетах на короткие расстояния. Обычно они создавались из листа бумаги, на котором сразу же писалось краткое сообщение или письмо. Единственная проблема была в том, что в отличие от сов, они хоть и были быстрее и не требовали какого-либо ухода, но плохо противостояли сильным порывам ветра, непогоде и вообще могли где-нибудь затеряться, так и не дойдя до адресата.
Ремус развернул маленькую птичку и прочел записку: «Спустись-ка в Большой Зал, да побыстрее». Почерк принадлежал Питеру, и хоть сообщение не выглядело особенно тревожным, Ремус посчитал нужным поторопиться.
***
— Нет, ты ничего не понимаешь! – Эмили Паркер на повышенных тонах отчитывала за что-то никого иного, как Регулуса Блэка. Тот, крайне раздраженный, изредка бросал в ответ что-то колкое. – Это безумие!
«Ну как она умудрилась еще и с Регулусом поссориться?» — грустно подумал Люпин.
Вся школа с явным интересом взирала на происходящее. Судя по тому, что профессора еще не начали разнимать спорщиков, на столь откровенную громкость они перешли недавно.
— Безумием было то, что ты подожгла гостиную Слизерина, — прошипел Регулус, близко наклоняясь к уху Эмили. Расслышать их смогли лишь те, кто стоял особенно близко к эпицентру «взрыва». – А еще… — Но тут его голос перешел на очень тихий шепот, отчего разобрать слова стало невозможным даже для Люпина. Он услышал только короткие обрывки: «месть», «Малфой» и «доиграешься».
— Нет, это ты доиграешься! – тут же прошипела в ответ Эмили. – Ты лучше него! Лучше этого надменного ублюдка. В конце концов, это ты тогда спас меня, а он… он… Тебе не место среди таких, как Малфой!
Хоть Эмили и понизила голос, ее слова все равно были слышны, а сам Малфой уже пробирался через толпу с другой стороны зала, заинтересованный происходящим. Люди вокруг начали шептаться, некоторые девушки, несмотря на напряженность ситуации, глупо хихикали, обсуждая Регулуса-спасителя и уже придумывая какую-то очередную бессмысленную, но романтическую историю с его участием. Ремус нервно взглянул в сторону слизеринца. Ему, конечно, было безумно интересно, отчего именно Регулус спас его девушку, но и рисковать он не мог.
— Эмили! – окликнул он ее. Та неосознанно повернулась на голос, все еще не отойдя от яростного спора.
— Что?
— Пошли отсюда. Пожалуйста. – Он осторожно качнул головой в сторону Малфоя.
Эмили посмотрела на слизеринца, затем перевела взгляд на Регулуса, и вдруг холодно произнесла:
— Если придется, я все расскажу твоему брату, и заставлю его с тобой поговорить. Учти это. – После этих слов девушка резко развернулась на каблуках и вылетела прочь из зала, сбив по пути нескольких студентов и чуть не врезавшись в Люциуса. Тот от неожиданности даже отскочил в сторону и ничего не сказал, хотя лицо его выражало смесь отвращения, брезгливости и непривычного для Малфоя детского любопытства. Ремус лишь покачал головой, устало прикрывая глаза — все это ему совершенно не нравилось.
***
— Как Блэк? – без особого интереса спросила Эмили, заходя, а вернее, практически проносясь
вихрем в полуоткрытую дверь заброшенного класса.— У нас был жаркий секс под луной на пляже Майорки, а потом он подарил мне кольцо с изумрудом, и мы обвенчались в ближайшей часовне.
— И где же кольцо? – хмыкнула Паркер.
— Пропила, — не менее невозмутимо парировала Беата.
— Когда изменяла Блэку с горячим испанцем?
— Возможно. Я была так пьяна…
— Спринклс!
— Нет, серьезно, только не притворяйся, что тебе интересно то, что происходит между Блэком и мной.
— Сейчас – не особо. Но я все равно искала Блэка, хотелось бы знать, что ты с ним сделала. Сварила, зажарила…
— Я продала его цыганам, — беззаботно отозвалась Беата. – Так чего ты хотела, и к чему такая срочность и конспирация?
— Дневник, — мрачно произнесла Эмили. – Мне нужно знать, что там было. Ты нашла что-нибудь интересное?
— Хм… я читала то, что здесь написано, но это краткие урывки из отрывков. Вот – я даже его принесла! – Беата задумчиво полистала страницы рукой. — Люциус не дурак, он понимает, что даже шифр его не спасет, если кто-то обнаружит эту ценную тетрадку. Есть и про… тебя.
— И что конкретно там написано?
— Про тебя?
— Нет, про Дамблдора! – Эмили раздраженно взглянула на Спринклс.
— Ты уверена, что хочешь услышать то, что здесь написано?
— Мне всегда было интересно посмотреть на ситуацию глазами этой слизеринской твари.
Беата пристально посмотрела на подругу, а затем пожала плечами:
— Как скажешь. Значит… первая более менее осмысленная запись с твоим участием… Вот, нашла! Пятнадцатое сентября. Мне точно прочитать, да? Точно? Ну ладно, ладно, не надо на меня так смотреть… Ага, вот… «Загнали эту заблудшую овцу в угол, поговорили. У нее так губы тряслись, что думал все – сейчас разревется. Сдержалась. Как можно быть такой наивной?! Ей не место среди нас, у нее же грязная кровь», — Беата остановилась, посмотрев на Паркер. Та смотрела в окно невидящим взглядом, обхватив себя руками. Губы ее были плотно сжаты, но лицо оставалось спокойным.
Беата продолжила:
– Дальше… Семнадцатое сентября. «Возник отличный план! Но он требует времени. Не знаю, выдержу ли так долго? Тем более, что это рискованно. Все равно. Нужно указать глупой девчонке на ее место». Мне точно дальше читать? И откуда в тебе такое стремление к психологическому мазохизму… Ну, как хочешь, — вздохнула Спринклс, так и не дождавшись ответа, и вновь начала читать: — Двадцать седьмое сентября. «Всячески помогаю этой мерзкой, наивной дуре с домашним заданием. Она искренне верит, что я действительно хочу ей помочь! Неделю назад даже сделал вид, что извиняюсь. Тоже поверила. Ни мозгов, ни способностей, ни талантов. Дело движется быстрее, чем я думал. Скорее бы перейти к окончательной части – хочется посмотреть ей в глаза, когда она поймет, что вся эта дружба – жалкая фальшивка». Десятое октября… «Надо быть осторожнее, старикан-директор следит за новенькой, беспокоится. Смотрит на меня подозрительно, наверное, догадывается. А она верит. Еще немного, и можно будет нанести окончательный удар».
Беата запнулась, мельком взглянула на Эмили, но вновь продолжила:
— Двадцатое октября. «Считает меня своим другом. Удивительно! После всех насмешек и подколок. Точно умалишенная. Полагаю, пора». Первое ноября. «Сегодня знаменательный день! Выпал снег, на удивление красиво, хоть я и не особо люблю холод. Впрочем, о чем это я? Ах да. Пригласил ее на встречу с друзьями. Ха. Она решила, что мы примем ее в свою компанию. Ну что же… Пусть познакомится с ними… поближе. Более наивной дурехи я не встречал. Как шляпа могла распределить ее на Слизерин?»