A Choriambic Progression

Гарри моргнул и открыл рот, но Снейп замолчал только чтобы набрать воздуха.

— Вопреки здравому смыслу и по причинам, которые далеки от моего понимания, вы единственный из всех способны находится в моем присутствии и не бросаться при этом мне на шею. К тому же ваши идиотские действия сегодняшним утром, которые вы, подозреваю, считаете подвигом, привели к пагубным для меня последствиям. Теперь каждый Упивающийся Смертью знает о моей двуличности, что положило конец усилиям, которые я прилагал, чтобы получать надежную информацию о планах Волдеморта. И наконец, хотя я и пострадал от ужасного проклятия, предназначавшегося для вас, от моего внимания не ускользнуло, что вы не оставили нам надежды тайно исследовать последнее логово друзей Лорда, по небрежности своей дав им понять, что мы прекрасно знаем, где оно располагается.

Он снова набрал воздуха, и Гарри удивился, что Снейпу хватает его на такую длинную тираду.

— Кажется очевидным, что Темный Лорд и его приспешники приложат все усилия к тому, чтобы обнаружить и уничтожить нас. Также очевидно, что я оказался заперт в этой полузаброшенной жалкой дыре, лишь по недоразумению именуемой домом, и в течение некоторого времени другого общества, кроме вашего, у меня не будет. Так что нет, я не намерен спрашивать, почему вы здесь. Ответ очевиден — вы здесь потому, что судьба, Альбус Дамблдор и дух великого Мерлина ко мне не благосклонны.

Снейп отвернулся и продолжил рыскать в шкафах, резко хлопая дверцами.

Гарри снова моргнул, чувствуя себя совершенно разбитым. Снейп с каждым хлопком все больше выходил из себя. Гарри решил, что скоро у него пар из ушей пойдет и все же вмешался:

— Вы что-то ищете? Может, я помогу?

Снейп повернул к нему багровое от ярости лицо.

— Спиртное! — рявкнул он.

Гарри был не совсем готов к такому повороту.

— Что?

— Виски, ты, болтливый идиот! — прорычал Снейп. — Где все это? Огневски, пиво, вино, абсент — да хотя бы треклятое Перечное Зелье, если на этих омерзительных грязных полках нет ничего лучше. Выпивку. Я прекрасно знаю, что твой крестный не был трезвенником — так где он, черт побери, держал своё пойло?

— В кладовой. Дверь рядом с рядом с кухней, справа, — пролепетал Гарри, и лишь когда Снейп пролетел мимо него и выскочил из кухни, понял, что прижимает свой сэндвич к груди, перепачкав пижаму маслом.

— Мерзкий подонок, — пробормотал он, выбрасывая остатки в мусорную корзину, и попытался, как мог, оттереть пятно салфеткой. Конечно, "мерзкий подонок" — это очень слабо сказано, но на большее у Гарри сейчас не было сил.

Усталость снова накатила на него, маня в кровать, на гладкие простыни, большую мягкую подушку, под теплое одеяло… Да, он ложится, он идет в кровать, прямо сейчас, незамедлительно, не останавливаясь…

Но все же он подождал. Подождал, пока не услышал хлопок закрывающейся двери кладовой, шаги по лестнице и слабый, отдаленный звук хлопнувшей двери на третьем этаже. Не то, чтобы он боялся…

Вернувшись в свою комнату, Гарри удрученно думал о том, не лучше ли было провести лето у дяди с тетей.

* * *

Она все ближе и ближе, она уже дышит в спину — он спиной ее чувствует за каждым поворотом, в который он бросается в отчаянии, но она вот-вот загонит его в угол, потому что он заблудился в лабиринте этого опустевшего полуразрушенного города. Он бежал и бежал, и не было конца этой бесконечной погоне, и сердце обрывалось, когда битый кирпич разъезжался под ногами — если он упадет, она нависнет над ним, разъяренная, с тусклыми глазами василиска, и со страшной, голодной чернотой внутри, высасывающей душу и выворачивающей кости. Он бежал, но у него уже кололо в боку, и от ужаса отнимались ноги, и она настигала его, настигала, настигала...

А потом он попался в ловушку — уперся в неровную каменную стену в тупике. Бежать было некуда. Негде укрыться, негде спрятаться, некуда свернуть. Он сунул руку в карман и достал палочку… но в руке его была всего лишь деревяшка, бесполезная палка, вдруг проросшая, зазеленевшая, зашелестевшая листвой — она же услышит — он отбросил проклятую ветку в сторону. У него ничего не было и он был один. Один, слабый, беспомощный, еле стоящий на ногах, затерявшийся в самом сердце мертвого города, а в ушах у него гремели шаги приближающейся смертельной ярости, все ближе и ближе. Он закрыл глаза и в отчаянии вцепился в выступающие углы холодного камня, чтобы чувствовать хоть что-то кроме ее зубов.

Он услышал шаги — осторожные, но быстрые и целеустремленные. Кровь застыла у него в жилах, глаза сами распахнулись — и он увидел, что над ним возвышается Снейп, с белым как мел лицом в обрамлении черных прядей волос, извивающихся подобно змеям или магическим рунам, и со зловеще мерцающими глазами. Гарри съежился и попытался вывернуться, но его впечатали в стену так, что он не мог даже вздохнуть, и это чудовищное, ужасное, как сама смерть, лицо вплотную приблизилось к его собственному.

— Странно, — шелковым голосом произнес Снейп, и слова сами собой, против воли Гарри, проникали в уши и обволакивали мозг. — Я не знал, что тебя так легко запугать.

И тут глаза Снейпа из черных стали желтыми, а потом зелеными, ярко-зелеными. Земля ушла у Гарри из-под ног, а Снейп сделал еще один, последний, шаг вперед, и хотя сердце Гарри продолжало биться так, что казалось, готово было вырваться из груди, ужас исчез, сменившись… ощущением не менее сильным, названия которому мальчик не знал. Что-то заставило его оцепенеть, замереть, дрожа и запрокидывая голову, а руки Снейпа уже касались его тела, и он хотел этого, а губы, оказавшиеся удивительно мягкими, ласкали беззащитное горло, которое Гарри еще секунду назад так отчаянно защищал.

— Здесь… — прошептал Снейп на серпентаго, на этом дьявольском языке, а его дыхание обжигало кожу. — Прямо здесь, — теплая рука прижалась к телу Гарри… прямо там, от чего у мальчика перехватило дыхание, а из серого булыжника начала стремительно прорастать виноградная лоза, кроша камень, оплетая развалины, заполняя все вокруг сочной зеленью и жизнью.

А потом мир взорвался.

* * *

Гарри еле успел добраться до туалета — его буквально вывернуло наизнанку от ужаса и отвращения к себе. Некоторое время он сидел на полу, прижавшись лбом к холодной раковине, и в голове у него было пусто, только боль в горле и желудке не давала покоя.

Потом он медленно поднялся на ноги, чувствуя такую слабость в коленях, будто его стукнули ватноножным проклятием, и тщательно прополоскал рот. Он выплевывал воду снова и снова, пока не смог заставить себя проглотить пару глотков и почистить зубы. Тут он понял, насколько замерз, липкий от пота и … последствий сна, о которых он не хотел думать. Он сбросил пижаму и встал под душ, включив очень горячую воду. Наконец он почувствовал, что понемногу успокаивается, и прикрыл глаза. Тут же образы из сна начали вновь мелькать перед глазами, и Гарри опять затрясло. Его разум будто парализовало — он не мог думать о проклятом сне, но и ни о чем другом тоже не мог.

Он оставался под душем до тех пор, пока кожа не покраснела и сморщилась на кончиках пальцев, потом вытерся насухо, чуть не расцарапав себя полотенцем от усердия. К пижаме ему не хотелось даже прикасаться, и он взмахом палочки отправил ее в грязное белье, а сам вернулся в спальню, завернувшись в полотенце.

Проснулся Гарри в полной темноте, но сейчас, выйдя из ванной, увидел, что над горизонтом начало светлеть. Он больше не собирался спать и даже просто подходить к кровати — быстро оделся и спустился на кухню, чтобы подумать.