А-Два

Немногим ранее, в процессе инструктажа, проводившегося в Самом Большом Доме, оседлавшем Литейный проспект неподалеку от моста через реку Нева, с Корсаком поделились важной информацией.

– Наши эльфийские коллеги предполагают, вернее, считают, что уверены: внутрь изделия помещена душа, или, научно выражаясь, энергоинформационная матрица некогда жившего человека.
– сообщил с видом умудренным и уставшим старший майор государственной безопасности, охотно откликавшийся на обращение «товарищ Эпштейн».
– Мы, с некоторыми допущениями, склонны с ними согласиться. Наши специалисты, - продолжил товарищ Эпштейн, - Я имею в виду не только техотделы Комитета, но и ученую братию из Университета, прямо утверждают, что предполагаемых характеристик МОСК сам по себе достичь не может ни при каких обстоятельствах.

Ученая братия Университета Бытобснаса, представленная возмутительно молодым чёртом (по фамилии Семенов, об этом инструктируемый уже знал), согласно кивнула, но в разговор вступить не решилась.

Корсак уже был введен в курс: товарищ Эпштейн работал, в том числе, начальником первого отдела того самого Университета, и, значит, информацию имел свежайшую и из самых первых рук. Стоило его, как минимум, выслушать, а то и принять во внимание все то, что тот говорит.

– Не пытайтесь строить беседу как с настоящим синтетиком. Это, в общем, никакой не робот, это, скорее, человек. Однако, - продолжал начальник первого отдела, - человек очень опасный. Его поведение выдает огромный жизненный опыт весьма необычного свойства, отсутствие же нормальной биологической основы, и, как следствие, полноценного гормонального баланса, полностью отрицает морально-этические ограничения. Ожидать от него можно вообще всего, что угодно, и, мы с товарищами уверены, половина ожидаемого не понравится никому, в том числе — лично Вам.

– Не означает ли это, что уже мои способности окажутся не к месту?
– Корсак нахмурился.
– Если он настолько живой, то электромагнитный импульс может ему и не повредить…

– Мы не ожидаем, что ЭМИ его уничтожит.
– уточнил собеседник.
– Как раз наоборот, он должен уцелеть как личность и условно-биологический объект. Ваша задача — вывести из строя его аппаратную платформу.

– Чтобы не укатился?

– Чтобы не укатился.

– Подытожу. Я готов сдаться. Не этим, которые, почему-то, без погон, - Колобок всем своим видом продемонстрировал, как он относится к обозначенным «этим», а тебе, лично тебе. Но у меня есть одно небольшое условие.

– Условие?

– Да. Перед тем, как мы с тобой устроим тут великое противостояние человека и машины, ты заберешь у меня и куда-нибудь спрячешь одно устройство. Его потом можно будет применить где-то с толком, как именно — разберутся товарищи ученые, лучше те, которых теперь возглавляет мой создатель. Не тот, который создал воду и землю, а тот, который собирал вот этот корпус.

– Откуда тебе известно про товарищей ученых?
– легко перейдя с Изделием А-Два на «ты», уточнил Корсак.

– Скажем так, мне… Со мной вышли на связь. Не спрашивай, кто и как, но они озвучили предложение, и я его принял. Передай им — через заведующего лабораторией Семенова, это такой черт с рожками, тебя не могли с ним не познакомить, устройство, они знают, что с ним сделать. Меня заверили, что это практически единственный способ сохранить мне жизнь и рассудок, пусть и в непривычной форме.
– Колобок на секунду замер.

– Сейчас я отдам тебе требуемое, и очень, очень сильно отупею. С тем, что из меня получится после этого, делайте что угодно — стреляйте, бейте этими вашими молниями, можете раздавить големом — наблюдаю в пределах зрительной памяти минимум шестерых… Разбирайте на части, в общем, любым желаемым способом. А вот это — забери и передай.
– открылся один из бесчисленных лючков, и на траву выпал симпатичный металлический предмет, весь округлый и блестящий.

Корсак подобрал бронзовый шарик, и скорее почувствовал, чем действительно услышал прилетевшие откуда-то последние слова человекоподобной души, запертой внутри нечеловекоподобного робота:

– Это… В общем, это — я.

Эпилог

Первые полосы всех изданий (печатных и техномагических), лучшее время телевизионных программ и радиопередач, даже школьные и институтские стенгазеты — все источники массовой, но проверенной и допущенной к распространению, информации, были отданы всего одной теме: в Ленинграде с большим успехом шел, и, наконец, завершился невероятный по масштабу и значению форум технически подкованной молодежи «Юность Науки».

В этой связи короткий, на два абзаца, отчет об успешном задержании беглого бытового робота, изделия А-Два, остался практически незамечен. По поводу, как были уверены все причастные, совместной операции городской администрации, городского комитета Коммунистической Партии, милиции, госбезопасности и даже отечественной журналистики, населению сообщили до обидного мало. Впрочем, оно, население, к подобному положению дел привыкло.

Главное было в том, что те, кому положено, отлично справились со своей работой, и мирные граждане советского Ленинграда могут спать совершенно спокойно.

Успех операции совершенно неожиданным образом сказался на журналисте по фамилии Корсак: вопреки распространенной практике, традиции и даже правилам, ему, без году неделя как корреспонденту специального технического издания, вне всякой очереди зачли прохождение испытательного срока.

«Отличная смена подрастает!» - заявил по этому поводу коллега, паразитирующий исключительно на внутренних событиях газеты. То, что подрастающей смене, в целом, было на треть больше человеческих лет, чем высказавшемуся, коллегу, разумеется, не смущало.

Кроме того, успешно прошедшему испытательный срок журналисту выделили собственный кабинет, небольшой, но замечательно светлый благодаря огромному окну и остекленной крыше: помещение располагалось на чердаке и совсем недавно работало оранжереей. Растения, порядком засохшие и неухоженные, отправились в ботанический сад, журналист занял выделенный кабинет, все оказались довольны — кроме пары завистников, но и они совсем скоро перестали шептаться по углам.

Вместе с самим журналистом, выделенное помещение старательно, хоть и почти неподвижно, осваивало еще одно живое существо.

Несмотря на то, что приглашение на консультацию было подписано лично Семеновым, встретиться журналисту пришлось с совершенно другим человеком: тот, Семенов, был черт, и не целиком, а этот, пока неназванный — эльф, чистокровный и очень немолодой.

– Моя фамилия — Константинопольский. Я занимаю должность заместителя заведующего лабораторией, - отрекомендовался, немного непривычно растягивая гласные, научный работник.

Корсак сделал вид, что страшно рад встрече, хотя и было это совсем не так. Журналист решительно не понимал, для чего и зачем руководство лаборатории, получившее в установленный договоренностью срок, ценнейший бронзовый шарик, снова захотело его, журналиста, видеть, и почему вместо руководителя на вокзал города Риги приехал заместитель.

– Здравствуйте, товарищ Константинопольский. Я — Гюнтер Корсак, но это Вам и так известно.
– Коллизия была неприятной, и отставной кавторанг принялся делать то, что в таких ситуациях ему удавалось лучше всего, то есть — хамить.
– Давайте сразу к делу, хорошо?

Эльф внезапно улыбнулся, очень приятно и почти радостно.

– Коллеги предупреждали, что Вы, судя по нейропортрету, отреагируете примерно так. Поэтому мы не будем тянуть кота в долгий ящик. Вот, это Вам.

Из рук в руки перекочевала небольшая коробка, наподобие тех, в которых перевозят ценные (в магенетическом смысле) живые растения.