А может?..

— Врачи на консилиуме приняли решение, что Йену в дальнейшем для ликвидации последствий инфаркта понадобится подсадка стволовых клеток от донора, — Нина старалась говорить как можно спокойнее, но отчётливо слышала, что её голос дрожал. — Его родственники и друзья прошли типирование, но ни один из них не подошёл ему в качестве донора. Пол решил что, возможно, стоит попробовать мне…

— Снова Йен… — вдруг с невообразимым отчаянием в голосе, устало произнёс Остин, проведя рукой по лицу. — И снова ты готова оставить всё ради него…

Нина почувствовала, как по щекам покатились слёзы.

— Ты прав, — сказала она. — Сейчас я поняла, что мне нужно всё оставить… Но не только ради Йена.

Остин внимательно посмотрел на болгарку.

— Ради нас с тобой, — прошептала Нина. — Остин, я не могу так больше жить. Я уезжаю не временно. Я уезжаю из Нью-Йорка навсегда.

Стоуэлл не верил своим ушам. В глубине души он понимал, что когда-нибудь такое может произойти, но в его сердце всё же жила надежда, что вместе они с Ниной со всем справятся. Сейчас он почувствовал, будто бы в одно мгновение рухнул весь его мир.

— Что ты сейчас сказала?.. — прошептал он.

— Остин, такой человек, как ты, не заслуживает, чтобы ему лгали… Я не хочу больше мучить тебя и себя, — дрожащим голосом произнесла Добрев. — Я никогда не смогу убежать от прошлого… Клянусь, я очень хотела тебя полюбить! — воскликнула она. — Но я не могу… Не могу…

Нина устало опустилась на кровать и, обхватив голову руками, заплакала. Остин стоял не шелохнувшись.

— Я люблю тебя как брата, как лучшего друга, — сказала она.

— Йен. — произнёс Стоуэлл, и имя Сомерхолдера, отчеканенное им, как стрела, поразило слух Нины. — Ты никогда не смогла бы полюбить меня так же, как его, верно?

Нина не знала, что ответить. По словам Остина она понимала, что он уже давно всё осознал, и ей стало невообразимо стыдно перед ним за то, что она мучила его так долго. Он день за днём сталкивался со стеной безразличия с её стороны, но каждое утро он начинал свой путь снова, мечтая о том, что однажды эта стена наконец рухнет, и он почувствует, что она его действительно любит — так сильно и так нежно, как только умеет.

— Я не знаю, Остин, — прошептала Нина, глотая слёзы. — Любовь к нему для меня — это наваждение, безумие… Худшее наказание. И больше всего я не хочу обманывать тебя, впутывая тебя в это.

Остин подошёл к Нине и посмотрел ей в глаза. В его взгляде было столько тоски и отчаяния, несбывшиеся надежды, немой крик…

— Нина, он собирается жениться, — тихо проговорил Стоуэлл. — Вы не будете вместе, — надтреснутым голосом произнёс он.

— Я понимаю это, — ответила Нина. — И я не буду стоять на пути у Никки. Она действительно нужна ему. Но я никогда не смогу жить с нелюбимым человеком. Пожалуйста, пойми меня.

Остин, словно в бреду, мотал головой и смотрел в одну точку, мысленно повторяя: «Нет. Нет… Нет!»

— Ты же доверилась мне… — пробормотал он. — Ты же уехала со мной в Нью-Йорк, когда мы были знакомы всего три недели. Я не верю… Не верю, что ты ко мне ничего не чувствовала.

Нина взяла лицо Стоуэлла в ладони. Он вновь поднял на неё глаза, и Николине показалось, что он сам вот-вот заплачет.

— Я была безумно в тебя влюблена, — сказала она, желая быть с Остином предельно честной. Хотя бы сейчас. — Но мне этого мало, Остин… Я хочу любить. Любить, задыхаясь от этого чувства. Любить, не помня себя. Так я любила всего один раз в жизни и, наверное, никогда не смогу полюбить кого-то другого.

Нина замолчала, и парень не решался прервать это молчание. Сейчас каждое слово, сказанное ею, было для него острым кинжалом, ранящим в самое сердце и приносящим невыносимую боль.

— Быть может, со временем я бы помог тебе забыть обо всём. — несмело произнёс Остин. — Точно так же, как ты любишь Йена, я полюбил тебя. Знаю, может быть, эгоистично просить об этом…

Остин бережно взял Нину за руку и прижал её к губам.

— Но дай мне хотя бы шанс показать, что со мной ты тоже могла стать счастливой. Клянусь, я бы сделал для этого всё. Ради тебя я готов меняться и чем-то жертвовать.

— Не нужно этого делать, — прошептала Нина, мотнув головой, осторожно отстранившись от парня. — Ты — потрясающий человек, и ты не должен меняться ради меня, иначе ты потеряешь себя. Наверное, просто не мне суждено стать той, которая поможет тебе обрести покой и гармонию, — ответила болгарка.

— Ты одним своим появлением в моей жизни сделала меня самым счастливым человеком на этой Земле, — проговорил Стоуэлл. — Мог ли я просить о чём-то большем? Мне не нужно ничего, кроме того, чтобы знать, что ты чувствуешь ко мне хотя бы одну десятую того, что чувствую к тебе я…

Нина опустила взгляд. Остин внимательно смотрел на неё и по её молчанию всё понимал.

— Всегда только второй, — устало вздохнув, с горечью произнёс он.

— Я никогда не разделяла вас с Йеном…вот так, — сказала Нина. — Вы абсолютно разные люди. Я люблю вас обоих, но каждого — по-своему.

— Просто без него ты не можешь жить.

Нина, помолчав несколько секунд, тихо ответила:

— Да.

В этот момент в тишине раздался звук входящего вызова на мобильнике Нины: звонил таксист, извещая о том, что он уже подъехал.

— Я люблю тебя. — прошептал Остин, но понимал, что произносит эти слова в пустоту.

— Прости меня… — задыхаясь от слёз, попросила Нина.

Добрев, взяв чемодан, вышла из дома. Стоуэлл, словно парализованный, смотрел ей вслед. Но когда Нина спустилась на крыльцо, а затем прошла к дороге, Остин выбежал за ней.

— Нина! — громко крикнул он в ночную тишину.

Николина обернулась, в свете уличных фонарей в последний раз взглянув на парня, который так отчаянно пытался бороться с судьбой. Остин ничего не сказал: за него всё говорили его глаза.

Нина тоже не произнесла ни слова, и лишь по её взгляду Стоуэлл понял, что она вновь просит у него прощения.

Болгарка развернулась и быстрым шагом прошла к автомобилю такси.

Это было больно для них обоих, но этот вечер подарил Нине и Остину свободу. Нина, так долго мечтавшая о ней, но боявшаяся себе в этом признаться, знала это. Остин поймёт это намного позже, но время лечит многие раны, и, может быть, когда-нибудь он будет благодарить судьбу за то, что всё сложилось именно так.