А может?..

— Именно, — блондинка щелкнула пальцами.

Добрев была так счастлива его видеть, и Йен почувствовал, как в нём закипает ревность.

«Да, давай, добивай меня», — мысленно сказал он Николине.

— Мистер Стоуэлл у нас весь такой внезапный, — рассмеялась Аккола.

— Рад видеть тебя, — добродушно сказал Пол, протягивая руку Остину, когда Нина отстранилась от него.

— Взаимно, — отозвался Остин, отвечая на рукопожатие. — На самом деле, у меня просто выдалась свободная неделя перед съёмками в Лос-Анджелесе, и… О, Йен, привет! — дружелюбно поздоровался он, увидев Сомерхолдера.

— Салют, — протянул брюнет, пожав ему руку, чтобы не нарушать этикет. — Вот уж не ожидал, что ты приедешь.

«Мда, не очень-то вежливо. Звучит, как „Ну и чего припёрся?“ Ладно, плевать. Кто он мне, чтобы я волновался о том, как вести себя с ним?»

— Как раз рассказываю об этом. Я вернулся из Чили раньше, чем планировал: мой агент загорелся идеей, чтобы я прошёл пробы на роль в «Стрэттоне» у Саймона Уэста. Я прочёл сценарий, в нём всё, как я люблю: боевик с огромным количеством погонь и перестрелок и элементами драмы. Конечно, я отказываться не стал, и удача оказалась на моей стороне: через неделю начинаются съёмки. Нину и Кэндис я не видел целую вечность, поэтому решил не тратить время зря, — объяснил Стоуэлл.

— Сразу видно: человек вернулся из Чили. Остин, побрейся, а то как Йети, — хихикнула болгарка, проведя ладонью по его щеке, но эта фраза прозвучала так непринуждённо, что была совершенно не обидной.

Парню неплохо было бы не только побриться, но и подстричься: Остин вернулся к своему слегка небрежному имиджу, так что растительность на лице и голове у него теперь была действительно густая, и вкупе с высоким ростом он теперь и правда напоминал какого-то великана из легенд.

— Женщины, — развёл руками Уэсли. — Меня жена тоже караулит у двери с бритвой, едва у меня щетина появляется.

— Ну, буду вершить революцию: бриться не стану, — рассмеялся Остин.

— Хорошего времяпрепровождения, — Сомерхолдер кривовато улыбнулся и поспешил выйти.

На лбу, кажется, даже выступила испарина, а в душе начиналась буря.

«Он будто бы почувствовал, когда надо приехать, чёрт возьми…» — пронеслось у него в голове.

Хотя Йен в глубине души понимал, что эти мысли абсурдны, против своей ревности он был бессилен.

Следующие несколько дней для Сомерхолдера были безумием. Судя по разговорам Нины, Кэндис и Остина, они часто проводили вечера в ресторанах своей привычной компанией. А днём Стоуэлл находился на съёмочной площадке практически всегда, когда там была Нина. Добрев не отходила от него ни на шаг: они вместе ходили обедать, в перерывах между дублями много смеялись, смотря какие-то видео на YouTube. Каждый раз, когда он видел их вдвоём, ему, подобно какому-то волку, хотелось выть на луну от безысходности и неспособности что-либо изменить. Он старался избегать любых встреч с Ниной, когда они не снимались в одной сцене, но судьба будто бы нарочно раз за разом сталкивала их в коридорах павильона. Йен — всегда один, всё чаще — с синяками под глазами из-за похмелья после вечера, проведённого с бутылкой виски, Нина — с Остином, улыбающаяся, усердно прячущая за этой лучезарной улыбкой свои истинные чувства. Почему-то, когда Добрев в очередной раз пересекалась с Сомерхолдером и видела необъятную тоску в его глазах, когда он смотрел на них с Остином, она чувствовала какое-то удовлетворение, словно бы хотела заставить Йена ощутить всё то, что творилось в её душе, когда она узнала о них с Никки.

«Пожалуйста, хватит… Не надо больнее…» — читалось в его взгляде, но девушка будто бы была безразлична к этим безмолвным мольбам.

Апогеем всего этого сумасшествия для Сомерхолдера стал момент, когда он, проходя мимо гримёрки Нины, увидел, как она целует Остина. На самом деле, это был обычный дружеский поцелуй в щёку, и вскоре Йену это стало ясно, когда он услышал их разговор: Добрев просто поблагодарила парня за помощь с телефоном, в котором у неё сбились какие-то настройки. Но увиденное стало последней каплей в терпении Йена. Кажется, на какое-то время он потерял рассудок: видеть, как Нина, его Нина целует кого-то другого, было невыносимо.

— Остин, объясни мне, — сказал Сомерхолдер, всё-таки улучив момент, когда они со Стоуэллом во время какого-то обеденного перерыва оказались наедине, — ты специально всё это делаешь?

— Ты о чём? — не понял парень.

— На кой чёрт ты приехал? — Йен смотрел на него с нескрываемым отвращением.

Стоуэлла насторожил такой тон.

— Я же уже объяснял, — сказал он. — Мы с Кэндис дружим тысячу лет, и не виделись, наверно, столько же. И Нина мне не чужой человек. Просто приехал навестить их.

— Торчать на съёмочной площадке целыми днями при этом обязательно?

— А ты что-то имеешь против? — с вызовом спросил Остин, посмотрев на Йен в упор и скрестив руки на груди.

— Оставь Нину в покое.

— Супер-заявление, — парень поднял вверх большой палец правой руки, а затем положил руки в карманы джинсов. — Остынь, — со злостью выплюнул он. — Мне кажется, это как раз ты должен оставить Нину в покое. Хватит контролировать, с кем она общается.

— Что, узнал о том, что мы расстались, и решил попытать удачу? — усмехнулся Йен, и в этот момент Остину показалось, будто бы по его коже полоснули заострённым клинком. Сердце пропустило несколько ударов. Он действительно до сих пор любил Нину, но понимал: ей никогда не стать его. Он принял её выбор, но отказаться быть рядом с ней уже не мог. Йен — человек, который забрал у него возлюбленную, — открыто смеялся над ним, и от этого ему становилось мерзко.

— Не неси чушь, — рыкнул Стоуэлл.

— Ваша история закончена. Она не твоя, — произнёс Сомер, будто бы стараясь убедить в этом прежде всего самого себя. — Чего ты хочешь?

— Да, она не моя, — проговорил Остин. — Но я всегда буду рядом с ней. Я буду вытирать её слёзы, я буду успокаивать её, вселяя веру в то, что всё будет хорошо. И, по крайней мере, буду знать одно: я не причинял ей боль, и со мной она улыбается, — он посмотрел Сомерхолдеру в глаза и по взгляду понял: внутри у него что-то ёкнуло. — А ты… Ты потерял какое-либо право на эту девушку, Йен. Я не знаю, что между вами произошло, но имей силы отпустить человека, если он не хочет тебя видеть. Мне абсолютно плевать, что ты думаешь о наших отношениях. Не можешь за этим наблюдать — извини, не мои проблемы.

В этот момент Йен потерял контроль над собой. Кажется, никого в этот момент он ненавидел сильнее этого голубоглазого парня, который стоял перед ним, ведь именно его Нина теперь встречала объятиями и поцелуями в щёку, именно ему доверяла свою душу. Сомерхолдер замахнулся и кулаком ударил в лицо Остину. У Стоуэлла из глаз полетели искры: удар был очень сильным и пришёлся по носу, из которого тотчас же пошла кровь. На несколько секунд он потерял ориентацию в пространстве, рефлекторно закрыл лицо ладонями и отпрянул.

— Я два раза не прошу, — сквозь зубы процедил Йен.

Когда Стоуэлл пришёл в себя, он увидел кровь на своих руках.

— Ты совсем ебанутый, что ли? — проорал он, схватив Сомерхолдера за грудки и впечатав его в стену так, что тот сильно ударился головой и спиной.

Йен быстро сориентировался и с силой оттолкнул противника от себя так, что тот чуть было не упал.

— Ты не понял?

— Пошёл к чёрту!

Эти крики в конце коридора услышали Майкл Маларки и Пол. Они поняли, что голоса принадлежали Йену и Остину, и побежали в курилку, чтобы разобраться, в чём дело.

Сомерхолдер приблизился к Остину и потянул его за футболку на себя, чтобы коленом ударить в живот, но руки у парня были свободны, поэтому Стоуэлл локтём правой руки хотел ударить его в челюсть, но попал по губе. Йен почувствовал во рту солёный привкус крови: нижняя губа была разорвана.

— Выродок, млять… Что только Нина в тебе нашла, — отдышавшись, пробормотал Остин.

— Сукин ты сын, — прорычал Йен, выплюнув остатки крови и захватил его предплечьем сбоку за шею.

В этот момент в помещение вошли Уэсли и Маларки.