A sole chance

К главной площади тянулись люди. Их мрачные лица походили на погоду вокруг. Каждый взрослый волновался, что его ребенка заберут у них навсегда, а главным страхом детей было оказаться в центре кровавой мясорубки. Лиён шла вместе с молчаливым потоком вперед к главной площади дистрикта. Ее беспокоила мысль, что родители так и не вернулись к утру. Интересно, что могло задержать их на такое долгое время?

И где же Мингю? Сколько она не крутила головой, все равно не могла увидеть высокую фигуру парня.

Когда она подошла к столу регистрации, страх уже от пяток до макушки заполнил ее. Девушка дрожала всем телом не только от холода, но и от мысли, что она сейчас совсем одна среди незнакомых людей. Холодные безразличные лица. И дождь. Он все таким же мелким надоедливым холодным потоком спускался с пасмурного неба.

— Руку, — произнесла чернокожая женщина. Лиён неуверенно протянула кисть вперед. Холодные пальцы сжали ее запястье, и игла вонзилась ей в палец. Девушка вздрогнула. Боль была слабая, но для нее это был болезненный разряд по всему телу. Разряд, который нагонял еще больше страха. Женщина вдавила ее палец в бумагу и оттолкнула в сторону. Очередь была еще большая, а времени оставалось мало.

Лиён подошла к колонне детей, и только тогда смогла увидеть Мингю. Парня направили ко всем, кому уже исполнилось восемнадцать, а она осталась с семнадцати-летними. Вроде бы не очень далеко, но все равно их разделили множество голов. Когда Мингю поймал ее тревожный взгляд, то подмигнул и улыбнулся.

— Все будет хорошо, — тихо сказал он. Но настроение толпы все равно передалось Лиён, и она чувствовала легкую тошноту от волнения, которые наполнила ее тело, заставляя ноги подгибаться. Палец, из которого взяли кровь, противно пульсировал, только больше нагнетая обстановку.

Постепенно люди совсем замолчали. Места полностью наполнились. На сцену вышли победители прошлых игр и сели в ряд на стулья. Их было двое: взрослый мужчина и совсем молодая девушка. Раньше в седьмом дистрикте было достаточно победителей, но квартальная бойня сильно ударила по их составу. Потом началась полоса неудач. Трибуты умирали один за другим, и толи жатва выбрала слабых противников, толи соперники значительно превосходили седьмой дистрикт по силе, но кресла на сцене с каждым годом только пустели.

Лишь пару лет назад черная полоса оборвалась. Победительницей стала Ким Дженни, что послужило удивлением для всей страны, ведь на момент победы девушке было всего четырнадцать лет. Это был новый рекорд для Панема после Финика Одейра, скончавшегося совсем недавно. Сейчас ей было чуть больше 20, она сидела на кресле, крепко сжимая подлокотники. На ее лицо легла печать того, что она пережила, а суровый взгляд был направлен в пустоту. Лиён во многом завидовала ей. Когда несколько лет назад была жатва и выбрали Дженни, ни одна жилка не дрогнула на ее лице. Она стойко выдержала вызов и поднялась на сцену.

Лиён завидовала, что не могла быть на столько же стойкой и в обычной жизни: она часто плакала, истерила по многим поводом и боялась даже громкого хлопка в квартире ночью.

Девушка перевела взгляд на мужчину справа от Дженни. Он был рослый, даже в сидячем положении, загорелый и с небольшой бородой. Лиён мало про него знала. Ей только было известно, что у него нет левой ноги и ему нужно носить алюминиевый протез. В остальное терялось в ее памяти. Толи он был победителем девяносто девятых Голодных Игр, толи девяносто шестых — его биография не интересовала девушку.

— Доброе утро, жители седьмого дистрикта, — мужской голос раскатился по площади. Лиён вздрогнула и перевела взгляд на мужчину, который проводил жатву. В прошлом году на сцене стоял другой. Видимо, новый президент заменил не только государственный аппарат, но и тех, кто должен был всего лишь достать записку с именем.

— Я рад приветствовать вас на ежегодной жатве для того, чтобы отобрать трибутов для сто тринадцатых Голодных Игр, — он неловко похлопал своими руками, спрятанными за перчатками из золотой материи. На фоне каменного Дома Правосудия и мрачных рабочих он выглядел до нелепого нарядно и празднично. Праздник был только у него. Остальные пришли на похороны.

— Счастливых вам Голодных Игр, и пусть удача всегда будет с вами, — сказал он с огромной улыбкой на лице. — Начнем, пожалуй, с девушек, — улыбнулся он.

Лиён уставилась в землю. Она слышала, как мужчина направился к колбе, где лежали карточки с именами. Девушка сжала руки в кулаки и зажмурилась. Ей безумно хотелось лечь на землю и закрыть голову руками. Почему-то в этом году особенно. В ее голове эхом раздавались слова:

«Я постараюсь вас не разочаровать», — произнесенные президентом Чонгуком накануне. Его хитрый взгляд и насмешливая улыбочка не выходили у нее из головы.

«Я постараюсь вас не разочаровать».

Даже на таком расстоянии Хон слышала, как рука в золотой перчатке копается среди бумажек.

«И пусть удача всегда будет с вами».

Вот каблуки застучали по направлению к микрофону.

— Пожалуйста, — прошептала Лиён.

А дождь все капал. Небу было все равно, что происходит внизу у людей. Оно просто смотрело сверху, готовясь принять новую порцию смертей.

— Дамы и господа, — торжественно начал мужчина, — я с гордостью представляю вам первого трибута от дистрикта семь.

— Только не я, только не я., — Лиён полностью сосредоточилась на этих словах, повторяя их, как спасительную молитву. В ее голове все кружилось, а к горлу подступала тошнота, — прошу.

Странно, но она даже не знала, кого просила об этом. Давным-давно люди верили, что на небе живет человек, который их создал. Наверное, Лиён просила его. Сейчас рядом с ней никого не было, и этот человек…

— Хон Лиён!

…наверное поможет ей выжить.

— Что? — растерянно прошептала девушка. Она огляделась по сторонам. Все лица, все эти холодные и мрачные лица смотрели на нее.

— Хон Лиён, — словно бы обрывая последние нити того, что это могла бы быть ошибка, повторил мужчина. — Где ты, солнышко? Иди к нам сюда.

Девушка пошатнулась и сделала шаг вперед. Перед глазами все плыло. Дети расступились перед ней, образовывая коридор, чтобы пройти на сцену. Лиён услышала тяжелые шаги. Двое миротворцев подхватили ее под руки и потащили, скорее даже понесли, к сцене. Лиён отрешенно смотрела в пустоту, пока ее несли вперед. Черные каменные ступеньки перед Домом Правосудия медленно приближались.