А.Д.А.М.
Шрифт:
Конечно, он мог сесть на переднее сидение, но очень уж хочется побыть рядом с Лизой. Он прекрасно понимает, почему Рён поступил так же — от нее будто исходят какие-то вибрации, заставляющие расслабиться и почувствовать себя как дома. Для тех, кто знаком с Лизой, «дом» — это не помещение, это ее руки и звучный смех. Уходить от нее, все равно что пытаться покинуть уютную постель в выходной — мучительно и бессмысленно.
Он не преувеличивает, когда говорит, что любит Лизу. Это не та любовь, о которой пишут романы на посеревшей бумаге, это чувство, которого он не испытывает даже к матери. Лиза —
Возле мастерской их ждали Икар, Медуза, Торим и несколько ребят из его банды. Лизу выгрузили из машины, на руках занесли в квартиру, полностью игнорируя ее возмущенные крики.
— Жаль, что сами забрать не смогли. — Икар протянул руку, которую пожал только Рён. — Рад вас видеть.
— Дай-ка я тебя обниму.
Торим сжал Рёна, а тот шутливо закашлялся и попытался освободиться.
— Как ты, а? Думали, твои кишки по дороге размотало.
— Почти так и вышло. — сказал он.
— Рад, что ты цел. — Торим поставил на стол упаковку пива. — Сегодня есть, что отметить!
— А тебе и повод не нужен обычно. — Лиза рассмеялась.
— Останетесь?
Икар сел на пол и вопросительно посмотрел на Рёна, а Рён — на Зисса.
— Спелись, вы посмотрите. — Торим громко отхлебнул из банки. — В заведении Отто я бы не сказал, что вы поладили.
«Поладили, дядя, еще как». — думает, а у самого приятно щекочет внизу живота.
— Останемся. — сказал Зисс. — Как не остаться, раз такой повод.
Алкоголь, как говорится, полился рекой, а вместе с ним и старые байки о том, как и когда Лиза спасала всех собравшихся от неминуемой гибели.
— Ну, а ты ее откуда знаешь? — Торим пихнул Рёна в бок.
— Когда маму парализовало, я в депрессию впал. Ушел из дома, скитался тут неподалеку, там и встретились.
Вот это поворот.
Посмотрел на него украдкой, чтобы не нервировать. Рён пьет, а руки подрагивают, улыбка вымученная, но старается не показывать, как тяжело даются слова.
— Так и было. — подтвердила Лиза. — Я вообще люблю подбирать больных и убогих.
— Так я больной или убогий? — шутка так себе, но все хотя бы перестали пялиться на Рёна.
— У тебя это врожденное. — Лиза рассмеялась. — Я люблю вас, народ. Вот, серьезно, не сойти мне с этого места! Каждого люблю.
— Некоторых все же больше. — Торим недвусмысленно подмигнул ей.
— Не дождешься, дед. — возмутилась она. — Сдались мне твои шмотки кожаные, разбросанные повсюду.
— Лиза говорила что-то милое, а ты все испортил! — возмутилась Медуза.
Пока они переругивались, нашел пальцы Рёна и сжал их. Он округлил глаза, показывая, что сейчас не время.
Отпил из банки и понял, что не различает лиц собравшихся. Вспотел мгновенно.
— Мне пора. — встал, махнул рукой и пошел к выходу.
— Что? Зисс! — выкрикнула Лиза.
— Ты куда, парень? — Икар выглянул в коридор.
— У меня сейчас мигрень начнется. — надел кроссовки и посмотрел в зеркало, чтобы убедиться, что не ошибается.
Нет, аура в самом разгаре — разглядеть собственное лицо почти невозможно, из зазеркалья смотрит репродукция Пикассо, не иначе. Рта нет, слепое пятно
движется от подбородка ко лбу, стирая человеческие черты. Иногда ауру пережить сложнее, чем сам приступ, и, кажется, сегодня именно этот случай.— Это что, так серьезно? — выражение лица Икара разглядеть не выходит. — «Биокс» не помогает?
— Нет.
Икар присвистнул.
Из комнаты вышел Рён, обулся и открыл дверь. Наверное, смотрит на него, но он не уверен.
— Я провожу его.
— Конечно, без проблем. — сказал Икар.
Они вышли на улицу, симптомы усилились — накатила тошнота, солнечный свет режет глаза, от любого звука в голове раздается такое эхо, будто кто-то ударил в гонг.
— Давай руку. — потребовал Рён.
— Прямо здесь? — хотел подколоть его, но руку все-таки дал.
— Никогда не думал, что мигрень такая серьезная штука.
— О, подожди, лучшее впереди. — сказал, а у самого нутро сжалось.
— В кино дамочки с мигренью прикладывают ко лбу лед и лежат на диване.
— Тебе лучше не знать, как это происходит.
— Думаешь, я тебя одного оставлю? — судя по голосу, Рён крайне удивлен.
— Дома Нанико. Правда, приступ мигрени — это не то, на что стоит смотреть посторонним.
— Посторонним? Я не буду начинать разборки только из уважения к твоему состоянию.
Мысленно поблагодарил его за это, потому что разноцветное мельтешение медленно сходит на нет, уступая место тупой боли. Как человечество умудрилось научиться создавать биомехов и до сих пор не смогло найти лекарство от этого?! Каждый раз, когда случается приступ, он думает об этом с раздражением, которое перерастает в бессильную злобу.
— Началось… — простонал он, хватаясь за голову. — Левая, это плохо.
— О чем ты? Давай, Ноэль. Почти пришли.
Поднялись на четвертый, вошли в квартиру, он, игнорируя Нанико, скинул обувь и почти бегом кинулся к постели.
— Что с ним?
— Мигрень. — ответил Рён.
— Закрою окна.
Он залез под одеяло, накрылся с головой и почувствовал, как нутро скрутил первый спазм. Все пропало, приступ точно будет ужасным, потому что, когда болит левая часть головы — это настоящая задница.
Рён сел на край постели. Это тоже плохо, лучше бы ему уйти, потому что предстать перед ним в таком состоянии унизительно, а сделать он ничего не может.
— Иди домой. — попросил он.
— Не прогоняй меня. Я помогу, если что-то…
— Оно случится, можешь поверить. — он зевнул. — Вот, уже зевать начал.
— Я не понимаю, о чем ты.
— Когда начинается приступ, организм как будто пытается заставить меня поспать. Мне кажется, это защита от боли.
— Да что это за болезнь такая?
— Можешь пробить по UwUпоиску, пока идешь домой.
— Я не уйду. — упрямо повторил Рён.
Ну, как хочешь.
Сначала начала болеть бровь, потом боль распространилась на глаз и всю левую часть головы. Он тяжело задышал, сжал зубами край наволочки и закрыл глаза. Усилилась тошнота, в животе заурчало, по ощущениям начался приступ морской болезни. Он застонал. Распирающая боль в глазнице достигла пика через некоторое время, казалось, что в глаз воткнули раскаленный прут и забивают его молотком еще глубже.