Шрифт:
оставим всё, что было с нами,
и в Новый год, как в новый дом
мы въедем с новыми мечтами.
(2010)
ОСЕННИЙ ДОЖДЬ
Осенний дождь...Последняя глава,
под ней пустое место для заметок.
Холодный ветер обрывает с веток
души подросшей смыслы и слова.
Чем меньше день, тем больше суеты,
чем дольше ночь, тем дальше до рассвета.
Душа дрожит – она почти раздета,
страницы книги перед ней
И вновь с пером справляюсь я едва,
не слышу слов, не замечаю меток.
Листва под ноги облетает с веток.
Осенний дождь... И первая глава.
(2010)
ОСЕНЬ НАШИХ ДНЕЙ
У осени наших дней
шаги и повадки лисьи.
И я тороплюсь прочесть
побольше до сна страниц,
пока в голове моей
ещё не сжигают листья
и дым от костров не скрыл
любимых лиц.
Пусть автор, властитель дум,
меня подгоняет тоже:
мне дорог теперь любой
свободный и тихий час,
пока на меня костюм
не сшили из старой кожи,
из дряблых морщин, из тьмы
потухших глаз.
Срываю слова с петель,
что были из тех немногих
душе заменявших дверь
в течение долгих лет,
пока изнутри метель
мне не замела дороги
на утренний тёплый свет,
к тебе на свет.
(2012)
ОЧЕНЬ ЖЕСТОКИЙ
ПИРАТСКИЙ РОМАНС
Был крепкий ром заката
разлит в пустые чарки,
едва вокруг закончились
сраженье и стрельба.
И над «Веселым Роджером»
кружились в небе чайки,
и плакали гитара,
скрипка и труба.
Старались музыканты,
спасая жизнь игрою,
тонуло солнце медленно
и гасло вдалеке,
и танцевал с мулаткой,
как с собственной судьбою
пират с повязкой черной
и шрамом на щеке.
О, этот миг заката,
когда еще пылает
душа веселой страстью
и жаркою борьбой!
Последний миг заката,
когда еще не знает
душа о том, что скоро
приют покинет свой.
Туман сырою тряпкой
болтается на рее,
давно умолкли скрипка,
гитара и труба.
А полночь острым лезвием
поцеловала шею,
и сонного пирата
нашла его судьба.
Холодный бриз восхода
не унести с собою,
и жизнь в погасшем теле
душе не удержать.
Взяв со стола бутылку
дрожащею рукою,
мулатка смыла ромом
кровь с лезвия ножа.
(2010)
П
ПЕРВОМУ ПОВЕЗЁТ ОБЯЗАТЕЛЬНО
Первому повезёт обязательно,
второму – скорее всего,
третьему – по касательной,
а последнему – ничего.
Он
сидит над пустою кружкою,будто спит над чужою книжкою,
и над треснувшей старой дужкою
на очках
перемотан скотч.
Смотрит в небо он с обреченностью
до мечтаний он не охоч,
он смирился давно с никчемностью:
отовсюду послали прочь.
Бог когда-то сказал (наверное),
что последние станут первыми.
Но последних не так уж мало –
вон какая толпа набежала:
первому повезёт обязательно,
второму – скорее всего,
третьему – по касательной,
а последнему – ничего.
(2016)
ПЕРВЫЕ СЛОВА
Ещё не сказано меж нами первых слов,
ещё не склеены в одну путей полоски,
и паутину из твоих-моих шагов
ещё не сплёл Паук Судьбы не перекрёстке.
Ещё о паузу споткнувшись между фраз,
свиданья нить ловя за краешек рукою,
не обменялись у подъезда в первый раз
полунечаянно дыханием с тобою.
Ещё не встретили за окнами рассвет,
касаясь с нежностью друг друга головами,
а это значит, нас ещё с тобою нет,
и мы родимся только с первыми словами.
(2006)
ПЕСОЧНОЕ ВРЕМЯ
В позабытые былые века,
подражая всемогущим богам,
создал время человек
из песка
и рассыпал по песочным часам.
Стала жизнь его с тех пор коротка,
стало много в ней коварства и лжи,
ведь не каждому хватало песка
на счастливую и долгую жизнь.
Кто-то думал, что хитрее других,
он чужие дни таскал под шумок.
Но ещё до старости из таких
сыпался на землю грязный песок.
У других же в жизни были мечты
не о власти, красоте и деньгах –
на песке свои оставить следы,
том песке,
что у потомков в часах.
Завораживает зрелище взгляд
и у слабых вышибает слезу,
как песчинки – наши годы – летят,
насыпая холм могильный внизу.
Нашей жизни наша смерть – не предел.
Ведь песчинки-годы – это весы:
если правильно по жизни летел,
то твои перевернутся часы.
(2012)
ПЁС ПЕЧАЛИ
По углам разгоняя шторы,
утро зимнее к окнам чаль –
там на улицу и на заборы
пролит солнца остывший чай.
Из потрескавшейся эмали
уходящего января
жадно вылакал Пёс печали
дни, что прожиты нами зря.
Пёс –
уродлив,
лохмат,