Шрифт:
На закате дрожит рука,
скоро будет ему покой,
но последнего старика
он достанет своей стрелой.
(2013)
СТАРУШКИ
Пятиэтажка, лавка у подъезда.
В былые времена старушки тут,
собравшись, обсуждали чья невеста
ушла в декретный, не окончив институт,
кто в доме запил, кто купил обои,
кто загорел, как негр, в январе,
кто голышом морозною зимою
выходит обливаться во дворе.
Всё
забыв про ужин, телик и внучат,
сидят старушки по своим квартирам
и меж собою в твиттере ворчат.
(2011)
СТЕНЫ МОЕЙ ДУШИ
Шепчет мне порой из пустоты
чей-то голос тихий:
– Напиши,
как живёшь? О чём мечтаешь ты
в четырёх стенах своей души?
Как живу? На серой полосе...
Суета, дела, работа, дом.
И ремонт души своей, как все
я откладываю на потом.
Поучаю тело: не греши,
жизнь дана не только для утех.
В четырёх стенах своей души
я грехи скрываю ото всех...
Но над ней – прозрачный потолок,
ничего не спрятать мне уже,
видит всё усталый старый Бог,
что живет на верхнем этаже.
(2010)
СТРОГИЙ РЕЖИМ
Между собою держа расстоянье старательно,
в серых, бетонных, забрызганных грязью плащах
шли фонари и смотрели под ноги внимательно,
двух человек в завечерье осеннем ища.
На перекрестках оставлены были дозорные,
каждый с трехцветною бляхой, подтянут и бодр.
И тормозили машины, приказам покорные
возле столбов-светофоров на беглый досмотр.
Шумные двери скрипели в подъездах встревожено
и доносили о каждом, проникнувшем в дом.
Город за мной и тобою следил настороженно:
вдруг мы сбежали, чтоб встретиться где-то вдвоём.
Нет от судьбы нам на встречу, увы, дозволения.
Издан указ и заверен печатью декрет.
Суд состоялся
и вынес об этом решение:
строгий режим друг без друга на тысячу лет.
(2010)
СУХОГО КОРМА РИФМ
Сухого корма рифм не куплено у музы,
не кормлены стихи,
а в мыслях – суета.
И спят голодным сном глаголы да союзы
на белой простыне тетрадного листа.
Им видится дроттквет и дактиль с квидухаттом,
анапест и логаэд
в чудесном сытном сне.
Увы, на их беду, живу я небогато,
и этот знатный корм не по карману мне...
(2009)
Т
ТАНЦУЮЩАЯ ТЕНЬ
Ночной подъезд.
Скрип заспанной двери –
несмазанной, из рыжего металла –
она
опять кого-то выпускала,себя ворчливо, зло приотворив.
А мне теперь
не спится – хоть убей.
Ищу в оконном лунном заполночье
кто растворился в странном многоточье
неутоленных снов судьбы своей.
Но двор мой пуст.
И тихо дремлет дом,
под фонарями не гуляют тени,
мой старый двор без всяких изменений
лежит передо мною нагишом.
Хотя вон там –
левей, где таксофон,
беззвучно на
пятнистой лунной смальте
танцует тень девчонки на асфальте
давно из моды вышедший чарльстон…
…А утром вновь
заботы да дела,
перехватить бы что-то до зарплаты.
Сосед мой скажет:
– Слышал, на девятом
сегодня ночью бабка умерла?
Возьмём вина
и сядем с ним за стол.
Помянем незнакомую старуху –
пусть ей земля отныне будет пухом –
и мы однажды выйдем на танцпол...
(2011)
ТВОЙ СОН
Я гулял при лунном свете,
тени зябкие в витринах
постоянно забывая.
Пил вино из междометий
и писал стихи на спинах
засыпающих трамваев
Я искал в карманах счастье
между крошками и снами
и смеялся, интригуя.
Украшал твои запястья
драгоценными мечтами
и шутливым поцелуем.
Воровал слова и звуки
я из песен менестрелей
и дарил тебе губами.
И держал тебя за руки,
перепрыгивая щели
между звездными мирами.
А на утро в легкой дымке
полусонного тумана,
тебя миру возвращая
растворялся невидимкой
я на донышке стакана
в капле утреннего чая.
(2006)
ТОСКА И ПЛАМЯ
Как хорошо, что не решились мы с тобою,
не взяли счастья год у времени в кредит,
и не расплачивались долгою судьбою,
разбившись вместе о невзрачный серый быт.
В озябший вечер, когда снег играет вьюга,
когда так хочется тепла и нежных нот,
не замерзали мы в объятиях друг друга,
касаясь душами холодными, как лёд.
Любовь и рок, судьба и страсть, тоска и пламя -
всё перетерто жизнью в мелкий порошок.
Как хорошо, что это было, но не с нами,
как хорошо... как хорошо... как хорошо...
И наших встреч, скупых и редких, неизбежность
не солгала, даря фальшивые мечты,
и не с тобой делил я лет прошедших бедность,
и упрекала меня прожитым не ты.
<