Аббатиса Клод

Аббатиса мерила шагами комнату и о чём-то сосредоточенно думала, потирая руки. Губы её шептали проклятья тому, кто захотел лишить её земель, наследства, титула, имени.

– Иоанн не нашел другого способа, как отомстить мне, – проговорила женщина, обращаясь к статуэтке Божьей матери. – Он и теперь алчен, жаден и завистлив, а его трусость вызывает только презрительную жалость к его особе. Обокрасть одинокую, беззащитную монахиню! Как это похоже на нашего доброго короля!

– Никогда бы не подумал, что он сможет сделать такое, да еще с духовным лицом, – тихо отозвался мэтр Доне.

Аббатиса мгновенно выпрямилась. Она отпрянула от святой статуэтки и бросилась к ногам священника. Её глаза были полны гнева и ненависти, но постепенно взгляд смягчился. И вот уже на мэтра Доне смотрела смиренная и тихая аббатиса Клод. Голос её был певуч и нежен, как весенняя трель канарейки.

– Но ведь король Иоанн также глуп, как и жаден до чужого добра. А что если мы его обведем вокруг пальца и заставим поверить в то, чего нет на самом деле.

Священник наморщил лоб, тихо повторяя слова аббатисы, но смысл этих слов был ему непонятен. Он только покачал головой.

– Я сейчас все объясню, – женщина вновь села на маленькую скамеечку возле ног мэтра Доне и принялась рассказывать. – После смерти тетушки Ванессы Пертское аббатство осталось без настоятельницы. Епископ Одри из Абердина должен был прислать новую аббатису на это место, но монахини проявили свое желание. Они отправили к епископу очень длинное послание, в котором осмелились просить назначить на место тетушки Ванессы меня, её племянницу. Я ничего не знала об этом, и к тому времени уже решила стать монахиней, а не простой гостьей в монастыре и готовилась стать послушницей. Видимо, епископу понравилось такое предложение, и вскоре я получила от него ответ, в котором говорилось о том, что меня назначают аббатисой Пертского монастыря и все соответствующие церемонии и посвящение, а также грамоты, будут произведены позже в виду тяжелой болезни и занятости самого епископа Одри.

– И… – произнес мэтр Доне.

– До сих пор я не получала никаких посланий и никакого посвящения в монахини не было.

– Но, как же так?! – вскричал священник. Его удивлению не было конца. Он тяжело дышал и перебирал бледными пальцами край своего покрывала.

– Я даже не знаю, как могло так получиться. Меня все стали называть аббатисой Клод. Монахини отслужили по этому поводу превосходную мессу, и все забыли о самом главном – решение епископа так и не осуществилось по правилам Церкви, и никаких законных грамот о моем назначении в действительности нет, – тихо закончила леди Грегари и склонила голову.

Мэтр Доне судорожно глотал воздух ртом, как выброшенная на берег реки рыба, и не мог вымолвить ни слова. Женщина поспешила напоить его водой и уложила на высокую подушку. После непродолжительного отдыха, тишину которого никто не посмел нарушить, священник постепенно пришел в себя и смог говорить.

– Значит вы не аббатиса, и даже не монахиня? – мэтр Доне не верил, что такое может быть на самом деле.

– Нет, – еле слышно проговорила леди Грегари.

– А кто же вы тогда? – не сдавался бывший архиепископ.

– Просто леди Габриэлла Клод-Грегари, наследница лорда Грегари, которая хочет посвятить свою жизнь служению Господу нашему, Иисусу Христу, – последовал смиренный ответ. Священник молчал, видимо обдумывая последствия такого ответа.

– Превосходно, лучше и придумать было нельзя! – воскликнул мэтр Доне. – Надо послать благодарственное письмо епископу Одри из Абердина, не имею чести знать его лично, но это все равно, чтобы он и в дальнейшем так же добросовестно и рьяно занимался своими обязанностями, – с сарказмом закончил старик.

Аббатиса Клод не смела поднять глаза. Она знала, что дальнейшая тирада обрушится на её голову. Но священник замолчал и погрузился в свои мысли, не обращая на женщину никакого внимания. Дверь кельи неслышно приоткрылась, и показалась голова Уилкома. Аббатиса незаметно махнула рукой: голова исчезла, дверь также тихо закрылась. Мэтр Доне очнулся.

– Вот что, миледи. Вы никому не должны рассказывать то, что сейчас рассказали мне. Даже леди Уостер. Помните, чем меньше людей знают о том, что вы не духовное лицо и не имеете сана, тем лучше для вас. Пусть пока все думают, что вы, действительно, являетесь аббатисой, и прошу вас, никого в этом не разуверять. Вы останетесь в Ноттингеме или…?

– Я хотела бы увидеть свой замок, ваша высокопреосвященство, – ответила аббатиса.

– Ну, вот и хорошо! – воскликнул старик. – Поезжайте в Девоншир и ждите от меня известий, а мне нужно срочно написать послание в Лондон, одному знакомому лорду.

Священник подтянул к себе чистый свиток и гусиные перья.

– Я больше не смею задерживать вас, аббатиса Клод, – улыбнулся он Габриэлле и склонил голову в знак прощания.

Она присела в глубоком реверансе и вышла из кельи. Брат Уилком, карауливший двери кельи мэтра Доне, проводил женщину на монастырскую кухню, где уже разместились её воины.

При появлении аббатисы Кевин встал из-за гостеприимного стола. Его примеру последовали все остальные Бьюкенены. Аббатиса Клод, не говоря ни слова, прошла к столу и присела возле Эдварда. Она оглядела смущенных шотландцев. Кто-то на ходу пытался проглотить не дожёванную пищу, кто-то допивал из деревянного кубка. Аббатиса попыталась улыбнуться.

– Прошу вас, садитесь, и спокойно заканчивайте свою трапезу. Впереди у нас еще целых два дня пути, – проговорила женщина.

– И куда же мы направляемся? – Кевин сидел напротив аббатисы и не сводил с неё глаз. – Разве вы не прибыли туда, куда хотели и не навестили того, с кем желали встретиться?

– Вы совершенно правы, сэр Кевин, – женщина от досады прикусила губу. Она не хотела сейчас перед этим шотландцем раскрывать все свои беды, так нежданно обрушившиеся на её голову. Тем более, что они были не одни, и все присутствующие за столом уже стали прислушиваться к их разговору. – Но обстоятельства немного изменились, и мне просто необходимо повидаться ещё кое с кем…– Аббатиса с трудом подыскивала нужные слова, но, заметив удивленное и озабоченное лицо Кевина, сразу же выпрямила спину, гордо вскинула голову и громко проговорила. – Мне надлежит следовать в Девоншир, в свой родовой замок. Сколько я пробуду там, известно лишь Господу Богу, поэтому я намеренна отказаться далее от вашей помощи, и буду следовать по землям Англии одна.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Перестал монотонно двигать челюстями даже огромный Билли, которого аббатисе никогда не приходилось видеть без какого-нибудь сухаря во рту. Поговаривали, что он даже во сне умудрялся жевать. Монахи, прислуживающие за столом, почуяв неладное, тоже смиренно отошли к стене. Воины многозначительно переглядывались между собой. Эдвард смотрел, как лицо брата медленно краснеет от гнева и ярости, и интуитивно попытался прикрыть собой аббатису. Та, в свою очередь, совершенно не понимала, почему её слова вызвали такую волну гнева, и попыталась более убедительно объяснить воинам, что она хотела сказать. Но Кевин не дал ей больше произнести ни слова. Одним прыжком он перемахнул через широкий дубовый стол, схватил аббатису за руку и стремительно вывел её из кухни.