Аббатство Теней

— Это Мост Заклинаний, вернее, его первая нить. — Она перехватила мой взгляд. — Если они смогут наколдовать больше…

Я избавил ее от необходимости заканчивать фразу:

— …отряд сумеет пройти по мосту. У них будет возможность вторгнуться в Эбеновое аббатство.

— И на это у них не уйдут месяцы или даже недели, — добавила Сутарей. — Заклинание сжимает расстояние, совершая в физическом пространстве то, что Азир делает через Тени. Как только мост будет закончен, добраться до аббатства станет делом нескольких часов и для этого понадобится не больше усилий, чем для приятной прогулки по ярко освещенной аллее.

Мне трудно было представить себе на приятной прогулке атакующую орду магов джен-теп с жаждой крови в глазах и с магией, вспыхивающей от их металлических татуировок.

Мост Заклинаний. Проклятый Мост Заклинаний. Я видел их только на рисунках в книгах. Мой старый мастер говорил о них как о чисто теоретическом колдовстве — о таком интересно думать, но оно совершенно неосуществимо. Для подобного предприятия требовалось такое количество магов джен-теп, которые должны были рискнуть своей магией и жизнью, что оно намного превосходило ничтожную горстку готовых принести себя в жертву.

«Полагаю, твой план сделаться коронованным Верховным Магом идет как по маслу, отец».

— Сколько времени им потребуется, чтобы закончить мост? — спросила Диадера.

Сутарей нагнулась, чтобы внимательнее рассмотреть сверкающий серебряный трос. Труп брата Диема закачался на тросе так, как будто очень рад был ее видеть.

— Трудно сказать. Мост Заклинаний через такое расстояние должен быть невозможен. Это требует не просто магии, но и поддержания стабильности тро…

Вспышка света пронзила далекие облака и прочертила дугу, как падающая звезда, над океаном и акрами лесов, устремившись в сторону аббатства. Сутарей стояла на коленях рядом с первым тросом, и не требовалось быть гением, чтобы понять, куда ударит следующий.

Я бросился на высокую девушку, оттолкнув ее в сторону. Мы вдвоем покатились по земле, а повсюду вокруг нас взорвались осколки камня. Слишком поздно я понял, что мой неуклюжий прыжок привел нас к краю обрыва и теперь Сутарей соскальзывает в пропасть. Отчаянно вцепившись левой рукой в воротник ее пальто, я воткнул пальцы правой в пыльную землю. Теперь она почти перевалилась через край и своим весом увлекала меня вниз, за собой. Как только я почувствовал, что соскальзываю, в запястье взорвалась боль: кто-то ухватил меня так крепко, что я подумал, что сломаются кости. Аббат, сжав губы в гримасе то ли напряжения, то ли отвращения, оттащил нас по неровной земле в безопасное место.

— Ты так легко не уйдешь, — сказал он мне.

Я перевел дух и встал, потирая грудь и живот: я ободрался о камни и теперь был в грязи и в царапинах. Рейчис помер бы со смеху, заявляя, что голокожим, лишенным приличного меха, стоило бы носить свои рубашки вместо того, чтобы таскать в них кости мертвых животных.

— Келлен… — прошептала Сутарей. Ее ладонь лежала на моей руке, что показалось мне странно задушевным для нее жестом. — Мне очень жаль.

— Ничего страшного, — сказал я. — Всего несколько…

Она говорила не о царапинах на моей груди.

«Рейчис».

Я побежал обратно к обрыву.

Когда я схватил Сутарей, мне пришлось отпустить скатанный из рубашки сверток. Раз она так на меня смотрела, значит, видела, как он упал за край. Я вглядывался вниз, молясь, чтобы маленький сверток упал на выступ, но все, что я увидел — это трос чисто малинового света, и искры, вырывающиеся из скалы в том месте, где он врезался рядом с серебряным.

— Как они это делают? — вопросила Диадера, направив свой гнев на аббата. — Ты говорил нам, что тут безопасно, что это место закрыто от магии джен-теп! Как военный отряд пронзил завесу?

— Им помогли.

Он подошел и навис надо мной; его широкие плечи и мускулистое тело заставляли меня чувствовать себя еще меньше. Я стоял без рубашки, в слишком большой для меня шляпе, которая каким-то образом осталась у меня на голове даже тогда, когда последние останки моего делового партнера свалились в пропасть.

Аббат сделал выпад кулаком. Я вздрогнул, ожидая удара в живот, и удивился, когда его не последовало. Он разжал пальцы: на его ладони лежал крошечный кусочек Тени.

— Это принадлежит тебе, не так ли?

Я кивнул.

— Келлен не виноват! — сказал Азир. — Его сестра обманом заставила его…

Аббат не обратил на него внимания.

— Знаешь, это гениально. Всю свою жизнь я совершенствую завесу, окружающую аббатство, роясь в каждой книге по магии джен-теп, изучая каждый рассказ об их методах, делая все, чтобы ни одно из их заклинаний не смогло ее пробить.

Он сомкнул пальцы, так сильно сжав осколок Тени в кулаке, что из него побежала струйка крови.

— А оказалось, что все, что им требовалось, — это осколок чистой Тени, связанный с кем-то внутри барьера.

Третий шнур света пронзил воздух, погрузившись глубоко в скалу; этот был как мерцающее золото. Он тоже соединился с другими, и теперь мост был чуть меньше фута в ширину, искры чистой магии сверкали на его поверхности, которая, изгибаясь, уходила вдаль, охватывая два континента.

— Сколько еще тросов им надо? — спросил Бателиос у Сутарей.

— Я не могу назвать точное число, — ответила она, — могу только сказать: чтобы дотянуться в такую даль, мосту понадобится огромное количество поддерживающих тросов, возможно, по одному на каждого мага военного отряда.

— Но им ведь придется отдыхать, правда? — спросила Диадера. — Такое заклинание должно вымотать их?

Сутарей кивнула:

— Отряду понадобится время, чтобы оправиться. Возможно, день.

— День, — повторил Азир. Похоже, он глубоко ушел в свои мысли; глаза его были мутными, как будто он не мог как следует сфокусировать взгляд. — Я могу сделать еще пару прогулок, постараюсь добраться…

— Ты не можешь забрать в Тени больше нескольких человек за раз, — сказал Турнам, в кои-то веки не подкалывая мальчика. — Этого недостаточно.

— Значит, сражаемся, — сказала Гхилла.

— Мы умрем, — возразила Сутарей. — Ни нашего числа, ни наших способностей не хватит против военного отряда.

Пока остальные хватались за соломинку, аббат смотрел на меня.

Он ждет, что я сделаю или скажу что-нибудь, что даст ему повод убить меня? Никто не хочет считать себя убийцей — даже настоящие убийцы, с которыми я встречался. Гораздо легче найти резонную причину, чтобы оправдать убийство, может, даже сделать его героическим. Но аббат делал еще больше: он ждал, когда другие исчерпают свои нелепые планы, как можно поправить дело. Он проверял их верность.