Абонент недоступен

– Не хочу соглашаться.

– В любом случае народ тебе скажет прямо в глаза, что, пока ты там сидишь, переливаешь из пустого в порожнее, люди как умирали от рака, так и продолжают умирать. И пока ты каждого не облагодетельствуешь как фея из сказки, твоя профессия у подавляющего большинства всегда будет не в почете. С этим нужно только смириться. И продолжать делать свое дело.

– Ты думаешь?

– Уверен!

Лена посмотрела на Гордеева, затем положила голову ему на грудь.

– Боже, какой же ты все-таки неисправимый мутант.

– Мутант? – удивился Гордеев.

– Ну да, мутант.

– В каком это смысле?

– В смысле – полу-прокурор, полу-адвокат.

– А, ты все про это. Так в нашей стране быть чистым адвокатом невозможно.

– А чистым прокурором?

– У некоторых получается.

– Это ты про Омельченко?

– И про него тоже.

Тишину квартиры нарушали только звуки, доносившиеся с улицы. Гордеев включил свет и прошел, не снимая обуви, в комнату, где собирался по быстрому забросить в свою сумку пару свежих рубашек, чтобы затем снова отправиться к Лене.

Сегодня они собирались устроить домашний ужин, где непременно будет такая же точно утка, какую Лена готовила в первый визит Гордеева, когда Проскурец еще был на свободе.

Гордеев уже собрался выходить, как в дверь настойчиво позвонили.

«Какого черта?» – подумал адвокат и пошел открывать.

С порога на него смотрели два молодых, крепких человека, один из которых спросил:

– Юрий Петрович Гордеев?

– Да, это я. А в чем дело?

– Нам можно войти? – спросил второй.

– Нет, нельзя. Я хочу сначала убедиться, в чем, собственно, дело.

Гости синхронно достали из своих карманов красные книжечки и показали хозяину.

– Уголовный розыск, – представился первый, – капитан Дубов.

Гордеев быстро, но внимательно просмотрел предоставленные ему документы, затем вернул владельцам.

– Хорошо, проходите, – он сделал пригласительный жест.

Гости вошли.

– Вот посмотрите сюда, Юрий Петрович, – сказал Дубов, разворачивая бумажный лист.

– Что это?

– Это ордер на обыск.

– На обыск чего? – спросил Гордеев.

– На обыск квартиры, – бесстрастным голосом ответил Дубов.

– Этой квартиры?

Гости из УГРО окружного управления внутренних дел переглянулись.

– Ну конечно же этой. Или у вас есть другая?

– И что вы здесь собираетесь найти? – спросил Гордеев.

– Вы являетесь защитником господина Проскурца?

– Да.

– В данный момент он находится в следственном изоляторе, так? – спросил второй.

– Да, так. И что из того?

– Следствие установило, что Проскурец передал вам на хранение пакет документов, касающихся важных военных секретов. Этот пакет был незаконно изъят им из одного из управлений Министерства обороны России.

– Абсурд, – отреагировал Гордеев.

– Не понял? – спросил второй. – Повторите, пожалуйста, если вас не затруднит.

– Абсурд, говорю. Ничего подобного Проскурец мне не передавал. Он вообще мне ничего не давал на хранение.

– А если не передавал, тогда вам нечего беспокоиться. Но мы имеем информацию, и мы должны ее проверить, – высказался Дубов. И обратился к напарнику: – Давай, Серов, приступай. Где понятые?

– На лестнице, – ответил Серов.

– Гони их сюда.

Серов открыл входную дверь и впустил двоих мужиков, внешний вид которых говорил, что это самые обыкновенные бомжи, которых только что вынули из подвала.

Следом за ним вошел кинолог, ведя на поводке низкорослого цвергшнауцера.

– Работаем, Бурят, – сказал кинолог. – Ищи.

Бурят подошел к Гордееву, внимательно обнюхал его ботинки, затем поднял свою мохнатую морду кверху и заглянул адвокату в глаза. И повел кинолога дальше.

Еще один сотрудник начал внимательно осматривать книжные полки, выдвигать ящики стола, заглядывать под диван, греметь кухонной посудой.

Гордеев ходил из угла в угол, не скрывая своего волнения.

Он подошел к телефону, снял трубку, набрал номер.

– Денис, – проговорил он, – тут у меня внезапные гости с обыском. По всей видимости, из уголовного розыска региональной милиции. Подъезжай, если сможешь…

– Нет! – На рычаг лег палец Серова. Связь прервалась. – Звонить нельзя.

– Это почему же нельзя?

– Нельзя и все.

– Постойте…

– Я, кажется, понятным языком вам сказал: нельзя, значит, нельзя. Все! Дайте сюда трубку.

– Что значит «все»? – спросил Гордеев.

Серов невозмутимо пожал плечами:

– Посмотрим. От сумы и от тюрьмы не зарекаются, Юрий Петрович.

Из глубины квартиры послышался собачий лай и следом раздался голос кинолога:

– Сергей Макарыч, мы тут нашли что-то.

– Хорошо, – сказал Серов, потирая руки. – Пойдемте, Юрий Петрович, посмотрим, что там. Я же вам говорил, что мы здесь не просто так.

Бурят стоял на задних лапах и напряженно смотрел на батарею парового отопления.

– Что там? – спросил Серов.

– Не знаю, – ответил кинолог. – Но Бурят реагирует так, будто учуял покойника.

– Покойника? – переспросил Серов и подозрительно посмотрел на Гордеева, который не отрывал глаз от собаки, не находящей себе места в его квартире.

– А ну-ка дайте мне глянуть, – проговорил Серов, просовывая руку за батарею. – Здесь что-то действительно мягкое, как чья-то задница.

Кинолог от души рассмеялся.

– Но это не задница, это точно.

Серов вытащил из-за радиатора прозрачный пакет, до отказа набитый белым порошком, и поднес к своему носу.

– Так, интересненько, что же это у нас тут?

Он достал из кармана перочинный нож, бесцеремонно сделал надрез пакета, опустил в образовавшуюся щель мизинец, а затем с прилипшим на нем белым порошком поднес ко рту и языком проверил его на вкус.

– Добро пожаловать в Голливуд, – насмешливо проговорил он, взвешивая находку в вытянутой руке.