Абсолют
Шрифт:
— Но я должен защитить тебя! Если бы я не попросил…
— Просто доверься мне!
— Это провокация?
— Это здравый смысл.
Великий Сын и будущий Бог Войны — родился поздней ночью. Аделаида на этот раз чувствовала себя очень плохо. Супруга Всебога пережила не самую успешную операцию по обновлению тела, потому страдала от огромного количества болячек. Особенно тяжело ей дались третьи настоящие роды.
Борей — первый истинный ребёнок Мегарда, был необщительным и замкнутым. Он не любил взаимодействовать с родней и чаще огрызался, нежели отвечал.
Вторым
И последним Великим Сыном оказался малютка Глэйтрон — будущий Бог Войны и «Слово Всебога».
С самого начала он был очень слаб здоровьем. Казалось, что все болячки Аделаиды решили разом перекинуться на последнего сына. Его тело по началу, всё никак не хотело развиваться. Эрарат неоднократно говорил Мегарду, что Глэйтрон не потянет даже на Созидателя… И что Всебог ставит на хилого сына Аделаиды слишком много.
Но вопреки судьбе, малютка Глэй рос сильным и крайне целеустремлённым. Больше всего в жизни он боялся отставать от своих старших братьев и сестёр. А ещё Глэйтрон со всей ответственностью принимал миссию, которую на него возложил Мегард, однако… Будущий бог войны оказался слишком добрым. Он буквально обожал жизнь! Стремился к ней…
Но Эрарат заметил это поздно.
Слишком поздно…
— Отец, я всё объясню! — прибыв на корабль, тут же произнесла Лэмия.
— Ты объяснишь? Нет. Я хочу, чтобы Глэйтрон ответил за свой проступок сам. Что это такое?! — злобно прорычал Мегард, указывая на плазменный псевдо-продукт, из которого должна была появится новая звезда для обитаемой системы.
— Просто шутка… — виновато ответил малютка Глэйтрон, спрятав руки за спину.
— Шутка? Расскажи, для чего существует молоток?
— Чтобы забивать гвозди…
— Для чего существуют космические корабли?
— Чтобы перемещаться между звёздными системами…
— Вот! А псевдо-продукт нужен для создания обитаемых звёздных систем. Это первый инструмент для созидания… — Всебог подошёл ближе, а затем схватил мальчишку за ворот комбинезона: — Что я тебе говорил?!
— Каждому по способности…
— Кто ты, Глэйтрон?
— Бог Войны…
— Что ты должен делать?
— Захватывать миры и продвигать интересы Пантеона…
— Вот! — Мегард повернулся к Лэмии, которая всё это время тихо наблюдала за разворачивающейся сценой: — Теперь твоя очередь говорить.
— А, что мне сказать? — нахмурилась богиня.
— Почему ты постоянно отвлекаешь своего брата от занятий? Ты же видишь, что из него получается… — Всебог осёкся.
— И, что же?
— Всё, что угодно, только не бог войны! Лэмия… Я хочу, чтобы вы просто соблюдали правила и выполняли то, что вам уготовано. Разве я многого прошу?
— Глэйтрон — не убийца!
— А это уже не тебе решать. — Мегард начал злиться: — Я создавал его, как Бога Войны! Как свою правую руку. Как «меч», который будет нести знамя Ультиматов через всю галактику… А ты уволакиваешь его с занятий. Пичкаешь всякой ерундой про созидание, которое к нему никак не относится. Скажи, зачем ты вставляешь палки в колеса?
—
Потому что, вижу Глэйтрона. И знаю его.— Это был риторический вопрос. — обречённо вздохнув, Всебог щёлкнул пальцами и псевдо-продукт рассыпался на сотни тысяч искр: — Глэйтрон! Думаю, тебе стоит на некоторое время воздержаться от общения с Лэмией.
— Что?! — богиня была в ярости: — Да, как ты смеешь такое говорить?!
— Лэм. — малютка Глэй с грустью посмотрел на сестру: — Не надо. Я всё понимаю… Я действительно отбился от курса.
— Глэйтрон! Ты не должен…
— Должен. — вздохнул младший брат, и понурив голову, удалился из каюты.
— Видишь? — самодовольно усмехнулся Мегард: — Неважно, кто и как родился. Ультимат — всегда верен своему предводителю и идеям Пантеона. Даже ты не сможешь изменить Глэйтрона, как бы не старалась. Он — БОГ ВОЙНЫ! И точка.
— Он — не твоя собственность! Как и мы с Бореем.
— Собственность? Какое отвратительное слово… Ты ещё совсем юна, Лэм. Ты не понимаешь, насколько жесток и отвратителен свободный мир. Там орудует право силы. Справедливость приравнена к нулю. Там нет законов. Нет, ничего, кроме хаоса и разрушения… Но ты вечно твердишь, что Ультиматы — плохо живут. Что Ультиматам нужна свобода… Чтобы, что? Они продолжали уподобляться необразованным гуминитам, которые до скончания веков бьют друг друга дубиной по голове? Нет, Лэм. Я против.
— Поэтому, ты игнорируешь желания своего сына? Не пробирочного клона, коих ты натворил не одну тысячу… А твоего РОДНОГО биологического сына!
— Я хочу, как лучше.
— Он сам знает.
— Не знает, Лэм. Никто из вас не знает. Вы вечно спорите со мной… Только у Глэйтрона, в отличии от тебя — хватает мозгов принимать верные решения. А ты… Ты разочаровываешь меня, Лэмия.
— Борея ты уже сломал. Глэйтрона я тебя не отдам!
— Это не тебе решать. — щёлкнув пальцами, Мегард активировал энергетическую клетку вокруг дочери: — Посиди пока тут. Подумай над своим поведением.
— Ни одна стена не удержит меня! Ты это знаешь… — прорычала Лэмия.
— Пускай будет так. — вздохнув, Мегард быстро покинул каюту, оставив юную богиню наедине со своими мыслями.
И сейчас, лёжа на жесткой койке в одном из многочисленных бункеров людей и общаясь с местной воительницей, Лэмия понимала, что отчасти — Мегард оказался прав. Гуминиты, в большинстве своём — действительно были крайне жестокими. А их мир далёк от справедливости…
Но они быстро учились. Быстро понимали суть. Пускай не с первого поколения, но всё же!
Кейн говорил, что людям свойственна надежда. Это такой маленький огонёк внутри их души, который проходит сквозь года и передаётся по наследству.
Надежда на то, что рано или поздно человечество придёт к своей идее утопического мира.
Но это потом…
А пока Лэмия была занята вопросом спасения собственного мира. Если Мегард прав, то оставались считанные дни до точки невозврата.
— Так, давай ещё раз… — Светлана — местный воин-маг, внимательно и с нескрываемым любопытством смотрела на богиню: — То есть, вы умеете перемещаться во времени?