Абсолют

— Принял, Ваша Светлость! — охранник откланялся и вышел из випки.

— Ох, хреновая затея, Сань… — вздохнул Нулз.

— Ты чего такое сыкло?! — возмутился Залесский: — Нет, реально! Я с тебя в шоке… Ладно бы, сюда приехал серьёзный дядя. А этот… Только и делает, что песок в глаза сыпет. Но, ничего! Вот будет у меня времени свободного побольше… Я всем докажу, что Осокин — обычная пустыш…

Всё вокруг задрожало, словно началось землетрясение. По телевизору прошли помехи. А бокал с вином опрокинулся прямо на ноутбук Гусара.

— Какого хрена?! — возмутился Залесский, и выйдя из випки, начал оглядываться по сторонам.

Спустя мгновение одна из стен клуба разлетелась в щепки, подняв в воздух облако пыли. Светя яркими прожекторами, в здание с диким рёвом заехал огромный… «БелАЗ»?!?! Танцующие на танцполе представители «золотой молодёжи» тут же разбежались в разные стороны.

Двигатель затих, а из высокой кабины выглянул радостный Осокин.

— Господин Залесский, а вы в курсе, что даже дворянам нельзя угрожать друг другу? Не знаете наши законы?

— Ах ты ж мелкая тварь… — прорычал Гусар, и сжав кулаки, быстрым шагом устремился к огромному карьерному самосвалу: — Сейчас ты у меня землю жрать будешь!

— Сильно сомневаюсь. — Осокин вытащил шестиствольный пулемёт: — Может, потанцуем? Музычка тут подходящая… Да и атмосферка самое то.

Глава 14

Безнаказанность порождает беззаконие и распущенность. Сильные мира сего, чья задача заключается в грамотном распределении ресурсов и заботе о гражданах, зачастую переходят грань.

И, как показывает практика — таких простыми методами запугать нереально. Нужен шок. Неожиданность. Нечто такое, что они точно никогда не видели.

Ночной клуб «Айсберг» находился на пересечении Чкалова и Старого Компросса. Честно говоря, я до сих пор не мог понять, почему одна из главных улиц называется в честь явления давно минувшей эпохи… Видимо, это какая-то местная фишка.

Так вот, клуб построили в старом огромном гараже, который ранее принадлежал аэродрому «Искра». Основа стен из хлипкого металла, обложенного кирпичом. Но поддерживали всю конструкцию мощные металлические рёбра и усиленный каркас. Советские инженеры умели делать на совесть.

Мысль с «Белазом» пришла ко мне практически мгновенно. Кажется, донор видел фильм с одним известным азиатским актёром, который «наводил суету» на аналогичном огромном самосвале.

Но одним лишь въездом в здание дело не ограничивалось! Это всего двадцать пять секунд шока и ужаса. Поэтому, пришлось ехать к Ивану. Парнишка оказался вполне понимающий и с радостью одолжил свой М-134, который держал, скорее, как музейный экспонат.

Подойдя к двери, я ещё раз оглядел хлипкую стену. Главное — не промахнуться. Если попасть чуть правее, то огромный грузовик мог задеть одну из несущих балок. А если здание схлопнется, то пострадают невинные люди.

— Господин Залесский не желает с вами разговаривать. — холодно ответил охранник.

— А если я настаиваю на аудиенции?

— Он применит силу.

— Неужели? — я сделал шаг вперёд: — Приятель, я не хочу для тебя проблем. Но давай-ка ты откроешь по-хорошему?

— Простите, Ваша Светлость.

— Не прощаю. Я не уйду, пока не увижусь с Господином Залесским!

— Ох… — двери распахнулись, и на меня выбежала целая толпа вооружённых парней.

— Опрометчиво бродить без охраны по ночам, Фёдор Александрович. — холодно произнёс один из охранников: — Уходите, и я обещаю — никто не пострадает!

— Понял-принял. — улыбнулся я.

Ещё бы Залесский не отправил на меня охрану… У таких персонажей слишком завышенное самомнение. Они готовы пойти на всё. И даже — на нарушение закона. А ведь в кодексе чётко прописано, что запрет распространяется не только на самого дворянина, но и на его сотрудников.

Кто-то скажет, что это лишняя «духота», но лично я не очень хотел добавлять лишнюю работу Оборину. Да и всей полиции в целом! А с прокуратурой будем разбираться отдельно. Ох, они у меня на неделе всеми районами по жопе получать будут…

Быстро пробежав в соседний дворик, я поднялся в кабину «Белаза».

— Едем? — уточнил Семён.

— Конечно! Только не промахнись.

— Обижаешь. — фамильяр хищно улыбнулся и завёл огромный двигатель: — Ой, как нам повезло, что тут дом снесли. Так бы не проехали…

— Для такой машины дорога не нужна.

— Действительно…

С диким рёвом здоровенный самосвал въехал в стену. Старые металлические листы погнулись, а кирпичи разлетелись в разные стороны.

Шокированный Залесский стоял возле барной стойки и с ужасом наблюдал за всем происходящим.

— Господин Залесский, а вы в курсе, что даже дворянам нельзя угрожать друг другу? — поинтересовался я, выглянув из огромной кабины: — Не знаете наши законы?

— Ах ты ж мелкая тварь… — прорычал Залесский, и сжав кулаки, быстрым шагом устремился к огромному карьерному самосвалу: — Сейчас ты у меня землю жрать будешь!

— Сильно сомневаюсь. — подняв шестиствольный пулемёт с пола, я вышел на балкончик огромной кабины: — Может, потанцуем? Музычка тут подходящая… Да и атмосферка самое то.

Загнанный в угол хищник всегда начинает неистово кричать, стараясь запугать противника. Это единственное, что ему остается в подобной ситуации. Нападать уже смысла нет… Нужно выкроить время, чтобы найти путь к отступлению.

К отступлению, которого нет.

— ТИХО!!! — гаркнул Залесский, и напуганный диджей поспешно вырубил музыку: — Я, что-то не понял… Кто дал тебе право вот так врываться в мои владения?! Или, что? Губернским, нынче, закон не писан?

— Спроси у своего отца. — я нажал на спусковой крючок. Аккумулятор закружил барабан из шести стволов, и под ноги мерзавца прилетело около трёх десятков пуль.

— Засранец!!! — взвизгнул Залесский и отступил назад: — ОХРАНА!!! УБИТЬ УБЛЮДКА!!!

Выбежавшие охранники оценили ситуацию, и тут же рухнули на пол. Протокол «Опоссум» во всей своей красе!

— Жалкие глисты… — молодой аристократ агрессивно сжал кулаки, но тут на поле боя вышел крупный мужчина в тёмно-синих очках.

— Ваша Светлость! — обратился он: — Понимаю, что мой Господин наговорил много лишнего… Но прошу вас — смилуйтесь! Он серьёзно болен… Он не хотел вам зла!

— Похвально видеть такую преданность, фамильяр. Но я вызываю твоего хозяина на дуэль немедленно! — я швырнул в сторону разгневанного Залесского перчатку: — В качестве снисхождения к слабому противнику, я позволю выбрать ему оружие.