Абсолютное Зло и другие парадоксы объективной этики

20 От пользы к красоте

Если вы решили, что свобода, к которой идет эволюция, гарантирует неминуемую победу добра, то это, конечно, не так – свобода не гарантирует даже собственное существование. Отсюда следует кстати, что и сама эволюция не гарантирована. Это касается и эволюции общества. Как мы говорили, прогресс хоть и ведет нас к свободе, не закономерен и не неизбежен – добро само по себе не победит. Его необходимо творить своими руками. Причем как и в случае эволюции, главное здесь – творить, создавать новое. Именно творчество делает людей свободнее.

С этим согласны не все. Некоторые полагают, что главная роль принадлежит рабочим и иным «пролетариям». Действительно, как например сочинение музыки помогает прогрессу, делает людей свободнее? Прогресс проявляется прежде всего в умножении практических благ, высвобождающих нас из тисков необходимости. Потому главное – труд! Именно труд создает блага, а он вовсе не обязательно связан с творчеством. На самом деле, конечно, связан. Во-первых, труд – это коллективный процесс. Сотрудничество – единственный способ производить больше, чем человеку нужно. Если каждый станет сам делать себе все необходимое, люди вернутся в пещеры, поскольку окажутся способны лишь собирать бананы. Сотрудничество же требует открыть в себе уникальные способности, стать личностью. Во-вторых, что еще важнее, польза труда прямо зависит от его созидательности, его творческого наполнения. Нетворческий труд наименее полезен.

Чтобы разобраться почему это так, представим все блага в виде пирамиды, на вершине которой – несколько абстрактных, таких как свобода, справедливость, истина, а в основании – множество конкретных товаров и услуг, доступных людям ежечасно и повсеместно. В середине пирамиды находятся институты, технологии, знания, организации и тому подобные общественно полезные сущности, которые делают возможным производство конкретных благ – от идеи до ее практического воплощения. Легко догадаться, что за видимым прогрессом в материальных благах стоит невидимый, но гораздо более существенный прогресс – в социальных институтах, в знаниях и идеях делающих эти блага возможными. А потому, в то время как все блага важны и полезны, чем выше на пирамиде располагается благо, тем более оно ценно.

Вы, однако, можете возразить, что напротив – чем ниже, чем конкретнее благо, тем оно полезней. Что за прок от истины, когда нечего есть? В этом возражении присутствует здравое зерно. Однако польза от конкретного блага, в силу конкретности, есть польза также для кого-то конкретного, и по этой же причине польза практического блага всегда субьективна. Говоря иначе, практическая польза заметнее человеку просто потому, что ему трудно увидеть всю пирамиду целиком. Он не понимает, что хлеб, например, невозможно сделать доступным, если в обществе нет стремления к справедливости. Предпочтение конкретных благ свойственно людям недалеким, не склонным задумываться, живущим одним днем.

Создание личного практического блага особого вдохновения не требует. Наши потребности и возможности хорошо известны, надо лишь следовать по стопам множества людей. Но стоит только человеку задуматься о пользе другим, как его цели и соответственно его труд становятся менее практичными. Без вдохновения тут уже не обойтись. Отказывая себе в удовлетворении потребностей, трудясь ради других, человек вынужден отказываться и от субьективности, он как бы мысленно поднимается по пирамиде благ – его цели становятся все обьективнее, все ближе к свободе. А чем обьективнее польза, тем больше творчества она требует, тем сильнее надо напрягать мозги, углубляться в отвлеченные материи. Общее благо мало зависит от непосредственной нужды, от насущной необходимости. Легко освободить себя от голода, раздобыв кусок хлеба, но куда трудней освободить других, придумав как выпекать хлеб быстро и продавать дешево.

Не только обьективная польза требует творчества, но и, наоборот, само творчество нацелено на обьективную, а не на субьективную пользу, на абстрактные, а не на конкретные блага. Можно представить как человек мастерит что-то для себя, но невозможно вообразить, чтобы он, например, сочинял для себя музыку.

Между обьективной и субьективной пользой есть интересная и неочевидная связь. Поскольку абстрактные, вечные блага на вершине пирамиды порождают более практические этажами ниже, они делают их более многочисленными и доступными, а значит и менее ценными. Обьективные блага как бы уничтожают субьективные, а люди, создавая их, делают нетворческий труд все менее нужным и менее полезным, освобождаются от него. Это хорошо демонстрирует прогресс. Чем больше развито общество, тем больше люди там заняты творчеством, тем меньше нужда в монотонном, неквалифицированном труде, тем меньше роль «пролетариев».

Однако непосредственная практическая польза – очень сильный мотив, заставляющий людей действовать. Достаточно ли одного стремления к свободе, чтобы пересилить этот мотив, отказаться от личного блага и выбрать общее? Нет ли у свободы каких-то дополнительных средств, чтобы побудить людей к творчеству?

Есть. Одно из них мы называем красотой. Красота – то, что отличает все новое. Чем новее, необычнее творческий результат, тем он красивее. Вы спросите – какая тут связь? Практические блага полезны и уже в силу этого нужны, но идеи, особенно абстрактные, не несут никакой практической пользы. В чем же их смысл, в чем притягательность? Они красивы. Красота как бы подменяет пользу, она подталкивает людей к творчеству, помогая отвлечься от практичности, возвыситься над повседневностью. Как ей это удается? Красота вызывает восхищение, причем именно своей необычностью, несводимостью к чистой рациональности. Так, посредством чувств, свобода доносит до нас ценность того, что нужно нам само по себе, независимо ни от его полезности, ни от каких-либо еще практических соображений. А разве не такова ценность общего блага, не несущего прямой пользы а тем более выгоды?

Красота – это проявление свободы, это один из способов, каким мы ее чувствуем. Свободное не может не быть красивым, так же как и красивое – свободным. Есть два вида красоты – естественная, присущая природному, и искусственная, присущая творениям человека. Но какой бы ни была красота, какой бы она ни казалась субьективной – красота обьективна, как и стоящая за ней свобода. И так же парадоксальна, ведь при этом она требует собственного вкуса, собственного взгляда на мир.

Через естественную красоту мы «видим» свободу вокруг нас, видим ее плоды – полет птицы, бег лошади или, скажем, краски заката. Природная красота не просто отвлекает от практичности. Она вдохновляет и будит воображение, она как бы зовет освободиться от привычных тягот, зовет познать мир, оценить его совершенство и возвыситься до него. Также и красота сильного человека – благородство, мужество, независимость. Интересно, что даже на примитивном уровне наши желания часто манят нас чем-то красивым. Скажем, если человека в пустыне мучает жажда, то мираж рисуется ему не просто соблазнительным, но и восхитительным. Свобода, которая кроется за нашей мечтой, придает ей красоту.

То же самое в искусстве. Когда художник или писатель изображает жизнь и людей, задача красоты в том, чтобы помочь нам прочувствовать и переосмыслить действительность, увидеть нечто новое и освободиться, осознав то, что мешает или то, к чему надо стремиться. Искусственная красота питает наш дух свободы, зовет к победе над действительностью. Если же мыслить красоту творения как идеал, совершенство, как отсутствие изьянов, то свобода – очевидный эквивалент красоты. Свободное правильно, а правильное не надо менять, в нем нет недостатков.

Значит ли сказанное, что в красоте совсем нет пользы? Давайте подумаем. Смысл красоты в том, чтобы подняться над пользой, переступить ее. Но зачем? Чтобы творить – не ограничивать себя имеющимся, а искать что-то новое. Чем выше по пирамиде мы поднимается, тем меньше практической пользы в результатах, но тем больше в них красоты. Если практическая польза дает нам краткий миг свободы сразу, красота ведет нас в будущее – красиво все, что обещает свободу, зовет трудиться ради нее. И этот труд рано или поздно принесет пользу. А значит можно сказать, что красота – это будущая польза, причем польза для всех.

Вы спросите – но в чем же тогда этакая польза музыки, например? Да, создание нематериальных ценностей кажется занятием бесполезным, бессмысленным, но на самом деле культурная оболочка – это фактор укрепляющий этику коллектива. Искусство формирует идею человеческой общности, порождает чувства причастности и единства, вызывает желание сохранить и преумножить общие культурные ценности, наполняет высоким смыслом коллективную идентичность. Согласитесь, что это куда важнее преходящих материальных благ! Иногда бывает трудно найти компромисс между пользой и красотой. Иногда кажется, что есть полезные, но некрасивые вещи, и есть красивые, но бесполезные. Однако, как показывает та же практика, польза от безобразных вещей бывает недолгой. С другой стороны, красивые безделушки не только приносят радость, но и наполняют собой культурную оболочку, скрепляют единое смысловое пространство. Через красоту, через собственный вкус, люди ищут и находят то общее, что сближает их – ведь красота притягивает. Так искусство, даже то что кажется «чистым» и «бесполезным», оказывается общественным механизмом способствующим свободе.