Абсолютное Зло и другие парадоксы объективной этики

Свободный человек не может обойтись без красоты. Он никогда не удовлетворяется одной практической пользой, он всегда старается сделать красиво. Посредством творчества он выражает себя, свою оригинальность, уникальность личности, свою свободу. Красота результата – это своего рода личная подпись человека, свидетельство его существования не как биологического обьекта, гомо-сапиенса, а как творца.

И все же – почему свобода использует красоту в качестве магнита для творчества? Разве не достаточно таких вещей как добро или общее благо? Разве люди не могут менять мир к лучшему, полагаясь только на них? Трудно сказать. У человека нет способности напрямую усматривать добро или общее благо, так же как нет способности непосредственно чувствовать свободу. Все это остается на уровне интуиции, догадок, прозрений. Наше чувство свободы слишком смутно, мы гораздо увереннее чувствуем ее противоположность – мы ищем добро отталкиваясь от зла, мы стремимся к общему благу отрицая эгоизм, мы идем к свободе преодолевая насилие. Красота – то, вероятно единственное, проявление свободы, которое мы ощущаем непосредственно. Хотя, конечно, не менее остро мы чувствуем и противоположность красоты – пошлость, безвкусицу, уродливость.

То, что красота – средство для свободы, видно из того факта, что красота, побуждая к творчеству, не может однако служить его результатом. Не существует «чистой» красоты и, соответственно, мы не можем полагаться на нее, использовать, применять для чего-то. Так, красота теории не может выступать фактором ее правильности, а красота технического решения еще не гарантирует его успешной применимости. Красота неформализуема, не существует методов увязки красоты ни с истиной, ни с чем-либо еще. Между тем, истина, как и любой правильный творческий результат, не может не быть красивой.

Существует соблазн мыслить пользу и красоту как качества, или атрибуты, соответственно, средств и целей. Однако так же как красота не может служить целью, средство не может олицетворять чистую пользу. Свобода предоставляет человеку простор для выбора не только целей, но и средств. И как водится, свободный выбор оказывается не таким уж свободным – ибо красивые цели не могут достигаться некрасивыми средствами.

21а Каждому свое?

Красота творческого результата несомненно радует человека. Однако результат должен приносить и пользу, пусть не сразу. И если красотой все желающие могут наслаждаться сколько душе угодно, польза требует большего – она требует правильной организации общества, такой организации, при которой каждый приносит пользу всем. Подобное общество является также максимально справедливым. И это не совпадение. Именно справедливость обеспечивает правильную организацию общества.

Когда мы рассматривали дилемму «личный успех или общее благо», мы пришли к выводу, что справедливость несовместима с личным успехом – такой успех возможен только за счет других, ибо справедливые правила неизбежно ограничивают шансы на победу. Мы также выяснили, что этика посредством правил ведет нас к свободе, магически соединяя личное и общее. Вы наверное подумали тогда – что это за справедливость, если человек поступается личным ради общего? Что это за свобода, если он отдает больше, чем получает?

Чувство справедливости подсказывает, что человек должен получать от общества соответственно вкладу, соответственно пользе, которую он приносит всем. Так сказать, от каждого по способностям – каждому по полезности. Тогда успех и будет заключаться в том, чтобы внести как можно больший вклад в общее дело, реализовать по максимуму свои таланты, свою творческую энергию. Но что значит «соответственно»? Эквивалентно? Адекватно? А может все же человек должен получать от общества больше, чем отдает? В чем смысл общества, если оно лишает нас благ? Вы спросите – но где ж тогда оно все это возьмет? Ответ в том, что общество способно накапливать ценности, которые долго или даже никогда не кончаются, например знания. Вспомните пирамиду благ. Творя, человек создает задел на будущее, создает абстрактные блага для потомков, а взамен пользуется конкретными, появившимися благодаря предыдущим поколениям. Так общество порождает блага, которые по отдельности никто никогда бы не получил.

Как этика организует подобное сотрудничество – и между современниками, и между поколениями? Как работает ее магия? Соответствующие функции этики можно разделить на две части. Первая – создание условий для реализации способностей человека, вторая – оценка и вознаграждение его вклада. Очевидно, что если вторая часть отсутствует, первая не имеет смысла. Поэтому начнем со второй части.

Учет благ, обмениваемых между человеком и обществом, требует формализации. И люди уже придумали деньги, универсальный эквивалент практических благ, а также собственность, которую они символизируют. Следующим шагом на этом пути будет придумать процедуру, которая бы оценивала и вознаграждала вклад каждого. Без процедуры справедливость невозможна. Скажем, в игре или в соревновании победа засчитывается только если она достигнута по правилам. То же самое в жизни. Правосудие – это справедливость отпечатанная, или скорее, вытекающая из буквы закона. В следовании правилам заключается смысл процедурной справедливости. Неважно каков результат – если он получен в строгом соответствии с правилами, он справедлив. Однако ясно, что процедурная справедливость чисто формальна. Ведь если мы видим, что результат оказался несправедлив, правила составлены неверно. Но как надо составлять правила общества, чтобы исключить несправедливый итог? Как добиться, чтобы личный вклад каждого был обьективно оценен и адекватно вознагражден?

Попытки найти правильную процедуру пока не увенчались успехом. Есть два диаметральных подхода. Один мы видели при так называемом «реальном» социализме – когда процветали уравниловка, пренебрежение личным вкладом с одной стороны, и неоправданные бюрократические привилегии с другой. Зеркальная ситуация наблюдается при «свободно-рыночном» капитализме, где главенствует закон выживания сильнейшего. Для многих второй подход воплощает своеобразную «естественную» справедливость, ведь в борьбе и должны побеждать сильнейшие! Правда апологеты «естественного» предпочитают умалчивать о том, что побеждают не сильнейшие личности, а сильнейшие группы, поскольку в одиночку противостоять группе бесполезно.

Если сравнить две названные модели с точки зрения этики, следует признать, что социализм – шаг вперед, хоть и номинальный. Это более новая и более сложная модель, она отвергает всю предыдущую борьбу за выживание и осознанно строится на правилах, нацеленных на общее благо, как бы превратно оно ни понималось. Капитализм же, как мы видели, внутренне несовместим с правилами. Он лишь пытается облагородить борьбу за выживание и с этой целью запрещает некоторые виды насилия, в то время как другие, напротив, ради эффективности даже поощряются. Однако, несовместимость правил с борьбой порождает противоречие, которое неизбежно ведет к разрушению капитализма – или к постоянному наращиванию социальной роли государства и, таким образом, переходу к социализму или, что вероятнее в условиях морального упадка, к окончательному уничтожению рынка структурами сумевшими победить конкурентов и захватить власть.

Сравнение моделей показывает насколько важно иметь цель общества. Вы, возможно, возразите – у капитализма тоже есть цель, она даже называется «свобода»! Да. Однако, во-первых, эта цель недостаточно продумана. Либеральная свобода личности, свобода «добиваться успеха», сводится лишь к свободе от физического насилия, а также некоторых видов мошенничества и воровства. Но как быть с иными видами насилия, например экономическим, которое уничтожает свободу не менее эффективно? Во-вторых, исправить эту цель нельзя без изменения модели. При социализме, теоретически, если обнаружилось недостаточно правильное понимание цели, ее можно скорректировать.

Пример социализма показывает также насколько важно понимать сущность цели. Именно этого не хватало в том социализме, который выстроили в СССР и который правильно называть «коммунизмом». Дело в том, что плановая экономика в масштабах всего общества не только технически нереализуема, она, в отличие от правил, не совместима со свободой каждого принимать самостоятельные решения. План – позитивное требование, в то время как правило – негативное. План – это признак коммунизма, ибо когда общество превращено в огромную коммуну, его управление требует высокой централизации. Достижение общей цели не требует жесткого плана, как впрочем и непременной общей собственности на «средства производства». Важнее экономические и финансовые правила, заменяющие конкуренцию честным соревнованием. Рынок, экономический обмен – это форма договора и заменять его принуждением нельзя.

Обмен должен опираться на формальные единицы ценности. Однако достаточно ли денег в качестве вознаграждения? Нет. Свобода, а именно она лежит в основе любого честного обмена, не сводится к практическим благам. Люди могут хотеть и признания, и уважения, и известности. С другой стороны, вознаграждение предполагает предварительную оценку. Но как оценить вклад человека, если результат творчества – что-то новое? Хуже того, чем абстрактнее творческие результаты и следовательно чем они важнее, тем менее они поддаются формальной оценке! Выходит, справедливость невозможна?!