Абсолютное зло
Шрифт:
«Святые угодники! Ну почему все через жопу?! Это какой-то позор. Егорыч меня с говном съест. Меня все с говном съедят. Этот упырь до жути наглый, аж мороз по коже. Стоп! Дед Мороз!».
— Констебль! — крикнул Виктор.
— Я тут, вашбродь!
— Максим, срочно беги на улицу. Если увидишь Деда Мороза, — глаза юноши округлились от удивления, — сразу тащи его сюда. Выполняй!
Тот козырнул, выскочил из магазина и вернулся через пять минут с искомым новогодним старцем. Следователь жестом пригласил мороженщика присесть.
— Моя тележка… — Мороз озирался по сторонам. — Ее же упрут, пока
— Констебль, проследите, — юноша ударил каблуками и исчез.
Воронцов снова вооружился ручкой.
— Итак, я задам вам несколько вопросов по поводу случившегося.
— А что, собственно говоря, произошло? — мороженщик почесал бороду.
— В новостях узнаете. От вас мне нужно только одно. Скажите, вы рассмотрели того, с кем столкнулись в переулке?
Дед развел руками, таращась по сторонам и силясь понять, что же случилось.
Зал быстро опустел. Остались только самые любознательные, те, кто надеялся, что произойдет что-нибудь еще. Они даже повытаскивали мобильные телефоны и приготовились к съемке.
— Не отвлекайтесь, — капитан потряс старика за тулуп. — От вас зависит очень многое.
— Так ить… — мороженщик кашлянул. — Все так быстро случилось. Ну, среднего роста, джинсы синие, рубашка, тоже синяя. Пакет в руке.
— Блондин или брюнет?
— Пожалуй, что брюнет. Был когда-то.
— Что значит: был когда-то? — не понял Воронцов.
Дед Мороз поерзал на стуле, следя за происходящим вокруг.
— Бритый он, наголо. Но если волосы отрастит, то будет брюнетом.
— Описать сможете? Нам надо составить фоторобот.
— Что-то среднее между Гошей Круценко и Феодором Бондаргеком, только лицо поумнее и без усов. Сажайте обоих. Думаю, никто, кроме них, не расстроится особо, — пожал плечами мороженщик. — Слушай, начальник, там мою тележку точно не упрут?
«Снова бритый. Мне что, всех лысых пересажать, прости Император?! — и Воронцов тут же представил Сюзерена за решеткой».
Виктор захлопнул папку и закрыл глаза. Снова ничего. Вся надежда на травмированную писательницу, может, она даст хоть какую-то зацепку.
Следователь встал и покинул здание торгового центра, а Дед Мороз так и остался сидеть на стуле и таращиться по сторонам.
— Что случилось-то?..
Воронцов проторчал у регистратуры минут десять, пока необъятная как наша родина медицинская сестра не соизволила оторваться от телефона и обратить свое драгоценное внимание на посетителя. Честно говоря, если бы не «Маузер», которым помахал перед носом работника данного учреждения капитан, то он, вероятно, умер бы здесь от старости.
— Я вас слушаю, — недовольно закатила глаза женщина.
— Где лежит Клязьменская? Ее привезли несколько часов назад с ампутацией конечности.
— В травматологии, — бросила сестра.
— Какая неожиданность! А я думал в венерологическом! — вспылил Виктор. — Палата какая?
— Тринадцатая. Что-то еще? — недовольно спросила та.
— Больше ничего. Премного благодарен! — следователь отвесил клоунский поклон.
— Хам! — медицинская сестра снова приросла к телефонной трубке.
Воронцов прошел по светлым коридорам, считая по привычке
шаги и всматриваясь в номера палат. Остановившись возле искомой, сыскарь постучался и, не дожидаясь ответа, вошел.Клязьменская лежала на груде подушек, уставившись в потолок. Напротив нее на раскладных стульях сидели трое молодых людей с ноутбуками на коленках: две девушки и один парень. Все представители Черного штата Америки. Перед ними стояла огромная корзина, наполненная бананами. Видимо, завтрак, обед и ужин.
Писательница посмотрела на вошедшего.
— Вам кого?
— Я следователь. Веду дело о покушении на вас, — Виктор подошел к кровати и оперся на спинку.
— Вы как раз вовремя! — «детективщица» подтянула единственной рукой сползшее одеяло. — Как вас зовут?
— Виктор Воронцов…
— Отлично! А мы, в смысле я, пишем… Пишу новый роман о маньяке, который охотился за известной писательницей, которая помогает полицейским. Дети мои, — обратилась она к молодым людям. — Исправляйте наш план. Теперь главного героя будут звать Феофан Одеялкин! Маринанаба, ты придумываешь кровавые сцены. Виканаба, ты — ответственная за расследования. Юранаба, с тебя — любовная линия. А я пока посплю. Проснусь — проверю, и смотрите не перепутайте ничего, красней потом за вас! В противном случае, хрен вам, а не бананы! Посажу на репчатый лук!
— Уделите мне минутку внимания, — Воронцов кашлянул в кулак, привлекая внимание писательницы.
— А… Вы еще здесь, — зевнула Клязьминская. — Ничем не могу помочь. Я даже место событий толком обрисовать не смогу.
— Так как же вы свои книги пишите?! — удивился капитан.
Дива детективного жанра задумчиво посмотрела в потолок и, засыпая, пробубнила.
— Так ить… Талант…
Спустя секунду палату наполнил храп и удары пальцами по клавишам.
Воронцову ничего не оставалось, как несолона хлебавши покинуть больницу.
Следствие, в который раз, оказалось в тупике.
Глеб Егорович сидел мрачнее тучи и красный от злости, как сеньор-помидор из сказки Джанни Родари. Начальники отделов ерзали на стульях, изучая трещинки на полировке длинного стола. Воронцов примостился подальше от начальства и поближе к двери.
— Вы посмотрите! Вы только гляньте, что эти писаки понасочиняли! Когда успевают?! — начальник сыска отбрасывал в сторону одну газету за другой, читая заголовки статей.
–
«Маньяк держит в страхе весь город»,
«Этюд в кровавых тонах».
— Черти что! Мы, вообще, на что-нибудь способны?!
«Западня для сыскаря».
— Это камень в твой огород, Воронцов! — Жеглов зыркнул на капитана.
— Я-то тут причем?! У нас свобода слова, — Виктор совсем сдулся. — Глеб Егорыч, ну нет ничего, кроме окурков, да и от них толку никакого. Пробил по базе ДНК — совпадений нет. Графологи тоже обломили. Он — призрак. Свидетели ничего толком сказать не могут. Видео нет. Подстава, какая-то.