Абсолютные новички

– Отлично, – произнес я, думая, как бы скорее добраться до сотни, и щелкая его сидящего, с животом, вываливающимся избалетных трико.

– Я исследовал англичан, – продолжил он, – но у меня очень мало интересных идей насчет них.

– Как долго вы их исследовали?

– Недель шесть, думаю; я знаю, это не очень долгий срок. Но даже за это время я не увидел никаких перспектив.

Микки П. вопрошающе глядел на меня в промежутках между глотками.

– Даже погода неправильная, только взгляни в окно, – сказал он, – Английское лето должно быть холодным.

Я понял, что он имел в виду. Старое солнце Сахары неожиданно вылезло на небо и перепекло нас в совершенно другую форму, отличающуюся от обычной сырой мягкотелой массы.

– Попробуйте задавать мне вопросы, – проговорил я.

– Ну, давай возьмем две главные политические партии, – начал он, и я сразу понял, что он подготавливается к большой речи.

– Нет, благодарю, – выпалил я, – я не хочу быть задействованным ни в той, ни в другой.

Его лицо немного вытянулось.

– Они тебя не интересуют, в этом все дело?

– А как же иначе?

– Но ведь ваши судьбы разрабатываются по их инициативе…

Я сфотографировал его небритое лицо ужасным крупным планом.

– Если кто-либо, – перебил я его, – и разрабатывает мою судьбу, так это уж точно не эти парламентские чуваки.

– Ты не должен презирать политиков, – возразил он мне. – Кому-то ведь надо заниматься домашним хозяйством.

Здесь я отпустил свой Роллейфлекс, и начал бережно выбирать слова.

– Если бы они занимались лишь домашним хозяйством и прекратили бы играть в Уинстона Черчилля и Великую Армаду, так как время оловянных солдатиков прошло, тогда бы их никто не презирал. Их бы просто не было заметно.

М-р Пондорозо улыбнулся.

– Я думаю, сказал он, – это бы подошло политикам.

– Я надеюсь, – ответил я.

– Тогда что ты скажешь о Бомбе? – спросил М-р П. – Что ты будешь делать с этим?

Все понятно, я связался с настоящим зомби.

– Послушайте. Никто во всем мире моложе двадцати лет ни капельки не заинтересован в этой вашей бомбе.

– Ага, – оживился чудак-дипломат, его лицо при этом стало хитрым. – Вы, может и не заинтересованы – я имею в виду, здесь, в Европе, – но как насчет молодых людей в Советском Союзе и в США?

– Молодые люди в Советском Союзе и в США, – процедил я ему сквозь зубы, – не дадут и маленького куска кошачьего дерьма за эту вашу бомбу.

– Полегче, сынок. Откуда ты знаешь?

– Мужик, это же только вы, взрослые, хотите уничтожить друг друга, и я должен сказать, говоря, как так называемый подросток – мневас вовсе не жаль. Разве что в процессе уничтожения друг друга вы убьете несколько миллионов нас, невинных ребятишек.

М-р П. чуть раздражен.

– Но ты же не был в Америке, не так ли? – прокричал он, – или в России, где ты мог бы поговорить с молодыми людьми!

– А зачем мне ехать туда, мистер? Необязательно путешествовать, чтобы узнать, каково быть молодым – когда угодно и где угодно. Поверьте мне, мистер Пондорозо, молодежь интернациональна, как и старики. Мы все очень любим жизнь.

Я не знал, сказал ли я сейчас чушь, или думает ли так же хоть кто-нибудь кроме меня во всей Вселенной. Однако, как бы там ни было, я верил в это, основываясь на своих собственных наблюдениях и разговорах со своим старым Папашей.

М-р П., казалось, разочаровался во мне. Потом лицо его немного просветлело, он вопрошающе поднял брови и сказал:

– Это оставляет нам лишь одну английскую тему, но очень важную… (при этих словах чудила в балетных трико поднялся и отдал честь)… И это Ее Величество Королева Британии!

Я вздохнул.

– Нет, пожалуйста, только не это, – сказал я ему очень вежливо, но уверенно. – На самом деле мы очень, очень, очень устали от этой темы. Я даже не имею на этот счет никаких соображений из-за полного отсутствия интереса.

М-р Пондорозо выглядел так, будто он провел бесполезно все утро. Он поднялся, и его гимнастическая форма немного приспустилась, показав складку волосатого брюха оливкового цвета. Он пробормотал:

– Значит, ты немного можешь рассказать мне о Британии и позиции, которую она занимает.

– Только то, – сказал я, – что ее позиция в данный момент – это поиск своей позиции.

Он не стал с этим спорить, поэтому, улыбнувшись мне, он ушел, чтобы вернуть себе респектабельный вид. Я поставил пластинку на его новехонькую стереосистему, выбрав Билли Х., от которой я тащусь даже больше, чем от Эллы. Но только когда я усталый и унылый, как в данный момент: от встречи с Сюз, тяжелой работы с Роллейфлексом и потом от этой идиотской беседы. А Леди Дэй столько выстрадал в своей жизни, что ты забываешь все свои невзгоды, и вскоре я вновь был весел, как котенок.

– Хотел бы я иметь эту пластинку, – сказал я, когда появился М-р П.

– Бери, пожалуйста, – просиял он.

– Подождите, пока вы получите счет за те снимки, что я нащелкал, прежде чем дарить мне подарки, – предупредил я его.

Он ответил мне, что было довольно мило с его стороны, тем, что положил пластику обратно в конверт и впихнул ее мне под мышку, как будто письмо в почтовый ящик.

Я поблагодарил его, и мы вышли на солнцепек.

– Когда вам надоест ваша Веспа, вы можете отдать мне и ее тоже.

Верьте или нет, это сработало!

– Как только починят мой автомобиль, – сказал он, похлопывая рукой по сидению, – эта игрушка твоя.

Я взял его за руку.

– Микки, – сказал я, – если ты имеешь в виду это, я – твой. А снимки, надо сказать, это просто любезность.

– Нет, нет, – разгорячился он. – Это совершенно другое дело. За фотографии я заплачу наличными.

Он поспешил в дом. Я посидел на сидении скутера, просто для того, чтобы почувствовать, каково это; когда он вышел из дома, на нем был его тайский серебряный пиджак. Он дал мне сложенный чек.

– Благодарю, – сказал я, разворачивая его. – Но, знаешь, это не наличные.

– О. Ты предпочитаешь наличные?

– Не в этом дело, Микки – просто ты сказал «наличные», понимаешь? Давай посмотрим, где находится филиал банка. Остановка Виктория, это прекрасно. Я вижу, что это не одно из множества отвратительных неблагоприятных заведений, молодец. Я успеваю туда до закрытия, всего доброго.

Я умчался, обдумывая, что насчет скутера он говорил абсолютно серьезно. И если я хотел действовать быстро и сделать снимки, чтобы держать с ним контакт и поднажать на его совесть, если она у него была, чтобы прибрать к рукам это средство передвижения, то я должен был скорее попасть домой, в свою темную комнату.