Achtung! Manager in der Luft!

Глава 17. Проталкиваю «еврейскую шуточку» на вооружение

Хотя я знал, что именно этот генерал во многом виновен в том, что ВВС СССР оказались полностью неготовыми к войне, но сразу свои зубки я показывать не хотел, тем более, что генерал был в курсе количества сбитых мной немецких стервятников, а мне предстояло протолкнуть на вооружение ВВС одну «еврейскую шуточку», а, заодно, переговорить с «руководством», что из «ЛаГГа» можно сделать неплохой истребитель, чтобы не гробить личный состав на штурмовках. Мой личный опыт «мэнэджерства» подсказывал мне, что ради «красного словца» этот гад душу продаст за полкопейки. Дешёвка, одним словом, и этим надо пользоваться. Погладить его по лысинке, заинтересовать персонально, намекнуть на возможный гешефт, и дело пойдет. Что и было сделано! Глазки у него заблестели, он понял, что есть чем козырнуть перед «хозяином», с которым, в отличие от меня, он регулярно встречался. Ему дали попробовать «новый «МиГ»», всевысотный. Показали расчеты «будущего винта» для него и «наброски» самолета «Ла-9». Платок генерал-лейтенанта пришел в постоянное движение, лысинка вспотела, ибо ему, крестьянскому сыну и летчику-заочнику, показали направление, в котором должна следовать наша авиация. Я знаю, что этот это направление не потянет и провалит большую ее часть, но «других генералов у меня для вас нет!» — сказал как-то Сталин, и я поддерживаю его в этом утверждении! Пусть начнет, а расстреляем мы его позже, когда не справится. Пусть врет начальству, он это делать умеет и делает регулярно, за что и «улетит» воевать на Дальневосточный фронт до конца войны.

Но теперь «па-па-ряд-ку», что удалось узнать от других летчиков полка и Рудакова. Несмотря на объявленную воздушную тревогу по Москве, Шверник и Калинин награждение не прервали, только Калинин еще больше побелел и с лица спал. Но так как орудия ПВО не заговорили, то обстановка через некоторое время наладилась, награждение и чествование прошли на довольно высоком уровне. Кроме вышеупомянутых товарищей в Советском зале присутствовал и командующий авиацией. Но когда было объявлено, что полк удостоен звания Гвардейский и награжден орденом Ленина, то ребята стали переглядываться между собой. Им было непонятно: какой полк наградили? Полк Шолохова? Так самолетов они так и не получили, техников не было, и сами они выполнили по паре полетов на «Як-7» с инструктором. А в «списке побед полка» числился и был упомянут сбитый разведчик и разгром 3-го штурмового гешвадера. Этим озаботился еще Климов второго числа, и «уточнил» этот момент через Жигарева, не забыв вставить слова о 6-м авиакорпусе ПВО.

Шверник, зачитывавший Указ Верховного Совета СССР, на секунду прервал чтение и спросил присутствующих, в чем дело? Ответил капитан Алексей Новицкий, за всех:

— Так нет нашего полка, его разделили и в указе говорится о действиях в составе 6-го корпуса ПВО, но мы в него не входим. Мы сидим в 4-м ЗАПе без машин и техников.

— Этот вопрос сегодня будет решен! — за всех ответил командующий авиацией. И действительно, на выходе из Кремля стоял «носатый друг летчиков», в который и посадили всех, кроме бригадного комиссара Мягкова, ставшего к тому времени командиром дивизии на Юго-Западном фронте. И всех отвезли в здание Военно-Воздушной Академии имени Жуковского. В автобусе находился и полковник Комаров, который и выслал этот автобус к Кремлю, но в Академию он попал на машине Жигарева. Тот его пытал: почему он не штабе корпуса.

— Так говоришь: Рудаков и Ильин?

— Да, товарищ генерал-лейтенант. Ильин — в управлении ВВС пятой армии, если вышел из окружения.

— Вышел, встречал эту фамилию недавно. А тезка твой?

— Да пусть продолжает командовать 565-м, мы ж его как ЗАП используем, готовить молодых у него получается. Но весу, чтобы командовать такими «тиграми», ему не хватает. Им, да, Рудаков нужен или Ильин.

— А на шею не сядут? Они же протолкнули их сейчас?

— Кто его знает, но 67-й был всегда образцовым полком, что и показал в боевых условиях.

— Угу. А этот, Суворов, что-ли, что за человек? Может его двинуть наверх?

— Мне кажется, и его личное дело этот факт подтверждает, что у него сплошные взлеты и падения. Ровно себя вести не умеет. Юношеский максимализм просто зашкаливает. Летчик он, конечно, великолепный, но, если бы не его счет, то дальше штрафной роты он… Он — не военный человек. Хотя в людях разбирается хорошо и умеет руководить людьми в любой ситуации. Он — находится на месте. Жаль, что нет такой должности: старший летчик полка. Самое то, было бы.

— Зам командира по летной подготовке?

— Не то. Там инструкций и бумажек выше крыши, а он — боец. Лейтенанта ему присвоить можно. А двигать наверх — рановато. Можем нахлебаться.

— Ну, я тогда заскочу к ним, погляжу на это чудо. Нюхом чую, что из него можно выжать больше.

Крестьянский сын понял, что появился «бриллиант», с помощью которого можно неплохо приподняться в глазах «некоторых товарищей», поэтому интерес был взаимным. Он приехал знакомиться не с полком, а со мной, и львиную часть времени, проведенного в полку, уделил именно мне. А тут Соломоныч расстарался, и мы смогли показать «новый» «МиГ». Фактически, свободный компрессор срезал его высотность, так как был рассчитан на другой объем двигателя: 29 литров. Но на малых и средних высотах это была совершенно другая машина! Верткая, маневренная, отзывчивая, а нарастить производительность довольно просто: нужно заказать у англов компрессор для 47 литров. И, кстати, не придется топтаться по тинидуровой стружке, чтобы сделать движок для «МиГ-15». Компрессор для «Мерлина» изготавливался из нее. Заодно забросили удочку, что, дескать, ежели на «МиГ» поставить «мерлин», но сами мы это сделать не в состоянии, то машина получится просто сказочной. А ситуация с «союзниками» была просто замечательной: англам удалось направить Гитлера в нужном им направлении, и теперь они могли вздохнуть свободно и заняться тем делом, которым они привыкли заниматься: делать деньги. А русские, точнее, советские, пусть гибнут во славу Британии! Расчеты для «нового компрессора» я вытряс из Соломоныча и передал их Жигареву. Показали генералу и установку радиостанций, в результате на год раньше вышло постановление МАП о требованиях к сети умформеров на летательных аппаратах. Много слов было потрачено на появившиеся в полку «ЛаГГи», что, дескать, машина хорошая, но вот движок не к черту, и жарища в кабине, как в парной, а на носу — зима. Прозрачно намекнул на «Су-2» и конструкцию его двигателя «М-82» с нижним расположением воздухозаборника. Плюс подробно остановился на заборе воздуха из центроплана. Париться в ранних «Ла-5» совершенно не хотелось, хоть убейся. Тем более, что «МиГ» со свободным компрессором летал ну очень неплохо. Мне он нравился, и Соломоныч уже пообещал сделать такое чудо и для меня. Наш «учебный», первую переделку, Жигарев приказал отправить в НИИ ВВС, а это теперь под Свердловском. Но выдал разрешение на использование ЗиПа первых прибывших «Харрикейнов», и вместо подержанного «румына» на мою машину встанет новенький «англичанин». Но как я проклинал себя, что в училище валял дурку, и не учил то, что нам давали! Сдал и забыл. Не любил я механику и «вышку», а все же это нам «давали»! Бесплатно! Одевали и обували, только учись! А теперь кучу «Сталинок» приходится собственными руками отдавать в «другие руки»! Вот идиот старый! Хрен с ним! Ежели пройдут «предложения», то может быть выжить удастся. Летать на «гробах» уже надоело.

— Тут «союзники» предлагают построить завод по производству «Мерлинов», по ленд-лизу, с передачей патентов.

— Ну а чё? Дают — бери, бьют — беги, товарищ генерал-лейтенант. Народная мудрость. По меньшей мере М-105 на более приличный движок заменим.

— Это — да, это ты точно подметил! А говорили, что ты — неуправляемый. Подхода к тебе не нашли. Я-то тебя сразу раскусил! Наш человек! Сработаемся!

Он поковырялся в своем портфеле, и, сволочь, вручил мне золотую «Звезду» и два ордена Ленина. А я надеялся в Кремль попасть и с «самим» поговорить! Хрен тебе, младший лейтенант Суворов! Тебя от «Иосифа» будут оберегать. В жизни не покажут!

— Имею, понимаш, поручение от лица Председателя Верховного Совета…

— Ну, так-то поручение не выполняют…

— Ну, это да… Тем паче, не одному тебе привез, но обстановка, сам понимаш. В общем, всем, кто не был по уважительной причине и служит неподалеку, приказано передать. Здесь на всю вашу эскадрилью.

— Всем героев?

— Нет, остальным ордена, 12-ти человекам. Есть по несколько штук. Было еще четыре Героя из вашего полка, один еще в госпитале, а трем награды уже не нужны, вечная им память. А по тебе представление только за 22-е, Ленина, затем за первые двенадцать сбитых от комдива Галунова, от двадцать пятого июня. На нем не было подписей двух вышестоящих штабов, но в Москву оно каким-то образом попало. А от второго июля имелось только на старшего политрука Хохлова, в котором указано, что действовал он в паре с тобой, ведомым. На тебя представления не было. В общем, я подписал за 25-е, так что, это за те бои. Щаз построимся, вручим всем. Пойдем.

Так ли все это было на самом деле? А кто его знает! Но, точно известно, что вход в Кремль некоторое время был сильно ограничен, велись какие-то работы, видимо, оборонительного и минно-взрывного характера, которые никому не показывали, встречалась эта информация у Старинова, знаменитого подрывника, и в паре мемуаров эНКаВэДэшников. Вновь Большой дворец открыли для посещений ко дню рождения Сталина, уже после начала наступления под Москвой, а следующие награждения участников войны состоялись только в январе 1942-го, во второй его половине. Закрытие Кремля и части центральных улиц для приведения их в готовность для уличных боев, породили слухи, а приказ о начале эвакуации населения вызвал панику, включая отъезд части представителей Правительства СССР в сторону Куйбышева. Их вернул тогда подполковник авиации Голованов. Он же провел несколько операций в Москве по ликвидации паники и грабежей магазинов. Но эти события обошли стороной наш полк, стояли мы довольно далеко от Москвы и к ним не привлекались. Занимались поддержкой наших войск в районе Мценска, затем переключились на Юхнов. Вторая эскадрилья за три дня вошла в строй, хотя хлопот ей «ЛаГГи» доставили довольно много, причем, подержанные вели себя лучше, чем новые. На них часть брака уже ликвидировали предыдущие механики и ремонтники. Но погода начала портиться, затянувшееся бабье лето уступило место дождям. Но в целом ситуация мало отличалась от того 41-го года. Разве что Западный фронт пострадал меньше и несколько активнее работала наша авиация, так как у немцев явно образовался мощный дефицит ударных самолетов. С ухудшением погоды участились воздушные тревоги в Москве. Немцы пытались использовать превосходство в системах слепой посадки и пытались прорваться ночью одиночными машинами к столице, в том числе, бомбить через облака. «Беспокоящие бомбардировки». Мы отвечали тем же, и, пользуясь большей дальностью наших самолетов, трепали им нервы непосредственно на их площадках приземления. Но успехи были довольно ограниченные. ПВО немцы усилили, а эффективность штурмовых ударов из-за некачественного вооружения и скверных прицелов была низкой. Да и полк вынужденно занимался этим, основным нашим действом стало длительное барражирование над Москвой. Особенно доставалось второй эскадрилье, «МиГи» для этого использовали реже. Где-то 18–19 октября погода окончательно испортилась и пошел непрерывный дождь, остановивший фронт напрочь. Нас с Хохловым эти две недели, в основном, гоняли на разведку, правда, под сильным прикрытием из 16-ти машин, но погода не всегда позволяла снимать то, что нужно, с безопасной высоты. Приходилось снижаться, и далеко не всегда доставляемые снимки были высокого качества. Но, по меньшей мере, командование этим занималось, так как Жигареву объяснили, что наличие у нас фотоаппаратуры и компрессоров от «Харь» — это возможность спокойно везти командованию самые последние новости. Это он уловил, машины быстро переделали, нагнав в полк кучу «спецов», и «первая» залетала. Дожидаться окончания «испытаний» где-то глубоко в тылу мы просто не стали. Провели несколько боев, но их вело прикрытие, мы же ныряли в облака, и делали «ноги». Но благодаря этому и подключению большого количества чисто бомбардировочной авиации, плюс многократное превосходство в силах и средствах авиации, решило многие задачи, хотя Ярцевский выступ войскам пришлось оставить, бои шли за Вязьму, Сычевку и Новодугино. Несмотря на общий численный перевес, противник таких успехов, как в тот раз, добиться не сумел. Сейчас у всех тайм-аут, идет переформировка и подготавливается второй штурм Москвы. Хоть какой-то, но результат!

Все «остальные» дела, может быть важные и нужные, пока побоку: ни у кого нет ни людей, ни сил. Вежливо говоря: не до жиру, быть бы живу. Но именно в те дни мы «вырвали» авиацию из цепких рук «наземников». Мы с Рудаковым, Комаровым, генерал-майором М.С. Громадиным и Жигаревым разобрали причины высоких потерь на северном фланге, где действовали, помимо армейской авиации, две авиагруппы Петрова и Николаенко. На левом фланге было тоже две авиагруппы: Сбытова и Щербакова. Но, если левый фланг достаточно быстро сумел наладить взаимодействие между штурмовой, бомбардировочной и истребительной частью групп, и там ударные самолеты были прикрыты, кстати, глядючи на нас. Мы «ЛаГГи», они у нас ударными числились, прикрывали. Затем пару раз сопроводили СБ и Ар-2 из группы Щербакова. И дело пошло. На севере, где противника было побольше, а у нас действующими генералами был просто завален весь фронт, они взяли за моду, снимать трубку и орать командирам полков: «Давай своих орлов к Покровке, у меня там задница!» Ну, и «свои» командиры тоже маху давали: «Устарел СБ, без прикрытия уйти от «Мессера» не может! Только как ночной годица!» Читал как-то маршала авиации, вроде даже хвалили его, но то ли это старческий маразм, то ли «установка» такая прошла, что вали все на то, что «устарело» у нас все. Выдает на-гора данные по Пе-2 44-го года выпуска, хотя в книге у него начало 41-го. Откуда там «лишние» 520 сил в двух М-105ПФ. Самолеты летали на моторах с литерой «А» и мощность у них была 1070 собачьих сил. А другой, маршал, даже парад Победы принимал, ссылаясь на свои записи в журналах боевой деятельности и книгах приказов, требует у Верховного самолеты «Ту-2», в количестве не менее 3 эскадрилий в августе 41-го под Смоленск. И это — не опечатки! Это — политика! Такой же бред написан практически везде: не было у ВВС РККА радиостанций на истребителях! Не было, на одной тысяче новеньких «Як-1». И даже места под их установку не было. И читаешь «инструкцию по эксплуатации самолета «Як-1»» и волосы встают дыбом: летчику-истребителю ЗАПРЕЩАЛОСЬ на этой машине выполнять фигуры с перегрузкой 4 «g». Угу, а у Пе-2 фюзеляж был рассчитан на 10 «g». Так что, казусов хватало, и наладить работу фронтовой авиации требовалось немедленно, дабы не сесть с ней в лужу. В этом отношении меня «крестьянский сын» вполне устраивал. Чувствительный он был, как флюгер. Но не дай бог ветер задует с другой стороны! С говном сожрет! И подставит.

Особенно это проявилось, когда я четверо суток, почти пять, отсутствовал в части. Дело было так: работали вдалеке от «дома», в районе Сычевки и Ржева. Отсняли все, что выбивают наших из Сычевки, можно сказать, что рокадную дорогу перерезали. А у меня поползла температура, как масла, так и воды. Делать нечего, планирую, сел у Семеновской в поле. Почва мокрая, на колеса уже не сесть. Сзади немцы, сижу в луже, винт в баранью дугу. Маслорадиатор забит землей. А рядом деревушка: домов 15 с колоколенкой. Моста нет, паромная переправа через речку Держа. Пацанята сами ко мне прибежали, их, правда, пришлось обратно сгонять, за лопатами, трактором и взрослыми. Три деда, да человек 15 баб, с детишками. Всем селом вначале поставили «МиГ» на стойки, затем его выдернули хвостом вперед из ямы. А у меня же сзади разведданные в рулонах. Подтащили самолетик к парому, пришлось перила срубать. Оказался на пустом берегу, рядом с еще более мелкой деревушкой Печоры. Сгонял пацана в село побольше, Ивановское, с запиской. Оно хоть и недалеко, три километра, но по такой жиже — это час туда, час обратно, а мне от самолета не отойти, его сжечь надо, если противник появится. Сам сижу под машиной и плоскости откручиваю, благо, что набор ключей в хвостовом отсеке нашел. Это 17-го октября было. Большой дождь еще не начался, но тучек набежало — мама-не-горюй! Председатель, не будь дурак, связался с Орловкой, там посадочная площадка. Малец мне это сообщил, и был таков. Я снял плоскости, прислонил их к стойкам, надо мной прожужжал По-2, покружился и улетел. А машины так и нет. Когда стемнело, решил идти в Ивановское, предварительно сняв кассету. Она довольно большая, на магазин от MG похожа, двухсторонний. Тащить ее неудобно, от слова совсем. Завернул в ветошь, ну и отнес подальше от самолета в кусты. Нашел «председателя». У него машин нет, все мобилизовали, людей тоже нет. Врет, что и лошадей нет. Но телефон работает. Через Погорелое Городище, чувствуете какое поэтическое название! — дозвонился до Орловки, а они выслали машину и теперь не знают, где она. Я сообщил свой код по крайнему вылету, но они оказались воинской частью другого фронта. В общем, классика жанра! От меня до станции Княжьи Горы всего 18 километров, а я туда попасть не могу.