Achtung! Manager in der Luft!
Шрифт:
Люфтваффе проводит здесь большую операцию, ибо ихний фюрер сказал: «ни шагу назад!», а в кольце под Демянском находилось значительное количество войск: части пяти пехотных дивизий и второй раз в окружение попала моторизованная дивизия «Мертвая голова». К сожалению, очень успешное наступление советских войск двух фронтов не решило две стратегические задачи: не были уничтожены ржевско-вяземская и демянская группировки противника. Из-под Пскова немцы завозили большое количество боеприпасов, топлива и продовольствия под Демянск, и нам предстояло разрушить этот хрупкий мостик. Главное, что удалось сделать в прошлом году: это разделить фронтовую и авиацию ПВО. Мы, сами, относимся к ПВО, и в разговоре с замкомандующего ВВС фронта удалось напомнить ему, что основной задачей для нас поставлено создание устойчивого рубежа ПВО участка фронта. Что пусть даже не пробует раздергивать нас на решение несвойственных задач. Тем более, что за время профилактики все «ЛаГГи» из полка изъяты, мы — чисто истребительный полк. Да, ракетные орудия у нас есть, по шесть — восемь штук подвешено, но основное оружие — БС и БК, БК еще и с малым количеством боезапаса. В распоряжении Кондратюка в тот момент находилось шесть истребительных полков, к сожалению, три из них были предельно «сточены», а три имели до 75 процентов, и более, «свежий» летный состав, до этого участия в боях не принимавший. В одном из полков было всего 6 летчиков первого состава. Но такая ситуация сохранялась не очень долго. Уже в начале февраля с комплектовки начали перелетать «свежие» полки. До 8-го февраля мы успели только облетать район и провести штурмовку высоты 268 под Горшковицами, где вывели из строя антенну немецкой РЛС «FuMG-39G», а она довольно
О самой немецкой операции я когда-то читал, но мало чего из этого помнил. В памяти всплыли названия трех аэродромов: Псков-Западный и Южный, Остров, с которых работали немцы, и что они со всей Европы стащили туда трехмоторные «Юнкерсы». На руку нам играло еще и то обстоятельство, что в этих местах в 41-м году действовало несколько наших полков на «МиГах», не модернизированных, и немцы их не сильно боялись. Поэтому в ход пошла известка, и все самолеты полка были перекрашены. Активность авиации противника была низкой, и практически не отличалась от ситуации на Ленфронте. Иногда прилетали разведчики, несколько раз в небе появлялись истребители, но не более чем парой. Пока наши наступали — никому и в голову не приходило «спасать мороженое мясо». Немцам требовалось остановить 4-ю и 3-ю Ударные армии, и вся имеющаяся авиация действовала там. Но, они готовились: провели испытания «Go-242» в лыжном варианте. Нашили палаток, подтащили и освоили производство маслогреек, по советскому образцу, запустив их производство в Пскове. Выяснилось, что ими был задействован еще один аэродром со смешным названием Коровье Село. Подтягивали Хейнкели, в том числе и все 12-ть «Не-111Z», тяжелые транспортные планеры «Ме-321». Накапливали снабжение для окруженных войск.
16-го февраля мы засекли первую попытку доставить грузы в Демянск. Кстати, обнаружил группу не радиолокатор, а посты ВНОС. Немцы тройками, на малой высоте, пересекли линию фронта над Старой Руссой. Через 13 минут нас навели на первую тройку, и мы с Сашей открыли огонь по светящимся выхлопам первых машин. Затем пришлось резко уходить в сторону, так как неожиданно открыла огонь зенитная батарея, и нас чуть не сбили свои у Серков. Зенитчики отработали неплохо, в Демянск прорвалось только четыре машины. Мы их попытались уничтожить после посадки, но немцы нас обманули: огни они зажгли на Глебовщине, мы отработали там по зениткам, а самолеты сели на ледовый аэродром на Мосылинском озере. В Песках немцы расчищали еще одну площадку для транспортников. Но большие потери от зенитного огня и «воздействия ночников», вынудили немцев еще задержать начало поставок, и подтянуть сюда два полка: III/JG 3 «Удет» майора Андреса и I/JG 51 «Мельдерс» гауптмана Хахфельда. Первая из них села в Сольцах, а вторая решила расположиться в Старой Руссе, но смогла продержаться там только сутки. С Сольцами было несколько сложнее, там был не один аэродром, как сейчас, а четыре, объединенные немцами одним названием, ибо не выговорить: Верхний Прихон, Сольцы, Доворец и Реблицы.
20-го февраля группа «юнкерсов», численностью 40 машин, под охраной 24-х «мессершмитов», была обнаружена нами на высоте 2000 метров у Волота. К этому времени наш «зам» стал командующим, и имел в своем распоряжении достаточное количество самолетов. Вместе с нами поднялся 291-й ИАП, имевший на вооружении самолеты «ЛаГГ-3» с 37 миллиметровой пушкой МПШ-37, одного снаряда которой хватало, чтобы развалить «Юнкерс» в дым! Их специально подтянули сюда, а до этого усиленно тренировали под Москвой в том же самом 6-м корпусе ПВО. И ходить на перехват они умели не хуже нас. Высота 2000 для М-105ПА — оптимальная. Мы ушли вперед, выставив всего две эскадрильи: 36 машин. Первая в верхнем прикрытии, вторая ниже, но тоже идут с превышением друг над другом. У немцев на высоте 5–7 километров крутится четверка, остальные ниже в двух уровнях, с огромным бензобаком под брюхом, хороводят вокруг транспортников две десятки. Вначале они обнаружили только нас с Санькой, мы шли первыми и находились выше всех.
— Атака! — скомандовал я и, с разворотом, пошел вниз на верхнюю четверку. Ползут в лоб, преимущество по высоте у нас! С десяти стволов коротко ударили по ведущему, а затем по его ведомому. Первый «ушел» сразу, второй задымил, и заголосил:
— Aus, aus der Traum! Ich gefallen! — он, похоже ранен, и более опасности не представляет.
— Raus, raus! — закричал кто-то из них, но ответа не последовало. Мы уходим вверх-влево с переворотом, и оказываемся на хвосте у второй пары с розовым фламинго на капотах. А там, внизу, вниз полетели подвесные, они увидели подходящие «МиГи». Атакую ведомого, дистанция — пистолетная, а скорость большая. Две трассы бьют по кабине, и черный дым вырвался из-под капота. Ведущий валится на крыло, пытаясь уйти в пикирование, но снизу его подрезает Санька, а я добиваю почти в упор. Ручку на себя и вверх! Делаю медленную бочку, осматриваясь на горке. Чисто! Теперь придется скучать! И покрутить башкой. Внизу наши носятся на вертикалях, а немцы сбились в двойной круг. «Юнкерсы» спешат прижаться к земле, но 32 «Лагга», разбившись на 16 пар, подходят к ним с самыми серьезными намерениями. У них — звездный час! И, хотя выстрелов у их пушки всего сорок два, но больше двух выстрелов в очереди «ЛаГГи» не дают. Немцы-истребители из кольца построили овал, пытаются оттащить наших в сторону своего аэродрома, но их становится все меньше и меньше. Через 12 минут замечаю черточки на северо-западе и нашу смену. Подходят вторая и четвертая эскадрильи. Передав небо Костикову и Рудакову, мы с Сашкой ныряем вниз, чтобы ускорить окончание боя. На выходе из пикирования чуть отдаю ручку от себя, и на проходе бью по «пустельге» и «черному коту» на капоте. Он вывалился из круга, и строй немцев распался. Уходят вниз с пикированием, в надежде оторваться и быть прикрытыми новой группой «Мессеров», но их сразу разбирают наши пары из третьей. Ваня Ананьев уже кричит:
— Готовенький! Кусок дерьма! — но сверху следует ЦУ Рудакова:
— Один — три, отработали. Витя, уводи людей! — Это — мне! Моргаю АНО, покачиваю крыльями, собираю своих и веду обратно. Вижу, как над Демянском рвутся зенитные снаряды, там кто-то работает, без нас. Ударная группа бьет!
Через тридцать минут вторая и четвертая приземлились, жутко недовольными: немцы бой не приняли, их добычей стали только пять самолетов из первой волны. Вести эскадрильи глубже Рудаков не разрешил, так как было неизвестно, сколько немцев сейчас в Сольцах и окрестностях. Задача выполнена, противник понес потери, а остальное — это уже не важно.
Морозов под сорок и ниже не было, немцы в мемуарах просто врут, но 22–27 держалось долго, как и видимость 1.000.000 на 1.000.000. Этого, вообще-то, хватало выше крыши, это очень холодно. Тем не менее, немцы успели «закопаться» и забились в сохранившиеся дома. Выгоняли на мороз хозяев, заставляя их рыть себе землянки, которые потом опять отбирали немцы. В этот момент поступили обещанные Ставкой четыре полка «Ил-2», и из Ленинграда была поставлена большая партия ракет с кумулятивно-осколочной боеголовкой. 2-я Ударная авиагруппа переключилась на уничтожение живой силы противника, а мы продолжали срывать попытки доставки в мешок продовольствия, подкреплений и боеприпасов, доставку которых немцы вновь перенесли на ночное время. В ночь на 23-го февраля 1942 года генерал пехоты граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд предпринял попытку вырваться из кольца в направлении Холма, но она успехом не увенчалась. После этого выслал парламентеров и подписал капитуляцию 2-го пехотного корпуса. Части 10-го корпуса, представленные дивизией «Мертвая голова», капитулировать отказались и были уничтожены в течение 6 суток. И в плен их никто не брал.
Глава 26. Неожиданный поворот событий
Поставленная задача была выполнена, но осталось чувство какой-то незавершенности. А тут еще и генерал-лейтенант Василевский приехал, начальник оперативного отдела Генштаба. Под его чутким руководством генерал-лейтенант Курочкин заканчивал операцию. Оно и «понятно», в царской армии Курочкин не служил, он паровозы ремонтировал, дослужился до высоких чинов из красноармейцев. А Василевский — штабс-капитан, обер-офицер, как-никак! Понимать надо! В прошлый раз он и приехал позже, да и не получилось у него ничего! Лесисто-болотистая местность помешала. Такая-же местность не помешала Курочкину с боями вывести 20-ю (свою) и 16-ю армии из-под Орши под Смоленск, с боями, в организованном порядке. А тут, понимаш, после того, как передал
на Калининский фронт две армии, предварительно обеспечив их успех в Торопецко-Холмской операции, никак не может разгромить шесть дивизий немцев. Всего! Которые советские историки, да и западные, определяли, как 100 тысячную группировку. И смело рисуют в руках Курочкина цифру 400 тысяч штыков. Ах, какой неумеха! Имел 4-хкратное превосходство, а разбить мужественных и умелых, светлых воинов-эльфов, истинных арийцев европейцев, несущих смерть и террор свет европейского просвещения на землю варваров, не сумел. Ну, а теперь — с цифрами в руках. В середине сентября 1941 года силами Северо-Западного фронта было остановлено наступление немцев на Вологду и Череповец, Большую и Малую Вишеру, и Калинин. Они прочно закрепились на линии от оз. Ильмень до озер Селигер и Волго. Месяц спустя, 17 октября 1941 немцы взяли Калинин и разорвали важнейшую рокадную Октябрьскую железную дорогу. Через две недели, подчеркиваю: ДВЕ НЕДЕЛИ, войска фронта соединили Октябрьскую и Северную железную дорогу. Через эту ветку снабдили войска 4-й армии, перебросили 59-ю и 2-ю Ударную армию в состав Ленинградского (Волховского) фронта, укомплектовали 52-ю армию, отправив ее брать Вишеру и Чудово, и приняли в свой состав еще две: 3-ю и 4-ю Ударные армии, которые у них забрали после начала наступления. На сентябрь месяц 1941 года авиация фронта насчитывала 10 исправных истребителей, 7 штурмовиков и 4 бомбардировщика. На момент передачи войск Коневу в состав фронта входили 1-я Ударная, 11-я армия, 34-я армия и части 3-й Ударной, занятые под Холмом, передать которые было невозможно.1-я Ударная: две дивизии, одна из них кавалерийская, восемь бригад, один ночной легкобомбардировочный полк (По-2) и лыжные батальоны, 11 штук, с легким вооружением. Армия! Ударная!
11-я армия: вышла из окружения на границе с Восточной Пруссией. «В районе станций Довгилмишки, Колтыняны, леса западнее Свенцяны найдена 11-я армия Северо-Западного фронта, отходящая из района Каунас. Армия не имеет горючего, снарядов, продфуража. Армия не знает обстановки и что ей делать. Ставка Главного Командования приказала под вашу личную ответственность немедленно организовать вывод этой армии из района Свенцяны в район севернее Двины» — это из телеграммы начальника Генштаба Жукова командующему Северо-Западным фронтом. Переформирована в прифронтовой полосе, на станции Дно, включив себя части разбитых 22-го и 24-го стрелковых корпусов и части 1-го механизированного корпуса. Отошла к Старой Руссе, где остановила противника. Не переформировывалась. Все это время ею командовал генерал-лейтенант Морозов, Василий Иванович. Состав на 01.01.42: 84-я, 180-я, 182-я, 188-я и 254-я стрелковые дивизии. Два артполка и отдельный дивизион (8 установок) гвардейских минометов. Три танковых батальона. Из свежих — одна дивизия, 188-я.
Про 34-ю армию можно сказать коротко: в августе-сентябре была разбита, и большая часть ее попала в плен или погибла. Общая численность войск армии на 1 января 1942 года составляла 36 700 человек. Армия располагала 368 орудиями и миномётами (из них 105 орудий калибра 76-мм и крупнее) и 22 танками. Имелось пять дивизий.
Это почти все, что имелось, из состава 3-й Ударной фронту достался 1-й гвардейский корпус, в составе одной дивизии и пяти лыжных батальонов, и еще одна дивизия. А приходилось держать и внутреннее и внешнее кольцо! Ну и где тут 4-хкратное превосходство? С учетом того, что Демянская группировка немцев перешла к обороне в середине сентября и окопалась? Взять их можно было только голодом. Лес вокруг, руби, вали танками, пили и жги. Возле печки пехотинец не мерзнет. Собственных запасов у 2-го пехотного корпуса и дивизии СС было достаточно. По отзывам «сидельцев» тогда им снизили паек всего на четверть.
Сейчас картина совершенно другая: организованные налеты быстро уничтожили склады, как продовольственные, так топлива и боеприпасов. Норма упала до 25 %, и те было получить несколько трудновато. Новые боеприпасы позволили выбить зенитную артиллерию, наш полк держал небо, а остальные молотили по группировке практически безнаказанно. И не спрятаться, так как печки и дым выдают. Тем более, что сплошного фронта здесь не существовало: опорные пункты, основой которых служили деревни.
К приезду высокого гостя и наш полк подготовил бенефис. Разведуправление фронта получила данные от партизан: где находятся антенны РЛС в «Сольцах». Две штуки. Мы с Димой быстренько навострили туда «лыжи» (наши самолеты летали с лыжным шасси). Заход через озеро немцы проморгали, шли мы низко, над самым льдом и нанесли точный удар по собору, на котором была расположена эта антенна. Это деревня Буреги, в 25-ти километрах от Старой Руссы. Близко подтянули! Вторая находилась у станции Дно, и прорваться туда особой возможности не было, хоть и не далеко. Тем не менее, после этого согласовали удар по «Сольцовскому аэроузлу». Четырьмя последовательными волнами совершили налет на все аэродромы противника в этом районе, каждый раз отчитываясь за них в штабе Северо-Западного фронта. Он, кстати, фактически находился на линии фронта: за деревней Пестово в большой горе, где позже был развернут 104-й арсенал ГРАУ, войсковая часть № 34581, Валдай-4. Кто-то из начальства оценил удобство размещения, ведь в этом месте штаб фронта почти два года вел свою активную деятельность. 5-го марта полк получил распоряжение прибыть в Великое Село. Его возвращали Ленинградскому фронту. 54-я эскадра получила новые самолеты через Финляндию. Это были FW.190A-1 и FW.190A-2. Вот только я, почему-то, отзывался в распоряжение ГПУ РККА. Очередная загадка! Вроде ни с кем не ссорился из этого ведомства, так как прекрасно понимал, какую работу они выполняют, и в тылу, и на фронте. Врагу не пожелаешь. Запросили «добро» на перелет в Москву, но ответа не последовало. Поезда в ту сторону шли. Самое гадкое в этом вопросе: что делать с Викой? Она на шестом месяце. В общем, выписали мне требование, мы стояли в Алешинке, это на прямой ветке на Москву. Вике пообещал перевод, как только станет известно: куда меня направляют. С Рудаковым этот вопрос урегулировали. Самолеты полка поднялись и ушли на северо-восток. Мою «красавицу» вот-вот начнут раздевать и готовить к транспортировке по ж/д. На душе — паршиво. Когда уже я был готов двинутся на станцию, пришел ответ из Москвы, разрешивший мне перелет через Бежецк и Калязин с посадкой в Чкаловске. Это уже кое-что меняло, но уже не с кем было договариваться: Рудаков и все начальство уже помахали мне ручкой, так что Михалыча с собой не взять. Поцеловав Вику, пообещал ей оттрепаться от любого назначения, и прилететь поскорее, стукнулись кулаками с Михалычем, который засунул мои вещи в машину, я запустился и ушел по маршруту в сторону Москвы. Относился Чкаловск к Восточной зоне ПВО Москвы. Там базировался 126-й полк 6-го корпуса ПВО. НИИ ВВС еще не вернулся на постоянное место базирования. Там же находился командный пункт зоны. Посадку дали на «коротыша», с северо-востока. Так что, поставят в самый дальний угол, где машина и сгниет. Но в той стороне лес, где и были рассредоточены самолеты, а маскировочные сети скрывали места их стоянок. Впервые увидел «Томагавки», не «Киттихоки» из «Пёрл-Харбора», с огромным воздухозаборником, и, якобы потрясающей маневренностью и скоростью крена, а некиношные переделки «Р-36» в «Р-40». Эдакий утюг, который именно по маневренным характеристикам проигрывал всем советским и немецким самолетам. Толстенький, крепенький, но с очень узким шасси, и только на колесах. Здесь полосы бетонные, вот их тут и держали. Для боя с истребителями эти машины совершенно не годились, вот и бери боже, что нам не гоже. Зашел на СКП поговорить о том, чтобы самолет куда-нибудь убрали, а не держали под снегом, но там мне сказали, что такие вопросы надо решать либо с Немчевичем, либо с Якушиным, а они — в штабе НИИ ВВС сидят. Так как не барин, и имею только одну шпалу, то поплелся пешком по расчищенным рулёжкам в штаб полка и сектора, предварительно самостоятельно закрепив самолет, набросив все расчалки и закрепив их. Долго возился на морозе с чехлами на двигатель и фонарь, которые прилетели, естественно, со мной. Их требовалось вначале извлечь из фюзеляжа, а затем в одиночку набросить на самолет и закрепить. Обычно летчик сам этим не занимается, это делает техник и его помощники младшие авиационные специалисты. Но поставили меня на самую дальнюю стоянку. И ни одного «массовика» рядом не было, они предусмотрительно слиняли подальше. Забив все входные отверстия пробками, наконец, двинулся в сторону штаба. Аэродром как вымер, ни одной «попутки», и даже у СКП нет «дежурного» газика. Бардак тыловой! Да еще часовой направил меня в обход торца «большой» ВПП. Убил на это «путешествие» сорок минут. Вошел в штаб, а там какое-то совещание. Дежурный по штабу решать вопрос отказался, дескать, он этими вопросами не занимается. Оно и верно, его дело «труба». Наконец, двери распахнулись и оттуда стали выходить участники совещания, направлявшиеся в курилку перед штабом. Командира полка я в лицо не знал, поэтому подошел сразу к командующему сектором подполковнику Якушину, которого видел пару раз в штабе корпуса, в метро.