Ацтекский вопрос

Удар! Устояли. Выстрелы уже не из аркебуз, а из пистолетов, у кого они… Имелись? Нет, имелись у всех, просто некоторые предпочли разрядить их сейчас, другие же откладывали на потом, когда или если будет более опасное мгновение.

Опять удар. Теперь меньшим числом, но всё же несколько щитов было опрокинуто вместе с их носителями, а некоторые просто выдернуты мечами-крючьями, с которыми тамплиеры раньше как-то не сталкивались. Знали, что такие есть, но вот чтобы противостоять — этого не случалось. Теперь стало понятно — придётся приспосабливаться и к такой самоубийственной для нападающих тактике. Той самой, когда один, сам открываясь, всеми силами стремится «вскрыть» строй, оттянув щит на себя, в то время как второй наносит удар мечом или копьём в открывшуюся брешь. И всё это действо с полным презрением к смерти и… нечувствительностью к боли, к полученным ранам.

Боевое безумие, когда не чувствуется боль, умножаются силы и всё это словно само по себе? Если бы было у некоторых, а то почти у всех науа. Даже с жуткими ранами, истекая кровью и волоча за собой выпущенные внутренности, воины империи Теночк продолжали до самой смерти рваться вперёд. И это значило…

Да, это могло означать лишь одно — настои, порошки или иные снадобья, которые в империи под знаменем Борджиа хоть и создавались, и в войска поступали, но случаи применения коих очень внимательно отслеживались. Вот именно, применялись они довольно редко, с пониманием, что последствия от подобного могут быть ещё хуже, нежели от опийных настоев, за использование которых иначе как врачами в строго определённых ситуациях были очень серьёзные кары. Но тут… Фиорентино дал себе клятву обязательно разузнать, что это вообще было и как сильно распространено в империи Теночк применение воинами подобной отравы. А что это была именно отрава, он почти не сомневался. Не после того, как увидел всё это.

Меж тем бой закончился. Науа были перебиты почти поголовно, лишь менее десятка удалось взять живыми и не умирающими. Что до своих, то тут вроде всё было хорошо, но в то же время не очень. Восемь погибших и шестнадцать раненых, нуждающихся в помощи врача, не способных сейчас продолжать бой.

— Ловя нас в капкан, были пойманы сами, но сумели нас больно укусить, — проворчал ди Ларго, оценивая результат схватки. Это не мамлюки и не османы, если среди тех янычар не брать.

— А то ты не знал, — лениво этак отмахнулся Фиорентино. — Куба, Эспаньола, Коба… Науа и сами умеют сражаться, и других как свои орудия использовать. Что с лодками?

— Одну всё же повредили. Починить можно, но оставшихся хватает. Раненых и пленных доставят на клипер сейчас же.

— А мы без спешки, но не откладывая, выдвигаемся к Куйушкиуи. Полагаю, наш союзник знает, когда лучше дать знак своим.

Ди Ларго в ответ на эти слова адъюнкт-рыцаря лишь горделиво улыбнулся:

— Самое слабое место у здешних городов — это ворота. Не откроют — остановимся вне досягаемости арбалетов и больших стреломётов, подождём, когда с «Гордого» снимут и доставят тяжелые орудия. Стрельба из них за несколько часов от ворот только осколки и обломки оставит.

— Лучше, если их просто откроют, — высказал личное мнение Фиорентино. — Время, оно начало обратный отсчет с того мгновения, как тут раздался первый выстрел из аркебузы. Или ещё раньше, едва комендант Куйушкиуи узнал о нашем присутствии. Ты думаешь, что он не послал вестника?

— Мог и не послать.

— Только надеяться на такое я не стану.

— Да, надеяться на ошибку врага — ставить себя в уязвимое положение, — вынужденно согласился ди Ларго. — Значит, поспешим.

Спешка — слово размытое. Хотя город располагался невдалеке, но одно дело двигаться быстрым для пехоты шагом и совсем иное — тащить за собой пускай лёгкие, но орудия. Самим тащить, по причине отсутствия здесь и сейчас лошадей. Тамплиеры не гнушались подобной работой, понимая важность орудий, особенно в боях с теми, кто их не имеет, но тяжесть оных от сего понимания не уменьшалась. Хорошо хоть под ногами было не вязкое месиво, а покрытая травой земля, не раскисшая от продолжительных дождей. Уже повезло.

Везение. Оно если начинается, то главное его не спугнуть какой-то собственноручно совершённой глупостью. Про это знали те, кто прошёл множество боёв и наблюдал как за умеющими использовать карту удачи, так и за теми, кто бездарно её терял. Умному достаточно, а глупцы… они в серьёзных сражениях редко когда выживали долее пары-тройки боёв. А в Орден Храма глупцов старались и вовсе не допускать, ставя перед ними непреодолимые барьеры. Помогало и ещё как! Даже простые сервиент-арморумы, эта низшая ступень тамплиерского воинства, умела пользоваться головой, а не только есть в неё, как зло шутили Борджиа насчёт большинства своих врагов и даже некоторых союзников.

Суета на крепостной стене Куйушкиуи. Она была заметна сперва тем, кто имел подзорные трубы, а потом, по мере приближения, и простым воинам. Стоило приглядеться к данной суете повнимательнее, как сразу становилось ясно — остатки гарнизона из числа науа пытаются выставить на не самые важные участки стены городских жителей, то есть тотонаков.

Глупость? Нет, вынужденная необходимость. Вот что ещё мог сделать комендант гарнизона, Яотл Эхелтику, поняв, что более половины его людей сгинуло, а враги оказались численность куда больше, нежели ему донесли? Понятно, что доверие к тотонакам было или низким, или отсутствовало вовсе, особенно после случившегося. И вместе с тем… Неполная сотня человек — вовсе не та численность, с помощью которой можно правильно занять позиции на крепостной стене и особенно в уязвимых местах. Оставалось или попробовать бежать, рассчитывая на лучшее знание местности, или же строить оборону с использованием тотонаков из числа не ненавидящих империю Теночк. И похоже Яотл выбрал второй из возможных путей. О причинах пока можно было лишь гадать, но вот воспользоваться выбором стоило уже сейчас.

— Почти все науа у ворот, охраняют самое уязвимое место, — поморщился Диего ди Ларго, понимающий, что при такой расстановке сил ворота открыты точно не будут. Придется потратить побольше ядер и картечью причесать тех, кто на виду стоит. И подождать доставки тяжёлых орудий с «Гордого» на сушу. Задержка не будет слишком великой!

— А ещё можно послушать нашего нового союзника, — возразил Фиорентино. — Китлали, ты хотел на что-то поведать?

— Слушайте барабаны, — спокойным, лишённым и доли волнения голосом произнёс тотонак. — Они скажут.

— Что именно?

— Места, где на стене не просто люди моего народа, но те, которые точно отойдут в сторону и не станут мешать вам взбираться на стену. Барабаны везде, но в нужных местах они будут звучать вот так… или так.

Китлали Орматичли сразу же изобразил ритмы барабанного боя — простые, легко запоминающиеся, действительно способные ускорить взятие города.

— Попробуем, — чуть подумав, согласился Диего. — Только по верху стены стрелять всё равно будем. Из аркебуз, из орудий картечью. И ядрами тоже, но по вон тем метательным машинам. Первым делом по ним! Прикуём большинство из оставшихся науа к воротам, ведь тут и орудия, и охрана артиллеристов, чтобы от вылазки нам плохо не стало. А оставшихся, тех попробуем по звуку барабанов на нужные участки стены. Пусть науа задёргаются, не зная, в какую сторону им бежать!

— Именно, — поставил точку Фиорентино как глава всего отряда. — А послание к да Васко, чтобы начинал выгружать на берег орудия, оно тоже отправлено. Пригодятся не сейчас, так когда будем укреплять оборону Куйушкиуи.

И внимательный взгляд в сторону Китлали. Прямой намёк, что союзные отношения тогда союзные, когда стороны видят взаимную выгоду и имеют определённую уверенность, что союз не будет разрушен сразу или чуть позже после его заключения.

Тотонак, судя по всему, понимал. Не был в восторге, но принимал окружающую их действительность как неизбежное. Если ворота не удалось открыть, то уязвимости на стенах — это не совсем то, что было обещано. Хотя его соплеменники вполне могли сами атаковать науа, понимая уязвимость последних. Или ещё атакуют, но когда те будет ещё сильнее повыбиты, сократившись в числе до вовсе незначительной величины. Величины, да… Эти самые величины с обеих сторон противостояния являлись донельзя необычными.

Восемьдесят человек — вот такое число тамплиеров сейчас подошло к стенам Куйушкиуи. Казалось бы, город с населением в несколько тысяч человек и какие-то несколько десятков наглецов. Числа совершенно не сравнимые друг с другом. В обычной ситуации, но не в этой, особенной. Или не такой и особенной даже по европейским меркам. Вспомнить, к примеру, не так уж давно минувшие времена, когда на поле боя господствовали рыцари в тяжелых доспехах, конные либо пешие, в зависимости от поля боя и поставленной задачи. Сколько нужно было горожан-ополченцев и тем более ополченцев из крестьянства, чтобы с уверенностью рассчитывать на победу над закованным с ног до головы в сталь и мастерски обученным сражаться воякой? Далеко не один десяток, ведь достаточно было пары широких взмахом двуручным или даже полуторным клинком, чтобы двое-трое нападающих получили раны просто либо смертельные, а остальные. завидев кровь и смерть, в страхе отшатнулись.