Адамант Хенны
Шрифт:
– Рабы, – уверенно произнёс хоббит. – Идут в кандалах, по бокам – тхеремская охрана. Ого, сколько ж их там!
Колонна и впрямь казалась бесконечной.
– Вот и ответ, – заметил кхандец. – Идём за ними! Я там вижу кого-то в золочёной броне…
Перебежками, кое-как укрываясь по редким зарослям, Фолко и его спутники следовали за колонной невольников. Было всё это донельзя неудобно и опасно; но ничего не поделаешь, приходилось мириться. Протянуть незамеченными до вечера, а в темноте… Удача улыбается смелым!
Невольники (по самым скромным подсчётам Фолко, их в колонне не меньше пяти тысяч) двигались по тракту до самого вечера.
– Молот Дьюрина! – почти простонал Торин, глядя, как распахнутая пасть ворот поглощает шеренгу за шеренгой. Охрана, как оказалось, тоже не собиралась проводить ночь на открытом месте – несмотря на то что войско ещё не перешло границ Великого Тхерема.
Лагерь располагался в некотором отдалении от деревень. Малыш и Рагнур затеяли было обойти его кругом – и вернулись, лишь когда миновала добрая половина ночи. Торин и Фолко вконец извелись от беспокойства.
– Лиг пять отмахали, не меньше, уф! – Малыш плюхнулся прямо на землю. – Дадут здесь что-нибудь голодному гному или нет?
– Дадут, дадут, – проворчал Фолко, исполнявший, как в старые добрые времена, обязанности кашевара. Леса изобиловали дичью – хоть и весьма странной, на вкус хоббита. Но, проведя десять лет в скитаниях, поневоле научишься есть всё, что бегает, летает, плавает или ползает. Вот и теперь – ужин путников состоял из отловленной накануне Рагнуром толстенной серой змеи. Малыша чуть не вывернуло наизнанку при виде такой добычи – но ничего лучшего не сыскалось, и Маленький Гном, крепко зажмурившись и ругаясь шёпотом, ел вместе со всеми, на ощупь запуская ложку в общий котелок. Потом, правда, зажмуриваться уже перестал и ругаться тоже. Мясо есть мясо.
– Лагерь просто громадный, – кивнул Рагнур. – Никогда такого не видел. Больше полутора лиг сторона! Сколько ж согнано туда народа? И зачем, вот вопрос?
– Завтра узнаем. – Малыш с явным сожалением облизывал ложку – поздний ужин оказался, увы, весьма скудным. – Встретим новую колонну… и уж тут ничего не упустим.
Лагерь замер тёмным холмом – лишь на сторожевых башнях горели сигнальные огни. Фолко и его спутники устроились на ночлег невдалеке, с подветренной стороны – что, если у харадримов наготове свора ищеек?
– И не забудьте про Тубалу! – предупредил остальных хоббит. – Рано или поздно она до нас доберётся…
– Вразуми меня Дьюрин, кто же она такая? – проворчал Малыш. – Уж больно лихо дерётся!
– И что ей от нас надо? Чего она на нас взъелась? – Торин невольно подтянул повыше топор.
– Может, вы её кровники? – подал голос Рагнур.
– Кровники? – в один голос удивились Фолко, Торин и Малыш.
– Ну да. Убили её дружка… или там отца, или брата – вот она и мстит, – охотно пояснил кхандец. – Что, мало от вашей руки народу полегло? А Тубала это и узнала… больше мне ничего в голову не лезет.
– Ну, может, и так, – проворчал Малыш. – Но вот только не похожа она на южанку… Я бы сказал – она с Севера… может, из королевства Лучников…
– Во владениях бардингов нет обычая кровной мести, – покачал головой Торин.
– Ну, может, она особенная какая-то… – предположил Рагнур.
– Ладно. – Фолко зевнул. – Давайте-ка на боковую. Завтра с рассветом – на охоту…
Санделло стоял на коленях. Рядом безмятежно щипали траву лошади. Перед горбуном на расстеленной
тряпице лежал обнажённый клинок – тот самый, что былой соратник Олмера обычно нёс за спиной. Горбун неотрывно взирал на меч; руки Санделло были сцеплены перед грудью. Старый мечник что-то шептал – истово, горячо, самозабвенно.Догорала заря. Чёрные горы, северный рубеж Мордора, закрывали полнеба. Там, за тёмными кручами, лежала опустевшая, как и Великие степи, земля – мало кому из ушедших с Олмером орков повезло вновь оказаться у своих очагов…
Неожиданно горбун выпрямился. Его собственный меч выскользнул из ножен с лёгкостью и грацией разящей змеи.
– Я докажу! – прорычал Санделло. Клинок глубоко ушёл в землю, пылая в закатных лучах, точно огненный меч самого Тулкаса, Солнечного Вала, в дни давно отгремевших Великих Битв Богов.
Земля тяжко застонала. Тоскливый и яростный, вопль боли и гнева огласил окрестности; вокруг погрузившегося в земную плоть клинка вскипела тёмная кровь. Лицо Санделло побелело; но сам горбун даже не дрогнул. Резким движением он вырвал покрытый чёрным меч.
– Я докажу! – Он поднял потемневший меч, грозя непонятно кому – то ли Западу, то ли Северу, то ли Югу.
Точно безумный, он вновь вскочил в седло.
А на вершине холма от вонзившегося меча осталась узкая щель, заполненная тёмной кровью. Вот только чьей?
Постылые рога сыграли побудку. Серый как раз успел ляпнуть последнюю пригоршню жидкой грязи на золотистые кудри Эовин и проверить, надежно ли держатся фальшивые цепи.
– Становись, воронья сыть, становись! – орали харадские глашатаи. Полутысячные тхеремцы неспешно направлялись к своим отрядам; сотники из рабов торопились выстроить невольников.
– Сегодня всё начнётся… – услыхала Эовин тихий шёпот Серого. Подняла глаза – и не выдержала, отшатнулась. Блёклые глаза вспыхнули. Чёрный вихрь на миг пронёсся в них – и вновь исчез.
– Ч-что?.. Что начнётся? – слабым голосом пролепетала девушка.
– Враг рядом, – выдохнул Серый. Лицо его покрывал пот. – Бой… не сегодня-завтра.
Больше Эовин ничего не успела добиться от него. Звучно взревели трубы, и пятисотенный рявкнул, стоя в окружении нескольких десятков телохранителей (ряды сомкнуты, луки натянуты, копья наготове):
– Слушайте все! Коварный враг близок! Пришло время вам доказать своё право на свободу. За мной! Шагом!.. Вперёд!..
Сотня за сотней, громадная армия рабов Харада (а в лагерь согнали не менее ста тысяч человек – верно, полностью выбрав всех, кого могли, с рынков Умбара и внутренних областей страны) потекла через ворота.
– Оружие!.. Где же оружие? – летело над нестройными рядами.
Эовин невольно жалась поближе к Серому. Ладонь дочери Рохана нащупала спрятанную в лохмотьях саблю. Она ловила взгляд молчаливого сотника, однако тот так и не произнёс ни слова – лишь, прищурившись, озирался по сторонам.
Сотню Серого выгнали за пределы лагеря. Перед невольниками, плавно понижаясь к горизонту, лежала обширная, чуть всхолмленная равнина с редкими купами деревьев. На первый взгляд страна казалась богатой и мирной – если бы по тонким лентам дорог не тянулись бесконечные цепочки возов, нагруженных домашним скарбом. Солнце поднималось всё выше, но юго-восточный край горизонта – там, где уже кончались горы, – и не думал светлеть. Все небо там было заткано дымами пожарищ.