Адаптация

и помещения для разнообразных целей, размерами и планировкой от кают ничем не отлича-

ющиеся.

Этот коридор я запомню надолго! Сколько раз я прошлась по его серой ребристой повер-

хности туда-сюда, просто не счесть, и каждый шаг я нервничала, потому что терпеть не могу

чего-то ждать!

Смотреть не могла на Парфена, когда тот выходил из каюты к завтраку, а мне не спалось,

и к этому времени я уже успевала намотать пару десятков километров, а он весь такой невоз-

мутимый и расслабленный, что руки чешутся тут же его пощупать.

По пути я так же в совершенстве освоила кисейскую настольную игру, аналог «Убей дра-

кона», где мы должны были собрать материалы для создания робота. Здесь тоже пришлось со-

бирать и было нелегко, слишком много материалов задействовано, с непривычки постоянно

путаешься, что на что следует менять. Чем-то кстати, похоже на Монополию. Но время шло, и

к концу путешествия я выигрывала, по крайней мере, семь партий из десяти – и это единс-

твенное, что выводило Парфена, считающего себя в игре докой, из себя. В остальном он выг-

лядел всем довольным ну просто до безобразия.

И вот теперь в результате множества прыжков на небольшие расстояния, проделанных в

Солнечной системе с целью остаться незамеченными с Земли, я стою на пороге квартиры, где

прожила много лет, а рядом, к счастью, Парфен, который не бросил меня в одиночестве вос-

ставать из мертвых, и надо постучать (у нас в семье всегда было принято именно тактично

стучать, а не навязчиво трезвонить в дверь), но рука не поднимается.

– Давай, - говорит Парфен и вроде говорит негромко, но прозвучало так, будто гром среди

ясного неба грянул.

Напоследок ещ проверю, чтобы татуировка на выглядывала в вырезе футболки, пусть да-

же она временная, потому что постоянную я и сама пока нанести не рискну, но моим не объяс-

нишь, и в голову тут же лезет мелкая предательская мысль просто развернуться и уйти. Зачем

снова их шокировать, так часто? От таких сильных потрясениях точно удар хватит!

– Может, не надо? – жалко спрашиваю я.

И тогда мой муж пожимает плечами и со всей дури колотит в дверь кулаком. Сам, без мо-

его участия.

Вот теперь точно поздно!

Дверь резко распахивается, на пороге - папа, который моментально меняется в лице, и…

Тут вокруг расплывается пахучее розовое облако и я, дебильно улыбаясь, делаю шаг впе-

рд.

Потому что сейчас больше всего на свете хочу их обнять. И папу с круглыми глазами, и

маму, виднеющуюся за его плечом.

И как я сама не догадалась использовать эту полезную штуковину? Это чудное, незаме-

нимое успокоительное, в сво время так сильно облегчившее мне переход в мир Союза?

Как хорошо, что он догадался!

Парфен украдкой прячет в карман использованный контейнер и терпеливо ждет, пока мои

родители придут в себя.

Кстати, они осунулись и явно постарели, а мама, похоже, следит за своим видом уже не

так тщательно, как прежде - но при виде потерянной и чудным образом вернувшейся дочери

прямо на глазах на их лица возвращаются краски.

Меня щупали не менее получаса, прежде чем поверили, что я настоящая, а уж слез было

столько, что ими можно набрать ванну, а то и небольшой бассейн.

Это был самый волнительный и тревожный вечер за долгое время.

– Я не верю, что ты жива, - всхлипывала мама, когда мы сидели на кухне, и крепко сжи-

мала мою руку.

Я е понимаю. В такое непросто поверить. Выручили нас ролики про Союз, на которых в

космическом пространстве на фоне ярких планет разворачивались и парили огромные кораб-

ли, но ещ больше помогли всякие мелочи вроде браслетов связи. Через несколько часов мы

отвезли их на корабль, который в отличие от роликов нельзя создать с помощью трхмерной

графики. Который можно пощупать и при желании даже понюхать.

Но время поджимало, кисейский корабль, болтающийся на орбите, могли засечь с Земли,

и тогда уйти будет довольно сложно, поэтому пора было прощаться. Покидать Землю родите-

ли категорически отказались, но зато мы смогли оставить им примник, вмонтированный в

планшет, по которому пусть долго, но возможно передавать сообщения и картинки.

– Я так рада, милая моя, что ты дождалась его… дождалась своего принца, - всхлипывала

мама вс на той же кухне, когда папа с Парфеном вышли на балкон покурить. Вернее, курил

папа, а Парфен с интересом за этим процессом наблюдал, а когда унюхивал дым, морщился и

фыркал, как кошка.

Потом мама собралась с силами, вытерла рукой глаза и улыбнулась той самой снисхо-

дительной улыбкой, которая как приклеенная на е лице при каждом знакомстве с потенци-

альным зятем. То, что теперь речь идт о муже, дела не меняло.

– Хотя… - сказала мама.

– Не такой уж он и принц, чтобы удостоится чести владеть таким бесценным сокровищем,

как твоя единственная дочь, - заучено повторила я и вздохнула. Подумать только – инопланет-

ный воин, шестой наследник крупного клана, владеющего самой яркой драгоценностью ки-

сейского народа, в котором Парфен занимает далеко не последнее место. Кавалер, не побояв-

шийся насмешек и выразивший интерес никому не нужной землянке. Мужчина, который сло-

мя голову бросился спасать е от пиратов и все имеющиеся деньги пожертвовал жене на поез-

дку к родителям… и этого вс же недостаточно!

Мама пожала плечами с фальшивым сожалением и улыбнулась.

Да уж… в некоторых случаях мамы неисправимы. С одной стороны, это незыблемое пос-

тоянство придат уверенности, ведь тебя любят безусловно, беспричинно, вечно, следователь-

но, ты уникальна.

С другой стороны, даже такой слепой всепоглощающей любви не стоит позволять тормо-