Адаптация

ное. Правда, слишком быстро.

И все равно, мне было так хорошо, что, пожалуй, впервые в жизни я могу заявить, что тут

главное не количество, а качество.

Вс произошло так стремительно, что я очнулась без штанов на кровати в расстегнутой

рубашке женского кисейского костюма, хвост волос сбился на бок, отдельные пряди вы-

бились и теперь лезли в глаза и щекотали нос. А Парфен, на одной руке которого вс ещ ви-

села футболка, которую он крепко прижимал ко мне (не специально, он прижимал руку, а

футболка между нами просто затесалась) выглядел жутко ошарашенным. Зато брюки он снять

успел, а носки нет.

– Как-то вс неожиданно, - пробормотал он сквозь тяжелое дыхание, продолжая вжимать

меня всем своим телом в кровать. – Обычно я не так, ну…

– Вс в порядке. Быстро, конечно, но мне понравилось. Только как-то… Чего-то… Смут-

но…

– Ага. Как-то… Повторять будем медленно?

– Да! Медленно-о-о.

Впрочем, мгновенного повторения не хотелось. Хотелось рассмотреть его повниматель-

ней и потрогать. Россыпь точек, образующих рисунок на коже груди, на ощупь тоже оказалась

шершавой. В этом было нечто возбуждающее – гладкая кожа, перемежающаяся с участками

шершавой. Наверное, пройдут столетия, прежде чем мне надоест е гладить.

Он первым делом снял с моих волос резинку и запустил в пряди широкую ладонь.

– Даже не верится, что уже вс случилось, - сказала я, тщательно изучая рельеф его спи-

ны. Самым странным в теле кисейца, на мой взгляд, оказались полосы, такие же, как на лице,

только располагались они на ягодицах и бедрах. У кисеек, наверное, смотрятся вообще шикар-

но.

– Сам сомневаюсь.

– Твои глаза каждый раз будут так меняться?

Он усмехнулся.

– Конечно. Так кисейцы реагируют на свою пару. Я даже контролировать это не могу, да и

не хочу, если честно. Я счастлив.

Остатки одежды, наконец, покинули наше общество и обосновались на положенном им в

данном случае месте – на полу.

Вскоре, однако, в дверь застучали и кто-то потребовал свои вещи. Так и сказал:

– Парфен, ну имейте совесть! У меня же ничего, кроме костюма! Выбрось хоть домашнее!

Не могу же я ходить по кораблю в этих тесных штанах!

Парфен сжалился и, собрав разбросанные вещи (надеюсь, мои в их число случайно не по-

пали), открыл дверь и сунул эту груду кому-то в руки. Я тем временем пряталась за ширмой,

потому что была не совсем одета и не сомневалась, что этот непрошенный гость обязательно

станет заглядывать в комнату.

И правда, Парфен нахмурился и подался вперед, загораживая проход.

– Ладно, ладно, - в коридоре рассмеялись. – Не лезу. Удачного отдыха.

Ха! Можете не сомневаться.

Второй раз и правда вышло медленно и уверенно. Как только его пальцы перестали ле-

ниво ползать по моему телу и крепко сжали мои ягодицы, мне даже в глаза ему не понадо-

билось смотреть, чтобы понять – они снова меняются. Но я смотрела, потому что это зрелище

просто завораживало. И он уверенно целовал меня, и ещ увереннее двигался, и почти с са-

мого начала я даже говорить не могла, только гладить ладонями его шероховатую кожу и из-

давать такие странные звуки, к которым лучше не прислушиваться, чтобы не стало стыдно.

Хотя, кому я вру? Стыдно мне не было. Мне было хорошо.

Хотелось сразу всего и сразу – узнать, что нравится ему и сказать, что нравится мне, но на

это еще будет время. Полно времени!

Сейчас мы просто знакомились.

А когда вымотались и глаза закрывались, в голову пришло, что пожалуй, такого покоя и

умиротворения я не испытывала чуть ли не с детства. И даже воспоминания о родителях при-

носят не душераздирающую тоску, а просто тихую грусть. Я прижалась к его спине щекой и

спросила:

– А ты можешь мне как-нибудь рассказать сказку? Какую-нибудь из ваших. Не сейчас ко-

нечно, - поправила я, потому что глупо ожидать, что тебе будет рассказывать сказки голый и

запыхавшийся парень.
– Когда-нибудь после.

– Не сейчас?

– Просто сейчас... Ну, я понимаю, что нам обоим не мешает отдохнуть.

– Я могу рассказать сейчас. Только короткую. Хочешь?

Ещ бы – это одно из моих самых необъяснимых и странноватых желаний по отношению

к молодому человеку, в которого я влюблена, как кошка. Вероятно, с точки зрения психоло-

гии, семьи и отношений между полами это вообще ненормально, но мне плевать.

– Хочу, конечно! Если ты не устал.

– Слушай тогда.

Парфен обхватил за запястье мою руку, которая не могла оторваться от его груди, и за-

говорил, грея дыханием пальцы. Его голос звучал так же волшебно, глубоко и уверенно, как я

представляла.

– Эта короткая, но яркая история. Случилось так, что посреди леса появился прекрасный

цветок. Он был так восхитителен, что никто не мог отвести от него взгляда и даже солнце не

могло уйти за горизонт и оставить цветок в покое, потому что не могло от него оторваться.

Шло время, час за часом, и солнце жарило цветок, высушивало его, пока тот не засох, скор-

чившись в безобразный комочек, и только тогда солнце смогло отвернуться и продолжить

свой путь по небосклону. С тех пор, стоит солнцу ненадолго задержаться в небе, как кисейцы

опасаются, что родился новый совершенный цветок. А совершенства быть не должно. У лю-

бого совершенного предмета должен быть изъян, иначе нарушается порядок вещей. У любой

совершенной женщины должен быть недостаток.

– Это обо мне.

– И у любого мужчины.

Я вздохнула.

– Значит, ты исключение. У тебя их нет.

– Не буду спорить, - скромно согласился он.

Так и закончился этот день, самый нервный и самый счастливый одновременно.

По прилту на Грундэ вс пошло вполне предсказуемо. Клан кисейцев изволил меня прос-