Адель. Капля королевской крови
Шрифт:
Глава 4
Прошло два месяца. Адель сидела за большим столом в уютном кабинете своего бывшего мужа. Как ни странно, смерть графини Торезо осталась практически незаметной для всех. Поскольку апартаменты королевы хорошо охранялись и никто посторонний войти не мог, версию о злом умысле отмели полностью. Все сошлись во мнении что пожилая женщина упала, споткнувшись о полу длинного плаща, который несла в руках. Королева устроила для своей наперсницы пышные похороны. Но даже на них она не могла прилюдно показать все степень терзающего ее горя. Горя смешанного с не проходящим чувством вины. Впервые в жизни смерть одного человека оставила такой глубокий след в ее душе. Лишь по прошествии нескольких дней Адель поняла насколько сильно она была привязана к этой прекрасной преданной женщине. А ведь даже траур королева не могла себе позволить. И лишь два человека – Л-Иль и баронесса, да пожалуй еще маленький король, знали насколько тяжело Аделаиде. Молодая женщина понимала что лишь окунувшись с головой в работу, она сможет себя отвлечь. Но жизнь не стояла на месте, каждый день был насыщен событиями и хлопотами. Так сначала Адель отвлеклась от тяжелых дум, устраивая пышное день рождение сына. Девятилетний малыш был рад и горд когда впервые в его честь устроили настоящие взрослые торжества. А после Аделаида постепенно, но все уверенней, с помощью канцлера и под неусыпным оком кардинала Юрье брала бразды правления королевством в свои далеко не слабые руки. Так она взвалили на свои плечи сначала хозяйственные вопросы, суды, потом внутреннюю и внешнюю политику. Каждый день молодой королевы был расписан по минутам не оставляя времени на сомнения и раздумья. Со смертью графини многое изменилось. Ее величеству стала прислуживать знатная аквитанская дама – леди Генриетта. Первые недели Адель никак не могла расслабиться в присутствии этой говорливой шумной особы, но постепенно молодая женщина поняла что маркиза Шуази – леди образованная, веселая и незлобная. Однако ни о какой чрезмерной откровенности и духовной близости речи быть не могло. В какой-то момент Адель поняла, что ей просто не с кем поговорить по душам. Баронесса Ансо все время проводила в детской. Она с радостью взяла на себя опеку над маленьким королем, занимаясь его обучением и воспитанием. И за это Адель была ей искренне благодарна, тем более что эта привязанность между пожилой женщиной и Хельдериком была взаимна. Сама королева не могла теперь проводить с сыном столько времени сколько ей бы хотелось. Конечно был еще Л-Иль, но разве можно было его посветить в маленькие женские проблемы? Постепенно Адель все больше втягивалась в тонкости королевской власти. Нет, она не упивалась своим высоким положением, вседозволенностью и властью, но без сомнения получала удовлетворение от того, что делала сама. Делала правильно и верно. За последнее время ее авторитет не только в стране, но и за ее пределами значительно возрос. Способствовало этому своевременные налоговые льготы для селян и виноделов, и развитие торговли и мудрая внешняя политика. Эти меры были необходимы после разрушительной гражданской войны и голодного года. Венцом ее успехов стал договор о браке между дочерью франкского короля и Хельдериком. Принцесса Гвиневра была одной из самых завидных невест христианского мира, так как ее отец король Теодор обладал не только обширными владениями, но и значительной реальной властью. Еще отец короля Вильяма, именуемый герцогом Аквитанским фактически подчинялся франкскому королю. И ни смотря на то, что за последние пол века ситуация заметно изменилась и власть эта осталась практически номинальной, союз с
– И что же вы собираетесь сделать? На каждом углу кричать, что были любовником королевы? – наконец поинтересовалась Адель.
– Ну зачем же, ваше величество? Мне достаточно просто сейчас выйти из вашей двери на виду у стражи. Разговоры пойдут сами собой, – ухмыльнулся Гильом.
Какое-то время королева судорожно соображала. Тонкий расчет графа был прост. Скандал подпортит ее репутацию, но не ухудшит его, а скорее наоборот. Подкупить его не удастся. Лорд Бордо был человеком влиятельным и богатым. Деньги и власть ему были не нужны. Он метил гораздо выше. Он хотел занять свое место. Место на троне. Когда-то его род уже носил корону – корону королей Бордо. Но аквитанская корона была намного приятней. Только молодая женщина делиться ей не собиралась. Тем более с ним. Раз подкупить его нельзя, то следовало напугать.
– А вы рискованный человек, милорд! Что вы сможете доказать выйдя из этих дверей? Что мы почти месяц были любовниками? Вряд ли. Нас ни разу никто не видел. Вы разве забыли, что у вас был роман «с одной не очень знатной, но очень красивой дамой»? Чем вы сможете доказать, что это была я? Зато как вы думаете, что подумают люди если я скажу, что услышала как хлопнула какая-то дверь, прежде чем я заметила труп графини?
– И чем вы докажите что это был я, а не один из ваших любовников?
– Ну, доказывать мне ничего не придется, моя репутация слишком кристальна для этого. Но я могу обмолвиться что нашла на полу чей-то платок, не принадлежащий ни мне ни графини? Как думаете чей на нем будет герб?
– Но откуда…? – выдохнул Гильом.
– Разве вы забыли как подвязывали мне им волосы, что бы их не намочила вода? – улыбнулась Адель. Она понимала что выиграла этот поединок и могла себе позволить не сдерживать улыбку. Какое-то время граф стоял молча, переваривая услышанное, но потом вдруг расхохотался.
– И все таки вы не только самая красивая, но и самая умная из женщин! Я всегда знал, что этот орешек мне не по зубам. Это надо же, скрутить меня моим собственным платком! – граф какое-то время помолчал. – Могу лишь сказать, что ни с одной женщиной я не испытывал такого удовольствия, как с вами, – наконец произнес он.
– Из ваших уст всегда льется мед, но насколько они искренни, знаете только вы.
– У вас есть полное право мне не доверять. Но могу вам поклясться, что ни разу держа вас в объятиях мне не пришлось имитировать страсть.
– Вы хотите сказать, милорд, что занимаясь со мной любовью, вы чаще думали обо мне, а не о моей короне? – с издевкой спросила Адель.
– Сказать по чести, если бы вы были простолюдинкой или хотя бы ровней для меня, я бы желал вас значительно сильнее. Каждое мгновение нашей встречи я помнил насколько вы для меня далеки.
– И тем не менее вы сделали все, что бы я была к вам с каждым днем все ближе и ближе.
– Я делал то, что хорошо умел, тем более, что я этого чрезвычайно хотел. Уж лучше я останусь великолепным любовником, чем стану отвратительным королем.
– От скромности вы не помрете, – рассмеялась Адель. Она не чувствовала к этому человеку ни любви, ни ненависти, лишь горечь разочарования и легкий привкус несбывшихся надежд.
– Вы, ваше величество, хотите это оспорить? – улыбнулся граф, подходя чуть ближе.
– Нет вы и в самом деле были великолепны. Бог наградил вам удивительным даром чувствовать, что хочет женщина, – абсолютно серьезно ответила королева. – И чего не хочет! – уже другим, сухим тоном произнесла она.
– Возможно когда-нибудь мне снова выпадет удача и мы сможем….
– Возможно, когда-нибудь. Но сейчас я запрещаю вам появляться в столице! – произнесла с улыбкой королева.
Делать врага из этого влиятельного вельможи ей не следовало. Пока у него есть надежда он не будет открыто с ней враждовать. На этом их последняя встреча была закончена. Но Адель частенько вспоминала этот разговор. Конечно она понимала что никогда не приблизит к себе человека которому не сможет доверять, но графу об этом знать было не обязательно. С каждым месяцем она все больше убеждалась в правильности принятого решения. Граф стал одним из самых влиятельных ее союзников, который безоговорочно поддерживал все ее свершения. Правда на расстоянии. Запрет на его посещение столицы так и не был снят. А причиной этому был элементарный женский страх. Страх проявить слабость. Ведь мысли молодой женщины частенько возвращались в то лето. Вот и сейчас Адель сидела в просторном кабинете бывшего мужа и грезила с открытыми глазами, уставившись в яркое пламя большого камина. Как ей не хватало спокойной рассудительной графини и надежного крепкого плеча Амандо.
– Ладно, хватит мечтать, пора письмо закончить. А то глядишь в тронный зал на суд опоздаю, – пробурчала себе под нос королева и снова взялась за перо. Ей было и невдомек что править ей осталось не больше месяца.
С утра усталый гонец принес корреспонденцию из Васконии, среди которой Адель с замиранием сердца нашла конверт с печатью брата. У молодой женщины даже руки затряслись, так она боялась прочесть плохие новости о близких людях. До Тулузы уже давно доходили сведения о нездоровье короля Гунальта. Королева многое к чему была готова, но нек тому, что нашла внутри. В измятом конверте лежала копия документа много лет назад подписанного Аделаидой о том, что она добровольно отказывается от власти, обещает никогда не заниматься внешней и внутренней политикой страны, а так же ее управлением и клянется не вступать в борьбу с законным регентом и не поддерживать аппозицию и не участвовать в воспитании сына. Молодая женщина уже успела забыть об этом документе. Первый экземпляр Лафает сжег у нее на глазах, второй был надежно спрятан в королевских документах в Гутемьерском дворце. Но зачем он здесь? В письме не было ни подписи ни строчки объяснений. С недоумением королева отнесла конверт канцлеру.
– Ну подпись не нужна, если есть королевская печать Гунальда, – немного подумав, стал отвечать на вопросы Аделаиды Лафает. – Цель тоже понятна – он хочет убрать с доски самую значительную фигуру.
– Но зачем? – изумилась молодая женщина.
– С вашей помощью страна обрела покой после длительной междоусобной войны и медленно, но верно идет по пути восстановления и развития. Престиж страны необычайно высок. Да и сама ваша фигура с каждым годом приобретает все больший политический вес. Это только подтвердил удачный брачный договор с королем Теодором. Однако это нравиться не всем. Сильный сосед – угроза остальным.
– Но он же мой брат! Пусть за последние годы наши чувства охладели, но я не давала повода меня ненавидеть!
– В политики чувства в расчет не идут. Возможно короля подталкивает кто-то другой?
– Я слышала он практически не живет во дворце, да и с королевой они не в ладах. А вы на его месте поступили бы так же?
– Нет. Сильный союзник всегда лучше чем ослабевший враг. Я бы постарался сблизиться с вами, а не злить. Гунальд хороший полководец, но до мудрого короля ему далеко. В последние годы его решения, даи вся политика, очень уж непредсказуемы.
– Тогда может просто послать его к черту! – воскликнула Адель.
– Послать конечно можно, но стоит ли? Документ подписан вами при свидетелях, следовательно все эти несколько лет вы управляли практически не законно. При желании и связях можно будет опротестовать любое из принятых вами решений.
– Любое? Даже помолвку?
– Да.
– Вот, свинья! И я называла его братом! Мне сложно его понять, да и простить будет тяжело.
– Не стоит настраивать себя на худшее, возможно ваш брат виноват не так сильно как вам кажется.
– Как бы там ни было я не могу рисковать ни благополучием страны, ни будущем моего сына.
– Я всегда восхищался вашим мужеством, ваше величество. Возможно вам не стоило так скоропалительно убегать из Тулузы. Уже в то время ваш ум был слишком заметен. Мы в полнее бы смогли договориться!
– Договориться!? О да! Наш разговор бы был крайне короток – еще одно отравленное пирожное! – воскликнула Адель.
– Отравленное пирожное!? О чем вы говорите? – искренне изумился канцлер.
– Да, ладно, хватит притворяться. Сейчас вы мой союзник и мстить я не намерена.
– Я впервые слышу о яде. И уж тем более в мои намерения никогда не входило вас травить. Скажу больше, ваша смерть была бы для меня крайне не выгодна. Поскольку абсолютно все, так же как вы сейчас обвинили бы в ней меня.
– Но если это не вы, то кто?
– Не могу знать, впрочем и вряд ли узнаю. По прошествии стольких лет выяснить это будет крайне сложно.
– Ну, да ладно. Речь не об этом. Мне понадобиться около месяца, что бы передать дела, – со вздохом произнесла королева.
– Вы должны знать ваше величество, как бы не изменилась ваша судьба, для своих подданных вы останетесь самой почитаемой, самой умной, и самой прекрасной из королев, – напоследок сказал Лафает.
Не откладывая дело в долгий ящик Адель уже в конце месяца перебралась из дворца в просторный двухэтажный дом, принадлежащий кардиналу Лурье. Но с переменой места практически ничего не изменилось. Страждущих попасть на прием к королеве не убавилось. В большом холле первого этажа стали толпами сновать иностранцы, вельможи, дворянство, духовенство, торговцы и прочий разношерстный люд. Да и Хельдерик с баронессой, на радость матери, были частыми гостями. Однако все изменилось, когда еще один конверт из Васконии лег на стол не только королеве и канцлеру, но и кардиналу Юрье. Это было уже не предупреждение, эта была угроза. Королеве пришлось собрать совет из самых доверенных лиц. После нескольких часов изматывающих дебат было решено, что ее величеству следует покинуть столицу и до свадьбы короля пожить в каком-нибудь уединенном месте.
– Возможно вам пара съездить к брату или навестить дочь? – спросил кардинал.
В домыслы по поводу отправителя его посвящать не стали. Нет, к брату Адель ехать не хотелось, да и в Астурию тоже. Мысль о посещении дворца Джиордано по прежнему привадила в ужас.
– Я думаю будет не разумно вот так сразу уехать из королевства, – подумав сказала Адель. – Будет лучше если я вернусь в Ла Капитани и поживу какое-то время в монастыре. Бегство к богу ни у кого не вызовет ни вопросов ни нареканий. Да и мне было бы не плохо пожить в уединении и все обдумать.
На том и порешили. Официально было объявлено что королева хочет совершить паломничество по монастырям, а в свое отсутствие оставляет править страной канцлера и кардинала. Как ни странно, но эти два непримиримых соперника в жизни, умудрялись очень хорошо и слаженно работать. Единственное что огорчало Адель, так это просьба баронессы и Л-Иля остаться при короле. Конечно молодая женщина видела как сильно эти двое пожилых людей привязались к мальчику, но с другой стороны ей было чрезвычайно обидно, что они бросают ее в столь тяжелую минуту. Зато ее удивило поведение маркизы Шудази. Узнав об отъезде она бросилась в ноги королевы.
– Ваше величество! Я молю вас, не отсылайте меня прочь! Конечно я не могу заменить вам няню, которая растила вас с детства, я готова последовать за вами куда угодно и стану самой преданной вашей подданной! – со слезами попросила она.
– Но это будет не увеселительная прогулка и возможно нам придется прожить не один месяц в суровых стенах монастыря, – напомнила ей Адель.
– Мне все равно. Только не отсылайте меня домой.
– Возможно, с вами плохо обращается ваш муж? – вдруг сообразила королева.
– Да, уж, добра от него я отродясь не видела. Раньше мечтала страну посмотреть, сделать что-то полезное, заметное. А прожив с ним два десятка лет, только и стала мечтать как бы прошмыгнуть мимо него незаметно, что бы под горячую руку не попасть.
– Вы всегда были такой веселой, общительной. Я и представить не могла….
– Да я счастью своему до сих пор не верю, что вы из всего списка меня выбрали. Я ведь только здесь, в дали от дома и жить-то начала.
– Я хорошо вас понимаю, леди Генриетта. Мой второй брак был далеко не сказкой. И я буду очень рада, если вы составите мне компанию, – с улыбкой произнесла Адель. С тех пор их отношения стали более теплыми и искренними.Глава 5
Провинция Ла-Капитони встретила королеву сочной молодой травой, нежной зеленью проснувшихся после зимы деревьев. Вся природа казалось отходила от долгой спячки греясь под теплым мартовским солнцем. И лишь настроение у вдовствующей королевы было минорное. Не порадовал ее ни новый деревянный дом, построенный на усадьбе, ни длинные ряды виноградников, ни ухоженный, приведенный в порядок сад. Почти неделю королева с дамами и рыцарями прожила в новом доме. Но ни запах свежей древесины, ни изящная отделка комнат не смогли вытравить из этого места жуткой прилипчивой памяти о прошлых событиях. Адель в душе чувствовала что дом построенный на крови прошлых хозяев не принесет ей счастья. А после того как королеву стали мучить ночные кошмары, ее величество вместе с графиней Шуазе решили перебраться под гостеприимные стены монастыря, благо шумное хозяйство матери Августы сильно увеличилось за последние годы. Щедрая помощь королевы позволила монастырю не только починить старые постройки, но и построить новые, значительно расширить свою территорию. Мать настоятельница встретила их очень радушно. Она отвела знатным гостям их старый, но благоустроенный домик.
– Я побуду у вас недельку, другую, матушка? – попросила Адель, склоняясь к руке матери Августы.
Молодая женщина до сих пор чувствовала трепет во время общения с настоятельницей. Это была не робость или страх, а скорее восхищение и почитание этой необыкновенной женщины. Ни смотря на то, что количество послушниц значительно увеличилось жизнь в монастыре попрежнему подчинялась строгому распорядку. Ранний подъем, молитвы, работа – все это как нельзя лучше подходила под настроение Адель. Она очень быстро втянулась в эту простую размерянную жизнь. Ни через неделю, ни через три молодой женщине не захотелось покидать благодатный кров святой обители. В конце концов она приняла решение остаться на все лето здесь и отослала свою свиту обратно в столицу, оставив в поместье лишь несколько десятков человек охраны, да и тех распустила по домам. Слишком уж ценны были сильные руки в жаркое время сбора урожая. Сама Адель с удовольствием втянулась в работу и лично следила за сбором урожая и его заготовкой. В монастыре она нашла душевный покой, который никак не могла востоновить со времени смерти леди Марики. Жаркие молитвы вытеснили из ее души и чувство вины перед графиней и чувство обиды от предательства брата. Уже не раз молодую женщину посещали мысли о том, что именно в таком месте как это Аделаиде хотелось прожить остаток своих дней. Все чаще и чаще в разговорах с настоятельницей королева упоминала о постриге, но мать Августа эту тему не развивала. Не смотря на все выгоды для монастыря этого шага она старалась не давить на гостью.
– Послушайте сердце, оно подскажет, – повторяла она.
В середине октября в тихую жизнь монастыря стремительно ворвался новый посетитель. Разбуженная, однажды утром грохотом копыт и бряцаньем доспехов Адель, сразу поняла, что гости приехали по ее душу. Однако она долго не могла поверить своим глазам когда перед ней предстала высокая фигура Амандо. Герцог стремительно подошел к королеве, но под строгим взглядом матери Августы сдержался и лишь изящно поклонился женщинам. Адель тоже была сдержана и даже оставшись с Амандо наедине не позволила к себе прикоснуться. В душе она уже одела на себя монаший покров и близость этого мужчины ее не только смущала, но и пугала.
– Ты изменилась, – тихо сказал Амандо, присаживаясь в кресло.
– Время меняет даже незыблемость скал. Что-то случилось?
– Разве я не могу приехать просто так, что бы тебя увидеть?
– Вряд ли, Амандо. Как бы не было велико твое желание, не думаю что ты бы сделал подобный крюк, что бы только поздороваться со мной, – грустно улыбнулась Адель.
Уж она-то понимала, что время безудержных, безумных
порывов прошло. Герцог тоже изменился. Стал сдержанней, степенней, рассудительней.– Ты права. Все меняется. Я несся, как дьявол, пересекая строну, что бы сообщить тебе что я свободен. А теперь стою робея, не знаю что тебе сказать.
– Ты свободен? Что случилось? – встрепенулась Адель. Раньше она отдала бы пол жизни что бы услышать эту фразу, но теперь в душе было лишь удивление.
– Я овдовел почти полгода назад.
– Мне так жаль. Аннабела была замечательной женщиной. Что случилось?
– спросила Адель, искренне переживая утрату. Амандо несколько минут сидел молча, разглядывая лицо молодой женщины. Видимо он надеялся на другую реакцию с ее стороны. А может быть просто набирался силы, перед тяжелым разговором. Герцог не был похож на человека, который радовался возможности получить долгожданную свободу. Он искренне переживал смерть жены. Достаточно коротко Амандо рассказал Адель о том, что Нан умерла после тяжелых продолжительных родов. Но не успел герцог похоронить жену и маленького сына, а по иронии судьбы, последним ребенком был именно сын, как на семью обрушилось новое несчастье. Старый граф так и не смог смериться с потерей дочери и умер через два месяца на руках у зятя. Нельзя сказать что Амандо был этому сильно рад. Как ни крути он был посвоему привязан к тестю. Да и не очень уж хотелось взваливать на свои плечи ответственность за столь обширные территории. Но как говориться не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь герцог Альда как единственный наследник жены и тестя по мужской линии на законных основаниях водрузил на свою голову корону Леонского графства. И вот, он становился одним из богатейших людей королевства и имел шанс просить руки единственной женщины, которую продолжал любить. И пусть этот шанс был небольшим – правящая королева, сестра короля, мать короля. Много месяцев Амандо не решался навестить Аквитанию. До Леона доходили слухи об успехах внутренней и внешней политики Тулузы. Захочет ли молодая королева бросить все что бы соединить свою жизнь с графом, пускай и богатым? Лишь узнав о том, что Брена покинула столицу и уединилась в провинции герцог решился ее навестить. Но теперь похоже ему придется отвоевывать эту женщину у куда более сильного противника – у Бога. Амандо не стал торопить события и дал возможность королеве все обдумать.
– Я не требую от тебя немедленного ответа, Брена. Я люблю тебя и буду ждать столько сколько ты захочешь. Позволь мне только видеться с тобой.
Адель согласилась. Почти ежедневно молодые люди стали видеться за стенами монастыря. В первую встречу Амандо лишь вскользь упомянул некоторые события произошедшие с момента ее отсутствия, разжигая любопытство слушательницы. Аделаида очень ждала следующей встречи что бы узнать о многих интересных вещах происходящих за стенами монастыря. Герцог не стал мучить слушательницу и уже со следующего дня стал вводить ее в курс самых важных событий и слухов. Рассказав например о том, что ее брат, король Гунальд почти полностью отошел от дел и уже полгода живет уединенно в одном из своих замков. В народе укоренился слух о нездоровье короля, как телесном, так и духовном. Всеми делами в королевстве правит Филиция и надо отдать ей должное делает это не плохо. Король же увлекшись охотой и женщинами, сквозь пальца смотрел на инициативы жены, лишь изредка вмешиваясь в ее решения. Он практически не появлялся на публике. Даже Амандо так и не удалось встретиться с кузеном. Адель была удивлена подобным поворотом событий и забросала герцога вопросами о жизни при Гутемьерском дворе. Астурия тоже могла подивить обилием новостей.
– В начале лета неверные вторглись на территорию Астурии, пользуясь тем, что в стране не все поддерживали фигуру регента, – начал Амандо. Погода была замечательная и молодые люди наслаждались неспешной верховой прогулкой. – Однако де Тревиль сумел в кротчайшие сроки собрать внушительную армию и не только отбить отряды неверных, но и значительно углубиться на территорию врага. За две недели стремительных походов он взял два десятка больших и малых городов. Сказать по чести, я всегда считал Арно хорошим властителем, но не блестящим полководцем. Его военная сноровка изрядно удивила не только меня, но и других соседей. Боюсь если так пойдет и дальше и Арно войдет во вкус Леону придется изрядно поволноваться. Хотя вряд ли еще одна победа доставит ему такое же удовольствие как эта, – рассмеялся Амандо.
– Удовольствие? – не поняла его Адель. – Мне всегда казалось, что Арно де Тревиль не тот человек, который получает удовольствие от крови и насилия.
– Конечно, нет. Я имел в виду тот шикарный приз, который он выиграл благодаря своей победе. Ах, прости ты же ничего еще не знаешь, – вспомнил Амандо и посветил молодую женщину в интересные подробности происходящего.
Оказывается, де Тревиль в одном из захваченных городов увидел юную мусульманку знатного происхождения. Она пряталась в гареме Абу-лХакама Мунзир ибн Мухаммада, первого советника эмира и являлась его дочерью. По слухам регент настолько сильно был пленен красотой этой девушки, что забрал ее с собой. Арно потребовал от эмира не только разрешения на брак с ней, но и на то, что бы отец разрешил девушке еще до венчания принять христианство. Это было уже условием церкви. Эмир Абд ар Рахман откликнулся на эту просьбу и смог уговорить обезумевшего от ярости отца отдать регенту одну из многочисленных своих дочерей. И не смотря на то, что свадьба не прибавила авторитета регенту в своей стране, но заметно укрепила восточные границы государства.
– Кстати, – прищурившись добавил Амандо, – говорят, девушка Гулейма, необыкновенная красавица, с черными вьющимися волосами и необычными для берберов зелеными глазами. Как думаешь на кого она похожа? – без тени улыбки спросил герцог. Адель молчала, потупив взор. Уж для нее влюбленность Арно никогда не была новостью.
– А что эта девушка, Гулейма. Как она восприняла свою судьбу.
– Ну… вряд ли ее кто-то спрашивал. Хотя говорят она влюблена в своего мужа.
– Я рада за Арно. Он хороший человек. Я от всего сердца желаю ему счастья. А ты не слышал, как она относится к моей дочери? Мачеха часто отличается от матери, – сказала Адель и тут же прикусила язык. Ужее то саму хорошей матерью для дочери никак не назовешь.
– Не волнуйся, Брена. Маленькая герцогиня во дворце окружена почетом и любовью. Я слышал, жена регента очень привязалась к малышке, к тому же она и сама еще совсем ребенок, ей не больше пятнадцати.
– Дай бог, если так. Мне так хочется увидеть дочь, но она меня даже не знает.
– Так съезди и познакомься с ней. Де Тревиль вряд ли тебе откажет от дома.
– Нет… воспоминания об Джиордано еще слишком свежи. Даже ради дочери я не решусь на эту поездку. Кстати, как там твои малышки?
– Не скажу «хорошо», но нормально. Нан всегда была близка с девочками. Мы все тяжело пережили ее утрату. Но леди Лилиана в течении этих лет стала очень близкой для нашей семьи. Год назад ее свекор умер от пупочной грыжи и она смогла добиться от родственников мужа разрешения забрать сына к себе.
– И ей позволили увезти из родового имения наследника? – изумилась Адель.
– Ну … и мне и графу Леонскому пришлось похлопотать на этот счет. Теперь маленький Густав живет в моем доме и скажу тебе по секрету уже начинает строить глазки моей маленькой Николь.
– У тебя такие замечательные девочки. Все таки им так не хватает мамы. Знаешь, раньше я не сильно была привязана к детям, но сейчас мне очень хочется почаще бывать с ними. Баронесса однажды сказала «Лишь став бабушкой я начала каждому ребенку заглядывать в глаза.» Во мне тоже что-то изменилась. Я могу часами смотреть как играют дети. У меня почти не было возможности растить своих детей. Порой я очень сожалею об упущенном.
– Ну, у тебя будет великолепная возможность не только на них смотреть, но и воспитывать, если ты выйдешь за меня замуж, Брена. У нас с тобой будут красивые дети, умные и безмерно любимые. Я верю ты все еще любишь меня. Не лишай нас обоих этой возможности. У людей нашего круга так мало шансов на удачный брак, что мне кажется будет просто кощунством, если мы эго упустим, – начал уговаривать Амандо.
Уже две недели его отряд жил под стенами монастыря. За все это время герцог ни раз не касался этой щепетильной темы. Даже в разговоре он со всей возможной тактичностью обходил острые углы. Ну не мог же он осуждать Брену за искреннюю любовь к богу. Как мог он, смертный муж тягаться с подобным противником? Но время уходило, а Брена так и не дала ответ. Амандо понимал что пора ее немного подтолкнуть. Молодая женщина долго молчала. Она не сказала «нет» и это уже было хорошо.
– Я люблю тебя Амандо. Но и стены монастыря стали для меня домом. До твоего приезда было все так просто и понятно. Но теперь я запуталась. Мне нужно побыть одной.
С этими словами Адель медленно пошла к воротам. Весь день до вечера она провела в молитвах и раздумьях и наконец решил посоветоваться с настоятельницей. Мать Августа следила как послушницы варили мыло в большом прокопченном чане, когда ее нашла королева. Пожилая женщина лишь посмотрела на лицо знатной гостьи и поняла что разговор не терпит отлагательства. Отдав распоряжения двум сестрам, она попросила королеву следовать за собой. Несколько часов они беседовали о жизни, о боге, о долге. Наконец мать Августа, помолчав сказала:
– Мне было шестнадцать лет, когда мы с матерью приехали навестить мою тетю, родную сестру моей матери. Мы и представить себе не могли чем может обернуться эта короткая увеселительная прогулка на юг. Я происходила из знатной, богатой семьи. Была молода и в сто крат вас красивее. Я слыла первой красавицей графства. У меня была семья, которая меня любила и жених, который меня боготворил. Но один день перевернул всю мою жизнь. Я не буду описывать ужасы того дня, когда на монастырь напали бандиты. Лишь через несколько месяцев после насилия и ожогов я смогла прийти в себя. Когда я впервые увидела свое отражение в воде, то хотела удавиться. Меня остановил лишь страх перед адским пламенем, в котором горят души самоубийц. Чуть позднее я узнала, что моя мать мертва, а остальная семья и жених с призрением от меняя отказались. Единственное, что мне оставалось это навсегда закрыться в этом самом монастыре. Год за годом я ненавидела каждый день проведенный в этой тюрьме. Я ненавидела всех людей живущих за его стенами и презирала тех кто жил здесь. Десятилетия я прожила в святом месте как в аду. Но однажды господь явил мне свою десницу и ненависть покинула мое сердце, а вместо нее там поселилась любовь. Любовь к ближнему, к сестрам с которыми я жила все эти годы, к людям, которые жили за стенами, и в первую очередь любовь к себе и своему новому облику. С тех пор монастырь стал для меня не тюрьмой, а домом. Я стала искренне и с радостью делать то, что раньше делала через силу. Я простила родных и однажды собравшись с духом вышла за монастырские стены. Вышла с высоко поднятой головой, и с улыбкой на лице. Я говорю это вам, ваше величество, не для того что бы вызвать жалость или одобрение. Просто в монастырь надо уходить не для того что бы спрятаться, не вопреки чему то, а лишь искренне уверовав в бога, в себя, в людей. С чистым сердцем и открытой душей. Нет, постойте! – воскликнула мать Августа, заметив как с протестом сжались губы молодой женщины. – Я нисколько не сомневаюсь в вашей вере в бога и не собираюсь вас отговаривать если вы решите сделать этот шаг. Просто у вас, ваше величество, в отличие от многих из нас есть право выбора. Не стоит им пренебрегать.
– Вы правы. Спасибо вам, – искренне поблагодарила пожилую женщину Адель. – Вы очень мне помогли мать настоятельница. Теперь мне необходимо побыть одной и подумать.
Вечером королева отказалась принять Амандо, ей не хотелось что бы он как то повлиял на ее выбор. Все следующую ночь она провела без сна так и не придя ни к одному решению. Ей не хотелось покидать эти благодатные стены, но и отказываться от такого долгожданного и неожиданного счастья она не могла. Рано утром, еще до зари Адель проскользнула в часовню и встав на колени перед алтарем начала исступленно молиться. Прошел час, другой и вдруг молодая женщина поймала себя на мысли что последний час она думает вовсе не о боге. Ао Амандо, о его жене, о его дочерях и о своих детях. Об их совместном будущем и раздельном прошлом. Вот он ответ, который дал ей бог. Ведь это он направил ее мысли на то, что ее больше всего волнует и заботит. Нет, затворничество не для нее. Она хочет жить, любить и быть любимой. Поблагодарив бога и пообещав оставить щедрые подношения Адель глубоко вздохнув, вышла на улицу. За ночь как по волшебству хмурое небо разъяснилось. Этот солнечный и теплый день как нельзя больше подходил для начала новой жизни. Теперь пора было поговорить с Амандо и с матерью Августой. Сборы в дорогу были быстрыми. Отправляясь в паломничество королева взяла с собой немного вещей и мало людей. Хорошо, что у Амандо была значительная свита состоящая из нескольких десяток тяжело вооруженных рыцарей и стрелков. Уже через день внушительная веселая кавалькада пустилась в путь. Хорошая компания и погожая погода лучше всего поднимали настроение в дороге. Аделаида уезжала с легким сердцем, она чувствовала что радом с любимым все беды обойдут ее стороной. Долгий путь не был молодой женщине в тягость. Утром королева рядом с Амандо неслась верхом во главе его людей, с наслаждением подставляя лицо теплому летнему ветру. А после обеда отдыхала в тени просторной крытой кареты в компании веселой маркизы. Поздно вечером, когда отряд вставал лагерем неподалеку от какой-нибудь деревни или усадьбы молодые люди оставив леди Генриетту командовать мужчинами незаметно уходили прочь. Нет, они не спешили предаться страсти и спрятаться от любопытных глаз, а просто взявшись за руки медленно бродили вокруг лагеря, предаваясь тихим неспешным разговорам. Они так давно не были вместе что поговорить им было о чем. Несколько раз Амандо пытался поцеловать молодую женщину, но Адель вежливо и настоятельно попросила его подождать.
– Давай подождем до свадьбы. Мне так хочется получить от тебя в подарок мою первую и самую желанную брачную ночь.
Прошла неделя как они благополучно пересекли границу двух королевств. И в Васконии и в Аквитании в последние годы на дорогах было относительно спокойно. Конечно знатные лорды как и всегда грызлись между собой, но в открытые стычки вступать боялись. Мелких же дорожных грабителей хорошо вооруженный отряд не боялся. В городах мимо который приходилось проезжать королеву и герцога встречали со всем возможным почтением и радушием. Леди Марика была права, прошло время и люди забыли как недавно закрывали перед беглянкой дверь.
– Почему ты грустишь, моя королева? – спросил Амандо, заметив как Адель с задумчивостью обводит взглядом окрестности.
– Не знаю. Порой проснувшись одна в кровати у меня сжимается сердце от щемящего чувства одиночества. Я очень тебя люблю, но мне так не хватает графини и сына и вечно всем недовольной баронессы. Генриетта хорошая, веселая, но…
– Тебе хочется что-то свое?
– Ну, можно и так сказать, – виновато улыбнулась Адель. Она скоро вспомнила об этом разговоре, когда неожиданно утром герцог принес ей небольшую накрытую платком корзину.
– Что это?
– Это теперь твое, только твое! – рассмеялся Амандо быстро отъезжая прочь.
Отогнув край вышитого белого платка молодая женщина увидела, что в корзине свернувшись калачиком спит маленький пушистый котенок. Королева была очень благодарна жениху за этот трогательный подарок. Она и маркиза быстро привязались к этому пушистому сорванцу. Теперь всю дорогу он веселил двух женщин, а ночью свернувшись клубочком грел об Аделаиду бочек. Но все таки была еще одна вещь не дававшая королеве покоя. Это мысли о брате.
– Амандо! – Вдруг требовательно позвала королева лорда, опасно высунувшись из окна кареты.
– Что-то случилось, Брена?
– Нет, но я хочу что бы мы немедленно повернули на дорогу к Памплоне.
– Но мы же не собирались ехать в столицу. Нам придется делать значительный круг, – удивился герцог.
– Да, не хотели. Но я знаю что должна! Мне просто необходимо встретиться с братом и поговорить. Если я этого не сделаю сейчас, то эта мысль будет грызть меня до самой смерти. Пойми! – почти со слезами прокричала Адель.
– Не плачь, любовь моя! Я же не чурбан, я все понимаю. Мне и самому хотелось бы знать что думает король о тебе, обо мне и о нашей свадьбе.
– А если он будет против?
– Пусть только посмеет! Я уже не мальчик и не нищий кузен, который жил его подачками. За свое счастье я буду драться! Я никому тебя не отдам!
– Ах, Амандо, я так тебя люблю. За твою преданность, за храбрость!
– Да какая там храбрость! Если бы я пять лет назад настоял на помолвке, а не пошел на поводу у короля, то мы бы избежали очень многих бед.
– Не думай об этом! Леди Марика всегда говорила «Если что-то делается, то обязательно к лучшему, даже если нам кажется что это не так».
– Ну, не знаю! Никогда об этом не думал. Ладно. Спешки никакой нет. Переночуем в следующем городе, а с утра тронемся в обратный путь.Глава 6
И вот, королева Аквитанская, под руку с герцогом Альба, графом Леонским величественно вошла в тронную залу Гутемьерского дворца. Впервые переступая этот порог она не чувствовала ни смущения ни страха. Она шла с гордо поднятой головой, снисходительно улыбаясь перешептывающимся придворным. В ее душе не было ни робости ни ненависти. Несколько лет проведенных на троне позволили ей чувствовать свою уверенность, и научили легко скрывать ее отсутствие. Это шла уже не маленькая испуганная девочка и не беглянка с опущенной головой – это шла Королева!
– Ваше величество! Мы рады приветствовать вас в столице Васконии. Для нас честь принимать столь знатную гостью, – с поклоном ответил барон Долглар. Этот старый и седой как лунь лорд вот уже пол века четко следил за церемониалом в Гутемьерском дворце.
– Боюсь вас поправить милорд, но вы видимо забыли что это дом моего отца и слово «гостью» звучит несколько странновато. Я приехала домой, – с улыбкой поправила его Адель.
– Простите ваше величество, я ни коем образом не хотел вас обидеть, – ни сколько не смутившись ответил барон. – Для вас приготовлены апартаменты в западной башне. Прислуга поможет вам разобрать веши.
– Я приехала не надолго. И, лишь хочу повидать брата.
– Боюсь в ближайшее время это невозможно. Его величество на охоте. Его не будет неделю, может больше. Вам придется подождать.
– Хорошо, но недолго.
– Как прикажете. Наши слуги перенесут ваши веши в запад…
– Не стоит беспокоиться. Я желаю занять свои прежние покои на втором этаже, на сколько я знаю, они до сих пор принадлежат принцессе Васконии, – с чарующей улыбкой произнесла Адель.
– Но, боюсь, это невозможно…. – растерянно пробормотал барон, – они не готовы.