Адептус Астартес: Омнибус. Том II

Терундил встал на зубец и поднес магнокуляр к глазу. Пыль внизу всё ещё стояла столбом, но дальше за ней виднелись равнины, удаленные от разрушения.

— Их авангард достаточно потрепал нас, — сказал капитан скаутов. — Их терпение лопнуло. Они атакуют в полную силу. Видите?

Мидниас взял магнокуляр и проследил за направлением пальца Терундила. Через всю долину несся бронированный клин танков — собрание гусеничных и колесных транспортов без единообразия порядка. Некоторые из них, по-видимому, были склепаны из хлама, на их броневых листах была намалевана грубая и жестокая символика. Остальные были переоборудованными, разоруженными и опрометчиво брошенными в битву имперскими танками. Первым беглым взглядом Мидниас насчитал их двести штук, вторым — ещё сотню в другой долине, вьющейся между низкими пиками, что формировали Девятнадцать Сестер. Полчища орков пешком бежали рядом с ними, пытаясь поспевать за мотоциклами и полугусеничными машинами, мчавшимися впереди.

— Первые ходы сделаны, — сказал Мидниас. — Теперь битва может начаться. Будьте благодарны за это испытание, братья. Будьте благодарны за наказание.

— С каждой минутой всё больше наказаний, — произнес Кешума, капитан девятой. Ветеран тяжеловооруженных формирований опустошителей, Кешума нес на плечах тяжелый болтер, как будто нести его было священным бременем. Он кивнул в сторону бледного в синих полосках неба Обстирии. Туда, где над одним из пиков кружила стая чёрных пятен, оставляя за собой следы грязного чёрного дыма. — Они нападут на нас с воздуха. Этот вождь зеленокожих бросает на Шип всё, что у него есть.

— Только так и сражаются зеленокожие, — ответил на это Мидниас, возвращая магнокуляр Терундилу. — Конкретно эти проявляют больше терпения, чем большинство орков, посылая своих мотоциклистов, дабы испытать нас. Несомненно, их лидер считается главным стратегом среди себе подобных. Теперь они вернулись к чужацкой модели поведения и бегут на нас как животные. И мы будем тут, чтобы встретить их. Приступайте к своим обязанностям, братья мои. Готовьтесь к обороне. Мы вынесем и это наказание.

— Мы вынесем и это, — как один отозвались собравшиеся космодесантники.

Ниже в долинах зарявкала орочья артиллерия.

Фульминос бы прокричал псалом войны, и братья вокруг него поддержали бы этот крик. Он бы подался вперед подобно живой волне из стали и отбросил бы всех, кто встал у него на пути. Потому брат Молкис сделал то же самое.

— Кто последует за мной? — проревел он вокс-передатчиками, смонтированными на его корпусе. — Или мне придется в одиночку пробираться через это море ксеносской крови?

Перед ним развернулся Собор Победы, когда пикт-линзы сделали оборот, преподнося ему полную картину поля боя. Задняя стена со статуей Жиллимана рухнула под ударами орочьей артиллерии, обрушившейся на стены Шипа. Теперь она представляла собой кучу разбитых камней, по которой карабкались зеленокожие. По стандартам орков они были элитой — их броня была раскрашена жёлтым и синим, а клыки — золотым, и у каждого к спине было привязано знамя или тотем. Они несли пушки длиной в свой рост и стреляли по людям, как будто соревнуясь, у кого больше стволов или громче выстрел. У некоторых были массивные мясницкие ножи, увешанные костями и покрытые зарубками, ведущими счет убийствам.

Орудийный огонь загрохотал по корпусу Молкиса. На передней панели саркофага керамит был наиболее плотным, и броня держалась. Орк вызывающе забрался на упавшую статую Жиллимана, что ранее изображала примарха углубившимся в чтение Кодекса Астартес. Молкис заставил свою лазпушку открыть огонь, и словно психический палец сжался на спусковом крючке. Сверкнул двойной разряд багрового цвета, освещая тёмные углы собора, и рассек орка пополам.

Космодесантники четвертой роты бросились в бой вместе с Молкисом, болтерный огонь рассекал внутреннее пространство собора. Орочьи тела взрывались и разлетались ошметками. Воинов возглавлял капитан Сехарра, высоко держа свой силовой меч подобно маяку, чтобы они следовали за ним.

Обе стороны столкнулись в центре собора: орки, хлынувшие сквозь пролом, и Обсидиановые Глефы, несущиеся им навстречу. Огонь косил орков десятками, но они продолжали напирать из-за упавшей стены как вытекающая из раны кровь. Плоть столкнулась со сталью, когда они врезались в космодесантников, их мясницкие ножи поднимались и опускались, а пушки палили в упор.

Каждый из Обсидиановых Глеф стоил десятка орков, но в этой схватке, казалось, на каждого космодесантника приходилась сотня. В ближнем бою они могли окружить космодесантников и повалить их, и Обсидиановых Глеф захлестнули волны зеленой плоти. Сехарра своим двуручным силовым мечом вырезал вокруг себя большую кровавую полосу, образовав око в центре бури орков.

Вокруг ног Молкиса кишели зеленокожие. Один из них держал в руках грубый огнемет и засмеялся, похрюкивая, когда отрегулировал клапан так, что сопло плюнуло режущим копьем сине-белого пламени. Кожа орка была опаленной дочерна, ниже пары поцарапанных защитных очков для сварки его жёлтые клыки обнажились в довольной гримасе. Он, должно быть, радовался своему намерению вскрыть саркофаг Молкиса и выдрать оттуда искалеченную плоть.

Молкис схватил орка своим силовым кулаком. Невральная ответная реакция силовых приводов руки дала ему ощущение того, что это двигалась его собственная, давно атрофировавшаяся рука. Он поднял орка в воздух — так, чтобы его товарищи-зеленокожие могли это увидеть — и раздавил его своим силовым кулаком. Молкис почувствовал сопротивление костей орка, трещащих как залп выстрелов, и бросил искромсаное тело на пол собора.

Спаренная лазпушка Молкиса превосходно подходила для пробивания танков и брони, но в случае с толпой врагов она могла сбить только одного или двух за раз. Поэтому в этой схватке Молкис полагался на свой силовой кулак, свои массивные ноги и бронированную массу, что они несли. Его торс развернулся на поясе, несясь со скоростью, которой орки не ожидали, и он сбил горстку тех, что пытались вскарабкаться ему на спину. Он переступил через них и растоптал их, под тяжестью дредноута плоть и кости превратились в желе.

Молкис почувствовал теплую кровь орка, брызнувшую на него. Он выхватил меч и отрубил голову, руку, кисть, как он делал с тех пор, как зеленокожие пробили брешь в Маликанских Вратах. Один из них попытался подкрасться сзади, но он перебросил его через плечо и прижал к земле, приставив свой болтер к подбородку орка и снеся ему верхнюю половину черепа.

— Хорошее убийство, брат мой! — выкрикнул магистр ордена Текелон, отсалютовав своим силовым копьем через всё поле боя. — Таким образом, Молкис посрамил нас всех числом смертей, что он пожал! Я больше не буду держать с тобой пари на то, кто больше убьет за день!

— Я предложу вам прекрасные условия, магистр ордена, — ответил Молкис, пробив широкую влажную дыру в ещё одном орке, пробиравшемся к нему через трупы. — Если вы примете их!

Молкис почувствовал незначительное, сродни настырному насекомому, дерганье в своей руке. Он посмотрел вниз и увидел скаута Десаана, чье лицо было исполнено беспокойством.

— Брат Молкис, сосредоточьтесь! Взгляните, что происходит вокруг! Зеленокожие снова собираются!

Нет, подумал Молкис. Он не сражался с орками боевым ножом и болтером, как это было много веков назад. Он был погребен в этом дредноуте. И магистра ордена Текелона тоже не было. Он умер вскоре после погребения Молкиса, и теперь магистром Обсидиановых Глеф был Мидниас.

Как просто оказалось это забыть.

Первую волну орков отбили от собора. Пол был скользким и блестящим от их крови. Обсидиановые Глефы оттаскивали своих павших от передовой, когда со стороны орков просвистело несколько разрозненных выстрелов, попавших в колонны. Некоторые из павших были ранены, братья помогали им подняться на ноги — другие же были без сознания или хромали. Некоторые из них, разорванные и обезглавленные, были явно мертвы.

Мертвецы орков исчислялись сотнями. Их тела устилали каменные скамьи и кучами лежали возле стен. Но ещё больше ксеносов только присоединялись к битве, скандируя свои боевые кличи по ту сторону пролома, готовясь штурмовать его снова и погубить ещё несколько космодесантников ценой десятков своих собственных жизней.